Ольга Романовская - Ледяное сердце Страница 76

Прислонив лестницу к стене, девушка занесла ногу на первую ступеньку.

— Зара? — удивленный голос Меллона.

И принесла же его нелегкая! Интересно, будет очень невежливо с ее стороны, если она прикинется глухой и быстро заберется наверх? Хотя да, очень мило, щеголять при мужчине своим нижним бельем: на улице, конечно, темно, но недостаточно, чтобы, стоя внизу, не разглядеть столь пикантные подробности ее гардероба.

Девушка присела на ступеньку и нарочито отвернулась.

— Зара, что Вы здесь делаете? Мойра сказала, что Вам нездоровилось…

— Уже прошло.

— И поэтому Вы лазаете по ночам по лестницам? — рассмеялся он, подойдя ближе. — Хотели незамеченной пробраться к себе, верно?

Зара опустила голову.

— Уже поздно, пойдемте! — Меллон протянул ей руку.

Девушка не пошевелилась, продолжая смотреть в темноту мимо него.

— Зара, с Вами точно все в порядке? — забеспокоился наставник, пытаясь отыскать на ее лице признаки болезни.

— Более чем, — отрывисто ответила она, встала и направилась к воротам.

— Зара, Вы какая-то странная… Что случилось?

Он последовал за ней; почувствовав это, девушка остановилась и обернулась.

— Мне грустно, — честно ответила она и начертила огненным лучом несколько бессмысленных узоров в воздухе.

— Грустно? Почему? Вы же возвращаетесь домой…

— А я не хочу возвращаться.

Еще парочка узоров, на этот раз животные, в том числе, дракон.

Аидара проследил взглядом за расплывающимися на ночной глади неба картинками; Зара наблюдала за ним, надеясь отвести глаза до того, как он посмотрит на нее, а потом передумала, позволила их взглядам скреститься. В радужках ее глаз была разлита кристально чистая лазурь с мягким теплым глубинным отсветом.

Не отрывая взгляда от наставника, стараясь не порвать эту тонкую ниточку, девушка подошла к нему, приблизилась вплотную, оставив между ними всего пару шагов. На уровне подсознания она ощутила, как изменился ее взгляд, обретая силу э-эрри. Она этого хотела, очень хотела, и все само собой получилось.

— Зара, не надо! — Меллон отчаянно замотал головой, пытаясь избавиться от гипноза ее глаз, но это было не так-то просто: э-эрри во второй раз поймала его зрачки.

Теперь связь стала крепче, можно было попытаться проникнуть в чужое сознание, навязав ему свою волю. И она попыталась, осторожно втянула в себя глубину его карих глаз, но тут же почувствовала острую боль в висках. Вскрикнув, девушка отшатнулась, сжав голову руками.

— Я должен был это пресечь, — словно оправдываясь, сказал маг, осторожно шагнул ей и взял за запястье, отстраняя руку от головы. — Очень больно?

Зара кивнула, все еще ощущая последствия невидимого удара о свое тело.

— Это элемент боевой магии. Знаю, я не должен был использовать его, но Ваши действия…

— Я сама виновата, — пробормотала девушка, позволив его пальцам коснуться своих висков, провести кривую линию по ее лбу, сжать свою голову в ладонях. — Но я не хотела ничего дурного, клянусь Вам!

Глаза заблестели, она готова была расплакаться — именно сейчас, а не на могиле Герхарда, где, казалось, это было куда более уместно.

— Ничего, сейчас пройдет, — не обращая внимания на ее слова, успокаивал Меллон. — Последствия заклинания довольно долго выводятся, потому что рассчитаны на боевые условия, когда важно как можно дольше удерживать болевой синдром у врага. Право, мне следовало выбрать что-то менее болезненное и адекватное Вашему поступку.

— Вы просто испугались и произнесли первое, что пришло на ум, — улыбнулась Зара, загоняя свои чувства внутрь. Боль прошла, она чувствовала лишь легкое покалывание в височной области.

— Нормально? — он убрал руки с ее головы.

Девушка кивнула.

— А теперь скажите, зачем Вы это сделали?

— Просто хотела потренироваться. Я же э-эрри и в совершенстве должна владеть техникой гипноза.

— И что же Вы хотели приказать? — Меллон внимательно смотрел на нее, стараясь уловить малейшие нюансы мимики и жестов, будто подозревал, что подопечная лжет.

— Неважно, чепуху всякую…

Зачем, зачем было пытаться, неужели она верила, что у нее получится? Чего хотела добиться? Что с ней, вообще, происходит, будто вместо нее — кто-то чужой. И этот чужой ведет себя, как сумасшедший.

Приступ недавней меланхолии снова накрыл ее с головой, погнал прочь от света в успокоительную темноту. Вот ведь, люди обычно тянутся к людям, если им плохо, запираются у себя в комнатах, а ее тянет в безбрежные ночные просторы — голос далеких предков? Она ведь э-эрри, а у каждого э-эрри в роду были демоны.

— Зара, Зара!

— Что? — она замерла в воротах, одной рукой держась на столб. Безумно хочется летать. Да, вот оно — летать! В полете так спокойно и уютно, воздух баюкает, ласкает кожу… Нужно выйти за околицу и отдать себя во власть воздушной стихии.

— Куда Вы опять?

— Гулять.

— Ночью???

— А я люблю ночь, мне в ней комфортно.

— Вы говорите, как вампирша, — рассмеялся наставник и серьезно добавил: — Зара, Вы меня пугаете: то сбегаете с постоялого двора, то пробуете залезть по лестнице в окно, то пытаетесь загипнотизировать, то рветесь в темный лес, в кромешную тьму. Да что сегодня, Вы уже месяц сами на себя не похожи: нелюдимая, угрюмая, зачем-то изматывающая себя тренировками и летающая по ночам. Думали, я не знаю? — ответил он на ее удивленный взгляд. — Вашу крылатую тень над лагерем в пустоши мог не заметить только слепой. Зара, что происходит?

— Я же уже объяснила: мне просто грустно.

— Почему?

— Это мое личное дело! — резко ответила она, решив назло ему отрастить крылья прямо здесь, во дворе. Пусть он сердится, пусть грозит внушением за хулиганство, зато ей станет легче дышать.

— Вы здоровы?

— Абсолютно. Не верите, покажите меня лекарю.

Тон ее был агрессивен, а глаза, напротив, наполнены фиалковым цветом.

Зара ждала, что он уйдет, что Меллону надоест с ней возиться, надоест ее грубый тон, но он, будто уловив подтекст в ее словах, не ушел. Аидара внимательно смотрел на нее, а девушка старалась казаться невозмутимой.

— Сеньорита Рандрин, Вас что-то тревожит?

Он подошел к ней, осторожно, словно боясь испугать, взял за запястье. Она опустила глаза, покачала головой и прошептала:

— Почему сеньорита, а не Зара? Это моя выходка виновата, да? Я честно так больше никогда не буду, не буду, если Вы этого не хотите.

Девушка подняла на него глаза; они лучились всей глубиной и яркостью сапфира, за сотые доли мгновенья меняя оттенок от густой синевы до полупрозрачности июльского полуденного неба. Застенчиво улыбнувшись, она взмахнула ресницами, чуть подалась вперед, к нему, и, набравшись храбрости, спросила: