Дженни Вурц - Корабли Мериора Страница 76

Наконец старик открыл свой единственный здоровый глаз. Трудно сказать, понимал ли он, в каком месте оказался. Но он безошибочно узнал Асандира, великого мага Содружества Семи.

— Творец королей, — произнес Халирон, упомянув титул Асандира, сохранившийся лишь в старинных балладах.

Слова давались старому менестрелю с трудом. Он набрал воздуха, чтобы придать своей речи больше ясности, однако Асандир легким прикосновением остановил его.

— Не трать понапрасну силы,- сказал маг, глядя на Халирона своими непроницаемыми глазами.

— Мы отправляемся на твою родину, в Иниш. Путешествие будет очень нелегким. Прежде чем мы двинемся в путь, я прошу тебя на всякий случай сказать мне все, что ты хотел бы передать своей семье.

Халирон ответил не сразу. Скрытый намек Асандира не огорчил его и не поверг в отчаяние. Главное — он едет домой, а суждено ли ему туда добраться — знает только Эт-Создатель.

— Я посвятил жене и дочери балладу, которую мне уже не сыграть самому. Аритон знает ее. Пусть, когда сумеет, приедет в Иниш и споет для них. Тогда они узнают о моей любви. Его талант многое расскажет им обо мне, и они, надеюсь, поймут то, чего не постигли раньше. Аритон сумеет это сделать. Мне не стыдно за наследство, которое я оставляю Этере.

Асандир дотронулся до холодных, негнущихся пальцев левой руки Халирона, навсегда потерявшей чувствительность.

— Магистр, я искренне надеюсь, что ты сам споешь жене и дочери эту балладу.

— Надежда и действительность — вещи разные, — прошептал Халирон, вновь погружаясь в забытье.

Асандир осторожно коснулся его виска.

— Ты долгие годы беззаветно служил людям Этеры. Ты подарил Аритону несколько лет счастья, которого он никогда не знал. За все это наше Содружество дарует тебе небо и землю.

От руки мага исходило приятное тепло, как от костра, разведенного среди давящей сырости ночи. Халирон разжал губы, выпуская воздух, словно больше не нуждался в нем. Глаза закрылись. Вероятно, он заснул, а может — впал в беспамятство.

Асандир окружил повозку защитной магической сетью. Халирон не шевельнулся. Возможно, его уши уже не слышали звенящего пения силы, а тело не ощущало сотен ее иголочек. Вскоре ослепительно яркая завеса скрыла от посторонних глаз их повозку, и пони, и самого Асандира.

Оказалось, что не все слуги поспешили убраться из зала. У двоих любопытство было сильнее страха, и они с замиранием сердца глазели на диковинное зрелище. Люэйн поспешил «напомнить» им, что у каждого вот-вот лопнет переполненный мочевой пузырь. Оба тут же бросились к боковой двери. Асандир слегка усмехнулся: кое-что из проделок Харадмона Люэйн все же перенял.

— Мне не удалось закончить одно дело, — обратился маг к бестелесному собрату. — Ты меня слышишь?

Вместо ответа Люэйн морозно кольнул его в руку.

— Я был в Алестроне. Хотел проверить, не начал ли баловаться тамошний герцог с черным порохом. Но ни герцога, ни его братьев не застал. Камердинер нес мне маловразумительную чепуху о какой-то помолвке, устройством которой заняты все четверо братьев. Возможно, Сетвир прав: они не просто так уклонились от встречи со мной. Наверное, им есть что скрывать. Мне сейчас некогда, а потому сделай милость, наведайся в Алестрон.

Асандир знал: Люэйн, конечно же, отправится туда, но перед этим увязнет в занудном монологе, расписывая все тяготы и превратности путешествия. Он взял поводья и повел изрядно перепуганного, шарахающегося из стороны в сторону пони в центр зала. На сей раз коньку и повозке предстояло спуститься по короткой лесенке, на плитках которой холодный магический огонь шестой ветви оставил свои отметины. Железные ободья колес вновь загрохотали на спуске, добавляя к существующим трещинам новые. Съехав вниз, повозка со скрипом и хрустом покатилась по развороченному полу.

Люэйн все еще находился в зале. На просьбу он ответил со своей всегдашней мрачной холодностью:

— Полагаю, тебе еще важнее, чтобы вначале я отправился к Рокфальским горам, навестил темницу Деш-Тира и проверил надежность засовов.

Зная характер Люэйна, Асандир уклончиво ответил:

— Решай сам.

Стекла в стрельчатых окнах верхнего яруса чудом уцелели, только слегка закоптились от дыма. Судя по цвету неба, восход был совсем близок. Асандир подвел повозку к самой границе средоточия. Ноги утопали в пепле; вокруг чернели обгоревшие балки подвальных перекрытий. Маг погладил морду пони и прошептал ему в острое ухо несколько слов успокаивающего заклинания. Потом он выпрямился и стал произносить нараспев другое заклинание — паравианское. Каждый звук, каждое слово и пауза удивительного древнего языка окружали средоточие цепью магических печатей, дабы предохранить стены и все здание от возможных разрушений.

Асандир услышал ответ шестой ветви.

Поток ее силы был слишком мощным, чтобы его удалось скрыть в стенах зала. Завеса лишь помогала уберечь здание от разрушений, но нараставшая сила возвещала о себе по всему дворцу, заставляя содрогаться его стены. Асандир продолжал произносить заклинание, и каждый звук, гулко отдаваясь под сводами, сопровождался белым дождем сыпавшейся штукатурки. Исчезли все посторонние запахи; даже бурая пыль под ногами пахла озоном. Потом наступила тишина, чем-то похожая на лучик света, запертый в стекле. Круги, окаймлявшие чашу средоточия, ярко вспыхнули.

Древние письмена, начертанные в кругах, переливались серебристо-голубым светом. Проехав сквозь их холодное пламя, повозка остановилась в чаше. Пони тяжело дышал и испуганно фыркал, громко стуча копытами по осколкам мозаичных плиток. Ему хотелось высвободиться из упряжи.

Асандир погладил конька по взмыленной спине — единственное, чем он мог помочь взбудораженному животному. Сознание мага было обращено к потоку силы, несущейся сквозь средоточие. Биение ветви усилилось, о чем свидетельствовали белые вспышки. Вскоре они заискрились, предвещая скорый восход. Наступил самый ответственный момент, когда малейшая оплошность (даже излишне громкий шаг) могла исказить узор линий и выплеснуть силу из русла. Асандир торопился. Он миновал два внутренних круга и поставил повозку над расщелиной, в которой сходились все вторичные ветви и силовые линии.

— Я готов,- произнес маг и замер.

Теперь вся пробужденная им сила переходила под надзор его бестелесного собрата. Асандир ни о чем не думал и ничего не ощущал. Единственной нитью, связывающей его с телом, оставалась рука, застывшая на гриве пони. Тысячелетия опыта довели его самообладание и волю до высочайшего совершенства. Внимание Асандира было направлено только на охранительные заклинания, уберегающие Халирона от превратностей магического перемещения.