Ольга Вешнева - Огрызки эпох Страница 75

— Куда?

— Пока что сам не знаю.

— Не лучше мне отправиться домой?

Пустите, я вас умоляю!

Вскочившая Полина несколько шагов прошла рядом со мной, выдерживая дистанцию, и вдруг рискнула приблизиться, прикоснуться.

— Скажите, что вас дома ждет ребенок, — я не подпустил ее.

— Это мне поможет?

  — А вам помог тот беленький ягненок,  Отправленный в чащобу?  Теперь таким ягненком стали вы, Полина.

  — Я чувствую, вы голодны,  Так не тяните.

Охотница встала передо мной. Она часто моргала от волнения, ее обычно жесткий голос тонко вздрагивал, словно ее ухо щекотал залетевший комарик.

  — О чем вы думали, мне письма оставляя?  Не ожидали мне попасться на зубок?

  — То была игра забавная, простая,  Вы преподали замечательный урок,  Хотела бы сказать вам, как дитя:  Что никогда я больше делать так не буду,  Но вы заметьте, что не верю я  Ни в ваше милосердие, ни в чудо.

С глубоким вздохом Полина опустила взгляд.

— Напрасно, — сурово бросил я, обойдя ее, -

  Чудесам есть место в бренном мире.

  — Пожалуй…

— промямлила Полина, оставаясь неподвижной. —

  Если речь идет не о вампире.

  — Не верите, что я могу насытиться  Лишь нежным поцелуем,  Собрав обильный урожай черники  Со сладких ваших губ? —

Я вернулся к ней.

  — Напрасно ела я варенье —

Мысли вслух. — проворчала охотница, глядя себе под ноги. —

  Мне следовало «тяпнуть» на дорожку  Большой флакон осиновой смолы!

  — Полина! Да постойте же немножко! —

я повысил голос, чтобы она смотрела мне в лицо. —

  Напрасно так к себе жестоки вы.  Неужто, не сгорали вы от страсти,  При сотворении последнего письма?  Как признаетесь мне в любви украдкой  Не думали? Что значат те слова?

  — Вам не вогнать меня в смятенье, —

сердито буркнула Полина. —

  Сказала, то была игра.

  — Но нет игры без увлеченья, —

твердо возразил я. —

  Открыть вам истину пора  В любовный плен захвачены вы мной  Развейте мимолетные сомненья,  И соблазните новою игрой.  Безмолвного жду откровенья  Болтливый ротик ваш закройте,  И не бейтесь, не метайтесь,  Позвольте прикоснуться снова.

— Только, чур, вы не кусайтесь.

Я взял руки Полины. Она побледнела от страха.

  — Ах, как же меня манит жилка,  Трепещущая под моей рукой… —

сжав запястья охотницы в левой руке, правой я потрогал выпавший из ее пучка черный шелковистый завиток, и прикоснулся к ее шее.

Ясные, но не сверкающие в темноте глаза расширились, а приоткрытые губы плотно сомкнулись.

— От страха стали вы красивей. — улыбнулся я. —

  Ведь плохо действует на вас покой.  Я не хочу, чтоб он был вечным.

  — Вампиры вправду бессердечны, —

заявила печальная Полина.

  — А что стучит в моей груди?

  — Нет, правда, лучше вам уйти.

Я прислонил к своей груди ладонь Полины, просунув ее руку в глубокий ворот рубашки, чтобы охотница почувствовала учащенное сердцебиение.

Держал я ее не так сильно, как прежде, но достаточно для контроля над ситуацией. Даже если она все еще мечтает вырвать мое сердце, она не сможет этого сделать.

Тонкие горячие пальцы Полины расслабленно обмякли, а потом чуть сжались, лежа на моей прохладной груди. Я заметил, что она слегка улыбнулась, опустив голову.

И снова я поцеловал ее — ненавязчиво и быстро.

— А дальше что? — удивленно спросила она, подняв глаза.

  — А дальше я вас отпускаю.

  — Так просто?

  — Сложностей не принимаю.

Отпустив ее, я собрался уйти к реке Чудинке. Освобожденная Полина быстрым шагом направилась к привязанным лошадям, и вдруг, поддавшись наваждению, я пошел за ней.

  — Из Волочаровска умчусь,  Оставлю вас с приветом,

— боязливо оглянувшись, сказала Полина.

  — Извольте, я распоряжусь,  Чтобы вам подали карету,

— нервно выпалил я.

  — Куда глаза глядят,  Стремглав я убегу.

  — Я вас поймаю.  Догоняю и косуль.  А вы подавно от меня не скроетесь,  Хоть в дальний уголок земли зароетесь.

Я продолжал следовать за ней.

  — Что вы как банный лист ко мне пристали?  Не наскучило охотиться за мной?

Полина остановилась, чтобы не подходить к лошадям вместе со мной, и повернулась ко мне.

Я встал напротив, достаточно близко, и постарался не смотреть на нее слишком пристально, понимая, как тревожит ее инстинкт самосохранения мой светящийся взгляд:

  — Гоняюсь не за вами, за признанием,  Что всех милей вам светлый образ мой,  Что голос мой всегда хотите слышать,  И лишь мои стихи желаете читать.  Неужто, мои чувства не колышут  Сердце ваше, осторожное как тать.

  — Признаюсь, чтоб меня оставили в покое,  Вернулись вы в свой жуткий темный лес, —  возмущенно заговорила Полина. —  Мое внимание нельзя считать любовью  Питала к вам научный интерес,  Мне было любопытно, кто вы —  На что похожи, кем вы были,  Ну и по чьей насмешке злой  Однажды сделались вампиром.

  — Так много ли узнали обо мне?

  — Почти что ничего, вы не в цене.

  — И вы меня не цените, Полина?

  — За что я уважать могу вас, Тихон?  Вы убили Параскеву с дочкой.

  — Полина, вы наивны как девица,  Намедни я виновника прикончил,  Поменьше верьте лживому ревнивцу.  Отмерьте полверсты вы от болота,  И гляньте под корягу.

  — Я знала, что вы слишком благородны  Для гнусных злодеяний.

Полина сделала продолжительную паузу, и я услышал, как по лесу пробирается Андрей — такого шума не мог производить лесной житель.