Щепотка пороха на горсть земли (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна Страница 75

Анна ничего неприличного в этом не видела, но постаралась не совершать прежних ошибок, не давить и вообще прислушаться к желаниям мужчины. Хватило ее где-то до полуночи. К этому моменту она ворочалась в постели уже добрых три часа и никак не могла уснуть, постоянно перебирая в памяти приятные совместные моменты и скучая по объятьям и поцелуям любимого мужчины. Вспомнив же сегодняшнее утро и прикинув, что ей не видать ничего подобного еще целый месяц, госпожа градоначальница не выдержала, наскоро оделась и явилась в трактир, благо идти было недалеко.

Конечно, незамеченной она не осталась, а уж когда двинулась в сторону лестницы на второй этаж, в спину летели веселые напутствия и улюлюканье. Которые сейчас — странно — не задевали, даже наоборот, придавали какого-то азарта.

На требовательный стук Косоруков, одетый в одни кальсоны, открыл слишком быстро для крепко спавшего человека, а при виде Анны на пороге вовсе лишился дара речи. Обрел он его только тогда, когда девушка вошла, заперла дверь и принялась расстегивать блузку. Конечно, побороть искушение и выпроводить ее он не смог: тоже с вечера маялся без сна и скучал и хотя сетовал, что так неправильно, но отказать себе в удовольствии и поцелуях не сумел.

Следующим вечером он опять попытался проявить стойкость, но Анна повторила свой демарш, уже за пару часов до полуночи, когда народу в трактире было еще больше.

На этом Дмитрию пришлось окончательно оставить попытки сделать хоть что-то по правилам. В конце концов, лучше тихо-мирно жить поперек приличий, чем каждый вечер развлекать почтенную публику, которая активно включилась в процесс, искренне болела за свою хозяйку, от души делилась советами и делала ставки.

Помимо окончательного выяснения личных отношений, эти два дня были посвящены и делу, а именно — поискам второго логова колдуна. Логично предположив, что место это должно быть где-то неподалеку от ритуального, потому что иначе очень рискованно таскать туда-обратно жертвы и упырей, они для начала сосредоточились именно на этом, и на второй день, уже к полудню, нашли искомое — пещеру, и безо всяких ухищрений едва заметную между камней, а она к тому же наверняка была прикрыта колдовством, которое со смертью создателя развеялось.

В пещере нарвались на пару притаившихся упырей, но у идущего первым Косорукова и до превращения была отличная реакция, а оно добавило ловкости и быстроты.

Помимо упырей, там нашлось все, чего не хватало в заимке. И место для малых ритуалов, где он возился с химерами, и клетка, в которой держал будущие жертвы, и записи, и зелья. Некоторые из них сделала Джия, которая очень по этому поводу горевала. Но кто мог предположить, что обычная настойка от головной боли при вливании малой толики колдовства превращается в сильное снотворное, которое сваливало взрослого мужчину почти на сутки всего за пару минут?

Нашли и описание ритуала, который должен был достать душу с того света, а всю оставшуюся силу и неизбежный, с точки зрения колдуна, откат от разрыва ткани мироздания — бесхитростно направить вдоль реки к прииску.

Оценить жизнеспособность этого ритуала не брался ни Косоруков, ни волшебники из городских, кого привлекли к изучению записей. Колдун опирался на энергетические потоки, и никто не мог ответить на вопрос, откликнулись бы те на столь серьезную жертву, как хозяйка, или нет.

В пещере они осмотрелись, полистали записи и оставили все как было до прибытия ученых — пусть у них голова болит. Только нежить выволокли наружу, чтобы с ней расправился солнечный свет: от Рождественска путь неблизкий, за эти дни и без того несвежие трупы сделали бы нахождение в пещере невыносимым.

К облегчению Косорукова, который об этом волновался, в историю с колдуном следователь сыскной полиции, дававший задание о расследовании, поверил. На телеграмму, которую очередной гонец направил из Хинги от имени охотника за головами, пришел быстрый короткий ответ, что специалисты из губернского города приедут как можно быстрее.

