Роберт Джордан - Око Мира Страница 76

Вскоре он вновь стал обращать внимание на окружающее. Хотя голова была словно воздушный шар, он все равно изумленно оглядывался и поражался. Ранд думал, что Байрлон — величественный город, если в точности не такой, как города в Томовых преданиях. Он бродил по широким улицам, в большинстве своем мощенных каменными плитами, по узким кривым переулкам, — там, куда заводил его случай и людской поток. Ночью прошел дождь, и незамощенные улицы толпы прохожих истоптали в грязь, но грязные улицы для Ранда были не в диковинку. В Эмондовом Лугу мощеной улицы не найдешь, как ни ищи.

Дворцов здесь точно не было, и считанные дома оказались намного больше тех, что остались в родных краях, но у всех зданий крыши были из шифера или черепицы — такой же красивой, что и на «Винном Ручье». Ранд решил, что в Кэймлине наверняка найдется один или два дворца. Что касается гостиниц, то их он насчитал девять, ни одна не меньше «Винного Ручья», большинство такие же огромные, как «Олень и Лев», а ведь осталась уйма улиц, которых Ранд еще не видел.

Чуть ли не на каждом шагу попадались лавки, с навесами над выставленными прилавками, на которых громоздились груды всевозможных товаров: от одежды и материи до книг, от горшков до сапог. Здесь словно бы рассыпался груз сотни купеческих фургонов. Ранд так таращил глаза вокруг, что не раз ему приходилось поспешно ретироваться под подозрительными взглядами лавочников. Когда первый окинул его подобным взором, юноша не понял, почему тот так на него посмотрел. Когда же Ранд сообразил, в чем дело, то было рассердился, но вспомнил, что здесь он — чужак. Все равно много купить он не мог. Ранд охнул, когда разглядел, как много медяков меняют на дюжину сморщенных яблок или горсточку ссохшейся репы, — такая в Двуречье шла бы на корм лошадям, но люди, видимо, были готовы платить и за нее.

По мнению Ранда, народу в городе было предостаточно. В первое время неисчислимость людей ошеломила его. Некоторые носили одежды куда изящнее, чем у любого в Двуречье, — почти такие же прекрасные, как у Морейн, — и совсем на немногих Ранд заметил длинные, до лодыжек, подбитые мехом шубы. У гостиниц о чем-то переговаривались рудокопы — сгорбленные и с обликом людей, которые всю жизнь проводят за тяжелой работой под землей. Но большинство встреченных Рандом по виду ничем — ни платьем, ни наружностью — не отличались от тех, с кем он вырос. Ранд ожидал, что в них должно быть нечто отличающее их от прочих. На самом же деле некоторые так походили на двуреченцев лицом, что он вполне мог вообразить, что они — близкие родственники той или иной знакомой ему семьи в округе Эмондова Луга. Вон тот беззубый, седоволосый тип, с ушами, как ручки у кувшина, тот, что сидит на скамье у гостиницы, тот, что уткнулся мрачным взором в пустую кружку с крышкой, вполне мог приходиться кузеном Били Конгару. Узколицый, со впалыми щеками портной, шьющий перед дверями своей мастерской, мог оказаться братом Джона Тэйна, у него даже была такая же проплешина на макушке. Мужчина, как две капли воды похожий на Сэма Кро, толкнул Ранда, проходя мимо него, когда юноша повернул за угол, и...

Не веря глазам, Ранд уставился на маленького костлявого человечка с длинными руками и большим носом, в одежде, больше смахивающей на связки лохмотьев, который торопливо проталкивался сквозь толпу. Запавшие глаза, грязное лицо, он выглядел изможденным, словно не спал несколько дней кряду, но Ранд мог бы поклясться... Тут оборванец заметил его, застыл на месте, не обращая никакого внимания на толкающих его людей. Последние сомнения улетучились из головы у Ранда.

— Мастер Фейн! — заорал он. — Мы все думали, что вас...

