Геннадий Ищенко - Проверка 2 (СИ) Страница 78

— Обработала палату и перехожу к следующей, — сказала девочка. — За пятнадцать минут успею пройти все пять и вернуться к первой. Получается, что на тысячу больных у меня уйдут сорок пять минут. Долго их будут менять?

— Менять начнем сразу после окончания третьей обработки, — ответил Зеленин. — Вы перешли ко второй палате, а в первой уже пойдет замена. Санитаров много, поэтому за нами задержки не будет. Конечно, в первые дни много не пропустим.

— А найдут вам столько тяжелых больных? — спросила она. — Пять тысяч в день — это сто пятьдесят в месяц. Если брать только из Москвы…

— С лечебными учреждениями уже работают, — пожал он плечами. — Не хватит тяжелых, дадут обычных. Все равно нужно ждать, пока сдадут первый больничный корпус. Потом мы с вашей помощью очистим московские больницы, и пациентов из других городов можно будет завозить в них. Все равно изучать будут не всех, а отдельных выздоравливающих.

— Значит, рабочий день будет немного больше четырех часов. Выходной дадите? Ходить взад–вперед четыре часа каждый день и выполнять одно и то же… Я, конечно, рада дарить людям жизнь и здоровье, но если такая работа будет долго продолжаться без отдыха, могу рехнуться.

— Вы будете отдыхать по воскресеньям, — сказал Зеленин, — да и в обычные дни никто не помешает слетать в те места, где у нас есть что–то вроде баз. Там вам обеспечат такие условия, которые полностью исключат какую–либо опасность. Контактировать будете с небольшим числом проверенных людей. Конечно, их тоже нужно будет обработать.

— Это хорошо, — довольно сказала Настя. — Вы уже продумали, как объяснить то, что ваши исцеления проводятся не круглосуточно, а только четыре часа? Да и из–за воскресенья поднимется вой.

— Наверное, что–то придумали, — ответил полковник, — я не в курсе. Вряд ли наша затея с лечащим оборудованием продержится долго, так что готовьтесь к славе. Неудобств лично вам она не принесет, а вот вашей семье… Как только поймут, что вы дарите жизнь, начнут осаждать наши отборочные комиссии и пытаться выйти на вас хотя бы через родственников. Хорошо, что у вас охраняемый двор, но придется усилить охрану. К тому же и в вашем дворе есть больные. Посмотрим, может, вам на время придется сменить место жительства. Хорошо, что ваша младшая сестра не ходит в школу.

— Ольга уже отчиталась экстерном за первый класс и сейчас засела за учебники второго, — вздохнула девочка. — С одной стороны это хорошо, а с другой… Она ведь совсем не общается со сверстниками и жизнь знает только по книгам и фильмам. Ладно, рабочее место я посмотрела. Вы для меня что–нибудь приготовили на оставшееся время?

— Завтра будет группа наших офицеров и чиновников Министерства промышленности и торговли. Всех нужно обучить китайскому. Будут несколько больных, но на следующей неделе. Это пока все. Обучение проведем в нашем классе, а о времени я вам позвоню.

Простившись с Зелениным, Настя через несколько минут была дома. Она хотела успеть, подготовиться к экзаменам, пока не заработала клиника, но не успевала.

— Может, уже займешься моей красотой? — пристала Оля. — У Джуны все получается, значит, должно получиться и у меня!

Мордочка мартышки действительно с каждым днем становилась все симпатичней. Глаза увеличились раза в два, а ресницам могла позавидовать кукла, образ которой Настя взяла для заклинания. Защечные мешки ушли, окончательно сформировался очаровательный носик, складки разгладились, а шерсть на лице стремительно исчезала. Изменились даже челюсти, хоть пока и не очень сильно.

— Куда ты торопишься? — сказала Настя. — Ты подумала, что будем делать, если у меня получится какая–нибудь ерунда? Подожди хотя бы месяц. А сейчас не мешай, мне нужно заниматься.

Отделавшись от сестры, она взяла из стопки учебников «Естествознание» и легла с ним на кровать. Долго учиться не получилось. Сначала опять помешала Оля, которой надоело заниматься математикой. Она вспомнила, что еще не показывала Насте купленную вчера кофту и пришла хвастаться. Вторым помешавшим был Раш.

— Отвлекись от учебника, — сказал он девочке. — Все равно от такого изучения не будет толку. Нужно сосредоточиться на том, что читаешь, а чем занимаешься ты?

— Ты уже научился заглядывать в мои мысли? — с подозрением спросила она.

— Мне и заглядывать не нужно, — ответил Раш. — Мыслей я твоих не читаю, а состояние чувствую. Опять эта вселенская печаль! Когда зомбировали редакторов, ты от нее отошла, а теперь опять грустишь. Слетала бы к нему и сняла свои запреты. Люди бывают разные, а тебе попался рационально мыслящий кадр. Ну не хватило у него фантазии, чтобы сходу поверить в твою сказку! Так что, из–за этого его мучить и мучиться самой? Ты в таком состоянии ни учиться, ни даже медитировать нормально не сможешь.

— Отстань, Раш, — рассердилась Настя. — С этим я разберусь сама!

— Как же, разберешься! — ехидно сказал браслет. — Это у тебя точно первая любовь, из–за которой перестают нормально соображать. А ведь есть хорошее средство, и ты его знаешь.

— Это какое же? — с подозрением спросила девочка. — Ты мне не «убийцу эмоций» предлагаешь? Так я тебя за такое предложение сейчас засуну куда–нибудь в шкаф и не выну, пока не понадобится сила!

— Он не все эмоции убивает, — ответил Раш, — а только связанные с тем объектом, который на него наложишь. Наложи образ своего красавчика, и будешь опять радоваться жизни. Все равно тебе рано любить. И его можешь точно так же обработать, чтобы не мучился.

— Точно, в шкаф! — решила она.

— Как хочешь, — не стал спорить Раш, — я могу полежать в шкафу, мне там будет спокойно, в отличие от тебя. А лучше подумай своей красивой головкой, может, поймешь, что я прав. Кто сказал эфэсбэшникам, что я умнее тебя? По–моему, это была ты. И учти, что у меня перед тобой есть огромное преимущество: нет мозгов и гормонов, которые отключают в них соображение. Ты же умница! Не хочешь убивать те ростков любви или дружбы, которые у вас зародились? Тогда дай им расти! Чувство, как и жизнь, не может застыть в одном состоянии. Оно или развивается и крепнет, или чахнет и погибает. Тебе ничего не стоит слетать к нему и взглянуть в глаза. В конце концов, примени магию и узнай, как он к тебе относится.

— Слетаю! — решила Настя. — Сейчас переоденусь…

Она сняла помявшийся костюм и надела платье, в котором ходила сдавать экзамены. Когда одевалась, подумала, что нужно заняться своей одеждой. Мысль появилась и исчезла, смытая страхом и волнением.

«Раш прав, в том, что мне это ненужно, — подумала она, с трудом застегнув молнию. — Черт бы побрал этот экстернат и эту школу, и ее директора, которые свели нас вместе! Пусть это случается со всеми, но не в четырнадцать с половиной лет!»