Прибыли и впрямь быстро, чуть больше чем через две недели, притом с наемной повозкой, которая оказалась очень кстати при вывозе всего колдовского наследия. К этому моменту жертвы колдуна были уже опознаны другими приисковыми и похоронены на городском кладбище вместе с останками колдуна и его жены, а родным, у кого они были, отправили письма с печальной вестью.

И Дмитрий имел возможность воочию наблюдать, как сама себя бережет тайна хозяйки этой земли. У пары немолодых волшебников, которые прибыли за материалами, не возникло и тени сомнения в том, что все рассуждения покойного о земле и каких-то особых свойствах Анны Набель являлись его бредом. Они искренне посочувствовали девушке, ставшей предметом одержимости сумасшедшего, участливо расспросили, не сильно ли она пострадала…

Анна в момент разговора с ними не собиралась никуда выезжать, поэтому одета была как приличная барышня, и даже револьвер свой по стечению обстоятельств не взяла — он после всех злоключений стал заедать, и как раз утром пришлось отдать его мастеру. Потому закономерно, что как хрупкую девушку ее и восприняли. Непривычным было то, что ей это было приятно — именно сейчас и в этой компании. Не из-за незнакомых волшебников, а из-за Дмитрия, который постоянно был рядом, то и дело брал за руку или приобнимал за талию, трогательно оберегал и смотрел с такой нежностью, что доказывать что-то и спорить совсем не хотелось. Она полностью ему доверяла и была абсолютно уверена, что здесь ее слабостью никто не воспользуется.

Так что глазам пожилых волшебников предстала совершенно обычная влюбленная пара, и они подтрунивали над Косоруковым — мол, понятно, отчего сам не поехал докладывать, телеграммой отделался, от такой невесты по доброй воле не сбегают. Правда, они так и не поняли, что же охотника в этом замечании так развеселило, а что — смутило Анну, но не придали значения подобной мелочи.

Они вообще самым удивительным образом не придавали значения неудобным мелочам, так что Дмитрий в первое время не верил собственным глазам. Они действительно не замечали перекати-ежиков, даже перешагивая через них на улице.

Но все равно на время визита лесные прогулки с обучением пришлось оставить, благо управились волшебники быстро, всего за три дня. А потом уехали, увозя с собой множество записей и других интересных материалов, а также труп химеры, который Антону Алексеевичу пришлось скрепя сердце отдать. Собственно, именно из-за последней задержались дольше всего: нужно было устроить так, чтобы материал благополучно доехал до Рождественска, и волшебники больше суток провозились, накладывая чары на простой деревянный гроб, в который уложили нежить.

А после их отъезда жизнь в Шнали потекла своим чередом. Работал прииск, паслись мамонты, в городе случались свои мелкие неприятности и радости, и как будто совсем ничего не изменилось. Ну разве что закончилась сезонная миграция перекати-ежиков, о чем Дмитрий даже немного жалел — он уже привязался к этим забавным зверькам. Но Анна со смехом заверила, что осенью они двинутся в обратном направлении.

Да еще в окрестностях часто рыскала пара медведей — надо же было Косорукову осваиваться с новыми способностями.

Это было странное ощущение — чувствовать чаяния, стремления и недовольство земли. Поначалу он еще пытался в нем разобраться, подвести какие-то теории, потому что образ казался слишком расплывчатым — ну как может ощущать что-то просто кусок земли? Да, немаленький, но почему именно этот, как это происходит и чем именно он вообще может чувствовать? Но вскоре попытки пришлось оставить и принять это как данность.

Все принять — эту землю, этих людей, этот облик и новые способности. Эту женщину. Горячную, упрямую, невозможную, не похожую ни на кого, с кем он был знаком раньше. Но именно такую, какой не хватало в его жизни.

И он, конечно, иногда вспоминал прежнюю жизнь — и службу, и дороги, по которым бродил перекати-ежиком, — но без тоски и сожалений. И достаточно быстро проникся мудростью диких чжуров: зачем рассуждать о том, что могло бы быть, но уже никогда не будет? Особенно если то, что есть, можно назвать одним простым, но непривычным словом — счастье.