Надежда Первухина - Иероглиф «Измена» Страница 75

– Как здесь прекрасно! – тихо воскликнула Ирис. Глаза ее светились детским восторгом.

– Вы правы, сестрица, – услышала она ласковый и нежный женский голосок.

Навстречу гостям вышла молодая женщина в светло-малиновом халате, сплошь затканном узорами и отороченном золотой нитью. У красавицы была высокая прическа замужней дамы, в волосы искусно вплетены ало-золотые шнуры, приносящие, как говорят, удачу и богатство. В руках женщина держала корзинку, наполненную ранними персиками. Лу Синь, увидев женщину, пал на колени.

– Владычица Фэйянь, – прошептал он, не смея поднять глаз.

– Встань, Лу, – тихо попросила Фэйянь. – Встань и представь мне свою жену.

Каллиграф повиновался и сказал:

– Ирис, поклонись великой владычице Фэйянь, сестре нашего императора.

Фэйянь обняла оторопевшую девушку:

– Ирис, не слушай его. Нечего разводить церемонии. Я давно хотела тебя увидеть. Идем-ка в беседку у озера: я приготовила чай, да вот еще и персиков нарвала. Ты какие сладости любишь?

– Сахарные палочки, – робко сказала Ирис, не смея глянуть на принцессу.

– А я пампушки с медом. У меня есть и то и другое, так что чаю мы с тобой попьем отменно. Лу, что ты застыл? Идем же с нами!

В беседке Фэйянь принялась потчевать своих гостей чаем и сладостями. Ирис поначалу ужасно робела и смущалась, но потом осмелела и изредка бросала на Фэйянь исполненные немого восторга взгляды. Как же, сама легендарная принцесса династии Тэн запросто сидела с нею и поила чаем!

– Я счастлив видеть вас, принцесса, живой и здоровой, – меж тем сказал Лу Синь.

– О, я и сама счастлива. Мне представляется страшным сном время, которое я провела у императрицы Чхунхян. Ты ведь знаешь, Лу, в Жемчужном Завете начались бунты и нестроения, после того как Баосюй уничтожил проклятую императрицу. Знать пожелала выдвинуть своего повелителя, а воины-сатораи – своего. К тому же Жемчужный Завет лишился покровительства острова драконов… Но ты почти не слушаешь меня, Лу. Что гнетет тебя?

Ирис замерла, вслушиваясь в этот непонятный для нее разговор.

– Владычица, – прошептал Лу Синь, – вы знаете все, что я хочу вам сказать.

– А ты должен знать все, что я хочу сказать тебе. Наши слова неизменны, как и наши сердца. Но у тебя теперь есть Ирис, а у меня – Баосюй, разве этого мало?

– Нет, нет…

– Ирис напоминает мне меня в пору, когда я еще обучалась у Крылатой Цэнфэн, – помолчав, поделилась Фэйянь. – Как причудлива судьба!

– Причудлива, – эхом повторил Лу.

– Лу, я хочу породниться с тобой, – сказала Фэйянь неожиданно. – Я жду ребенка и уже знаю, что это будет сын. Если у вас с Ирис родится дочь – а мне почему-то верится, что это будет дочь, – то…пусть она будет суженой моего сына.

– Это великая честь! Я недостойна! – воскликнула Ирис.

– Сестрица, – сказала ей принцесса Фэйянь. – Если в сердце твоем живет любовь, ты достойна всего. Не смущайся и не страшись ничего. Твоя жизнь только начинается. О! Слышите топот? Это идет мой муженек. Он не любит пить чай, зато любит застольные разговоры. Баосюй! Пожалуй к нам сюда! Посмотри, у нас гости!

– Вижу, – ответил дракон. – Как живешь, Лу Синь?

– Благодарю, владыка Баосюй, теперь спокойно.

– А, ты насчет заговора против императора? Вот уж глупость затеяли! Кстати, ты знаешь, кто такой этот Подземный Царь, которого так хотели возвести на престол те бунтовщики и изменники?

– Нет, владыка.

– Подземным Царем зовут одного очень старого и хилого дракона, который вот уже несколько тысяч лет как живет в подземном мире. Он немощен и ни на что не способен. Правда, кровь императора могла бы оживить его и он наделал бы немало бед, но, к счастью, этого не произошло.

– Слава богам! – воскликнул Лу Синь.

– При чем здесь боги? – хмыкнул Баосюй. – Не понимаю, почему их везде приплетают?! Слава людям, которые предотвратили зло. Слава – людям! Кстати, Лу, ты знаешь, что мы с тобой назначены в императорской свите носильщиками свадебных факелов?

– Нет, государь не говорил…

– Так узнай от меня. Давненько я не веселился на свадьбах!

– Баосюй, только не устраивай фейерверки, – строго свела брови Фэйянь.

– Устрою, и еще какие, – пообещал дракон. Потом погрузился в задумчивость и сказал: – Грустно мне как-то. Будто что-то хорошее проходит мимо нас и заканчивается.

– Нам просто пора на свой остров, – улыбнулась Фэйянь.

– Да, наверное, – согласился Баосюй. – Ну, выпейте чай, а я пойду поразвлекаю придворных дам. Они ужасно восторгаются моей улыбкой!

И Баосюй отправился терзать придворных дам к вящему удовольствию императора. А Фэйянь, Ирис и Лу Синь еще долго сидели в беседке и разговаривали о днях минувших и днях грядущих.

…В ночь перед свадьбой император Жэнь-дин не спал. От волнения, а также оттого, что сановники беспокоили его бесконечными отчетами о приготовлениях к свадьбе, государь лишился покоя. Он думал только о Вэньфэнь, а сановники своими дворцовыми расписаниями, паланкинами, столами для гостей и прочей чепухой сильно отвлекали влюбленного владыку. Наконец далеко за полночь сановники оставили императора в покое, и он поудобней устроился в кресле, чтобы почитать стихи Юйлин Шэнь и помечтать о своей возлюбленной.

В покоях царила тишина, лишь потрескивали горящие свечи, струившие нежное благоухание. Император так увлекся чтением, что не сразу заметил, что у дверей в его покои стоит неподвижно призрачно-белая фигура. А когда заметил… Что ж, и императорам тоже бывает ведом страх!

– Кто ты, о призрак? – тихо спросил император. – Что тебе нужно?

– Я прошу справедливости у вашего величества, – заговорил призрак женским голосом. – Справедливости и милости!

– Кто ты? – повторил император, тогда призрак приблизился к столу, и Жэнь-дин увидел, что это – женщина, страшно изуродованная и израненная. На ее одежде всюду запеклась кровь, а на лицо было и глянуть страшно. Но император превозмог себя.

– Великий владыка! – проговорил призрак. – Я бывшая певичка, прозванная Бирюзовой Царицей. Я согрешила тем, что помогала заговорщикам, умышляющим против вашей божественной жизни. Но за это я расплатилась сполна – изменники жестоко истязали и убили меня. Тело мое осталось непогребенным, душа – неотмоленной, некому принести за меня жертвы загробному миру, и оттого я мучаюсь и страдаю и по смерти!

– Ничье тело не должно оставаться непогребенным, таков закон, – сказал император.

– Да, государь, и потому я прошу справедливости.

– Но ты оказалась изменницей, предательницей, разве можно щадить тебя?

– О, государь, поэтому я прошу о милосердии!