Брендон Сандерсон - Город богов Страница 77

Ответ Карате не понравился, но она присоединилась к группе без дальнейших жалоб.

— Посмотри на него, сюл. — Рядом с принцем возникулыбающийся Галладон. — Я никогда не думал, что такое возможно.

Раоден проследил за взглядом дьюла. У дороги склонился Таан, с детским восхищением рассматривая резьбу на низкой ограде. Приземистый и плотный самозванец-барон провел целую неделю в поисках и подробном описании каждого барельефа, статуи и вырезанного на камне узора в окрестностях церкви. По его словам, он успел обнаружить дюжину новых стилей. Перемены в скульпторе бросались в глаза, как и его внезапное нежелание оставаться вожаком. Карата не упустила из рук бразды правления в своей шайке, но считала Раодена главным. Таан же полностью перестал отдавать приказы и отдался исследованиям.

Его люди — те из них, кто решил присоединиться кРаодену, — не возражали. Таан подсчитал, что примерно третья часть его бывшего окружения по очереди перешли на сторону принца. Раоден надеялся, что большая часть остальных предпочла вольное существование; его пугала мысль о возможности перехода двух третей банды к Шаору. К нему присоединились все люди Караты, но ее шайка всегда была самой малочисленной, хотя и очень успешной. Первенство по численности держал Шаор; от нападения на остальные банды его удерживал только общий разброд, царящий среди подчиненных. К тому же ему иногда все еще перепадала добыча от новичков.

Раоден решил положить раздору конец. Он не собирался мириться с жестоким маньяком и оставлять на его милость новых элантрийцев. Карата и Саолин подобрали всех вольных жителей и благополучно доставили их в ставку с Раодена. Реакция Шаоровой банды оставалась враждебной, и принц опасался, что со временем положение только ухудшится.

«Придется положить этому конец», — со вздохом подумал он. Но сейчас его ожидали книги. Шаору придется подождать своего часа.

Они подошли к часовне, и Галладон вернулся к посевным работам, бойцы Саолина разошлись по постам, а Карата, несмотря на первоначальные протесты, решила вернуться во дворец. Остались только Раоден с Саолином.

Поскольку принц сегодня проспал, а потом разбирался с последствиями схватки, получилось, что он пропустил половину дня. Раоден с удвоенными силами набросился на свои занятия. Пока Галладон сажал семена, а Карата эвакуировала дворец, он задался целью узнать как можно больше об Эйон Дор. С каждым днем он все сильнее убеждался, что разгадка падения Элантриса содержится в древней магии.

Он протянул руку в открытое окно часовни и взял со стола толстый том. Пока что помощь от него не оправдала возлагаемых надежд. Он содержал не подробное описание действия эйонов, но собрание странных или интересных случаев с Эйон Дор и их возможное объяснение. К несчастью, автор рассчитывал на осведомленного читателя. Большая часть книги приводила примеры того, как не должно быть, так что, чтобы понять логику Эйон Дор, Раодену приходилось исходить от противного.

Пока что он вычислил с уверенностью очень немногое. Становилось очевидным, что начальной точкой магии служили эйоны; даже самые примитивные символы приносили результат. Более сложное волшебство творилось с помощью изменения первоначального иероглифа, дорисовывания к нему точек и линий, как случилось с эйоном излечения во сне принца. Точки и линии служили дополнительными условиями, уменьшая или увеличивая фокус силы. К примеру, лекарь, тщательно вычерчивая символ, мог установить, какую конечность и каким образом излечить и как избавиться от заражения.

Чем больше читал Раоден, тем меньше он видел в эйонах мистические символы. Скорее, они походили на математические вычисления. Их мог чертить практически любой элантриец: все, что требовалось, — твердая рука и знание базового набора иероглифов; но мастерами Эйон Дор становились те, кто умел быстро и верно определить необходимые изменения основного, центрального эйона. Автор книги предполагал, что читатель обладает обширными познаниями в Эйон Дор, и поэтому опускал большинство общих принципов. Немногочисленные иллюстрации оказались настолько запутанными, что Раоден не мог без подсказки в тексте определить, какой из символов является отправной точкой.

— Если бы он только объяснил, что значит «пропустить через себя Дор»! — воскликнул принц, перечитывая кусок страницы, упорно повторяющий данный совет.

— Дор, сюл? — Галладон отвернулся от грядок. — Похоже на слово из дюладела.

Раоден выпрямился. Символ, которым автор определял Дор, отличался от привычных эйонов — даже не иероглиф, а записанное со слуха слово. Как будто его перевели с другого языка.

— Дружище, ты прав! Это не эйонский символ!

— Конечно нет, в нем всего лишь один слог.

— Судить по слогам — упрощенный подход.

— Но безошибочный. Коло?

— В принципе, да, — согласился принц. — Но сейчас это неважно, главное — Дор. Ты знаешь его значение?

— Ну, если слово то же самое, то оно относится к Джескеру.

— Какое отношения имеют к Элантрису мистерии? — подозрительно спросил Раоден.

— Во имя Долокена, сюл! Я тебе говорил, Джескер и мистерии — совершенно разные вещи! То, что на Опелоне называют мистериями Джескера, имеет такое же отношение к дюладелской религии, как Шу-Кесег!

— Я приму к сведению. — Раоден примирительно поднял руки. — А теперь расскажи мне о Дор.

— Трудно объяснить, сюл. — Галладон облокотился на самодельную мотыгу, смастеренную из палки и нескольких булыжников. — Дором называют невидимую силу; она присутствует во всем без исключения, но к ней нельзя прикоснуться. Она не влияет ни на что, но управляет всем. Почему реки текут?

— Потому что вода притягивается к земле, как и все остальное. В горах тает снег, и ему нужно куда-то стекать.

— Правильно. А теперь другой вопрос. Почему вода соглашается течь?

— Не знал, что нужно спрашивать ее согласия.

— Нужно, и причина этого — Дор. Джескер учит нас, что только люди обладают способностью — или проклятием — не обращать внимания на Дор. Ты знаешь, что если забрать у родителей птенца и принести его домой, он все равно научится летать? — Раоден пожал плечами. — Как он учится? От кого?

— От Дор? — неуверенно предположил принц.

— Правильно.

Раоден улыбнулся, объяснение Галладона переполняли мистические недомолвки, и он сомневался, что оно окажется полезным. Но тут ему припомнился сегодняшний сон-воспоминание о давно прошедшем дне. Когда элантрийка чертила эйон, воздух раздавался под нажимом ее пальца. Раоден чувствовал бьющуюся по ту сторону беспорядочную силу, как она давит на разрыв, пытаясь добраться до него. Она хотела пересилить его, сломать, пока мальчик не станет ее частью. Только безошибочно вычерченный эйон жещины-лекаря обуздал бешеный поток, и он излечил ногу, не принеся вреда.