В один миг торговец рванул прочь, но Ранд, петляя, устремился за ним, то и дело бросая через плечо извинения прохожим, на которых нечаянно налетал. Сквозь толпу он успел заметить, как Фейн шмыгнул в проулок, и свернул следом.

Несколько шагов по переулку, и торговец уткнулся в высокий забор. Тупик. Ранд, поскользнувшись, резко остановился, едва не въехав плечом в стену дома, а Фейн обернулся к юноше, с опаской пригибаясь и отступая в сторону. Он выставил грязные ладони перед собой, защищаясь от Ранда. В его одежде зияла не одна прореха, а плащ был затаскан и превратился в такие драные лохмотья, как будто побывал в переделке, которая вовсе не пошла ему на пользу.

— Мастер Фейн? — нерешительно произнес Ранд. — В чем дело? Это я, Ранд ал'Тор из Эмондова Луга. Мы все думали, что вас захватили троллоки.

Фейн резко дернул рукой и, по-прежнему пригибаясь, боком, по-крабьи, сделал несколько шагов к выходу из переулка. Он пытался пройти мимо Ранда и при этом не приближаться к нему.

— Нет! — надтреснутым голосом вскрикнул торговец. Он постоянно вертел головой, будто стараясь увидеть все происходящее на улице за спиной Ранда. — Не упоминай... — Фейн понизил голос до хриплого шепота и повернул голову, бросая на Ранда быстрые, косые взгляды. — ...их. В городе Белоплащники.

— У них нет причины беспокоить нас, — сказал Ранд. — Пойдемте со мной в «Олень и Лев». Я там остановился с друзьями. Большинство из них вы знаете. Они будут рады видеть вас. Мы все думали, что вы умерли.

— Умер? — негодующе перебил торговец. — Только не Падан Фейн! Падану Фейну известно, куда прыгать и куда приземляться. — Он оправил свои лохмотья, будто они были праздничным одеянием. — Всегда знал и всегда буду знать. Я проживу долго. Дольше, чем... — Внезапно лицо торговца вытянулось, а пальцы впились в одежду на груди. — Они сожгли мой фургон и все мои товары. По какой такой причине, а? Мне не удалось забрать своих лошадей. Моих лошадей, но этот старый толстяк, содержатель гостиницы, запер их в своей конюшне. Пришлось шагать очень быстро, чтобы мне не перерезали горло, и чего я добился? Все, что у меня было, все нажитое — все ж погибло, все пропало. Ну, где же справедливость? Разве это справедливо?

— Ваши лошади в целости и сохранности стоят в конюшне у мастера ал'Вира. Можете забрать их в любое время. Если вы пойдете со мной в гостиницу, уверен, Морейн поможет вам вернуться в Двуречье.

— А-а-а! Она... она же Айз Седай, да? — Опасливо-сдержанное выражение промелькнуло на лице Фейна. — Может, хотя... — Он помолчал, нервно облизывая губы. — А долго вы пробудете в этой... Как там? Как ты назвал ее?.. «Олень и Лев»?

— Мы уезжаем завтра, — сказал Ранд. — Но какое это имеет отношение к...

— Ты просто не знаешь, — проскулил Фейн, — что значит набитое брюхо и хороший ночной сон в мягкой постели. С той ночи я глаз не сомкнул ни на минуту. От бега мои башмаки совсем развалились, а то, что мне пришлось есть... — Лицо торговца скривилось. — Я и на милю не хочу подходить к Айз Седай, — он почти выплюнул последние слова, — даже на десятки миль, но, может, придется. У меня нет выбора, разве не так? Самая мысль о том, что она взглянет на меня, о том, что ей известно, где я... — Фейн потянулся к Ранду, будто хотел ухватиться за куртку юноши, но руки его замерли на полпути, судорожно задрожав, и торговец отшатнулся. — Обещай мне, что не скажешь ей. Я боюсь ее. Не нужно ей говорить, не надо, чтобы Айз Седай знала, что я жив. Обещай. Обещай!