Александр Марков - Пирровы победы Страница 78

— Да пусть даже бабочки! Против крылатых существ будет очень сложно драться. Я не знаю, что с ними произошло, отчего они тут решили остановиться.

— Вода. Они не любят воду. Дождь всему причиной. Из-за него они форму стали менять.

— Но я все равно никогда не слышал о таком.

— Я тоже. В последнее время много странного происходит, чего прежде не случалось.

— Их надо убить, пока не поздно! — Да.

— Слушать приказ! — закричал Дориан Хо своим людям, а потом объяснил, что от них требуется. Рассказ этот очень напоминал старую сказку о мангусте, который нашел кладку змеиных яиц. Мангусту надо побыстрее с ними расправиться, ведь родители этого выводка подбираются к его хозяевам, вот он и решает надкусить яйца в тех местах, где под скорлупой зарождается змеиная голова. Точно так же инквизиторам предстояло эти могилы «надкусить». Работа была тяжелой и долгой.

Дориан Хо не сомневался, что кости кочевников стали мягкими, точно их долго варили, а мясо превратилось в некое подобие студня. Тела будут легко разваливаться, руки и ноги отделяться от туловища, как аппетитные ножки и крылышки у хорошо прожаренного цыпленка. Его чуть не передернуло от таких сравнений.

Он ткнул посохом в ближайшую могилу, точно по болоту шел и проверял, прежде чем еще один шаг сделать, удержит ли его земля. Наконечник легко прошел через землю, потом уперся в доспехи. Умрет ли кочевник, если пробить ему сердце? А может, рана эта окажется не смертельной и затянется, как затягивается легкий порез или как грязь, которая принимает свою прежнюю форму, стирая следы людей.

Отряд вытянулся в цепочку, охватывая со всех сторон поле. Вряд ли кочевники начнут вставать из своих могил, но все-таки не стоило оставлять им возможность для бегства. Дориан Хо даже рукава засучил и покрепче обхватил древко топора, как лесоруб, которому надо сперва срубить рощу, а потом выкорчевать все пни, и принялся за работу. С лопатой было бы удобнее: копнул, ногой надавил, точно картошку выкапываешь, поддел — и вот, вытащил из земли голову. Но кто мог предположить, что им понадобится так много лопат? Топор входил в землю с чавканьем. На лезвии густела слизь, и ее приходилось время от времени счищать, а сам топор затачивать.

В метрах двадцати от Дориана Хо возникло какое-то оживление. Похоже, один из кочевников все-таки встал из могилы. Он возвышался возле нее не двигаясь, пока его наконец-то не заметили люди.

— Встал! — услышал Дориан Хо чей-то крик.

— Братья, вали его! — послышалось в ответ. Кочевника обступило сразу несколько человек. Они тыкали его посохами, кололи копьями и мечами. Он походил на зверя, которого загнали в ловушку. Он почти не отбивался, на ногах держался нетвердо и то ли сам упал, поскользнувшись и скатившись вновь в могилу, то ли кто-то сделал удачную подсечку и свалил его с ног. Люди сгрудились возле его могилы, несколько секунд интенсивно работали своим оружием.

Больше из земли никто не поднимался.

Под конец, когда поле осталось позади, Дориан Хо почувствовал, как все его тело ломит от усталости. Ладони его к тяжелой работе были привычны, но все равно он стер их до крови. Плащ промок от дождя и пота.

— Головы собирать будем? — спросил у Дориана Хо молодой инквизитор.

— Тебе они нужны для колдовства?

— Нет, — протянул брат по вере, немного подумав, — по крайней мере, не так много. Одна, две… Не больше.

— Возьми сколько тебе надо! А что ты с ними все-таки делать будешь? Для кружки они не годятся, черепа мягкие совсем.

— Могу прочитать их мысли.

— Интересно. Потом расскажешь, что же они хотели. Я догадался, отчего кочевников всегда так много. Ведь их всегда приходит орда, тьма-тьмущая. Я частенько думал, как так получается? А это поле, думаю, дало ответ на мой вопрос. Наши земли плодороднее, чем степь. Они расплодились бы в ней, как мухи.

Молодой инквизитор кивнул, но никак не стал комментировать рассуждения Дориана Хо.

— Почему у нас так не получается? — спросил Дориан Хо.

— Как ты думаешь, отчего мы закапываем мертвецов в могилы?

— Надеемся, что они прорастут, как прорастает почти все, что мы сеем?

— Да, — кивнул инквизитор, — когда-то это получалось, но очень давно. Мне рассказывали, что в старых книгах об этом написано. Это запрещенные книги. Их мало осталось. Может, меньше десятка. Остальные сожгли, а заново их не переписывают, ведь за такую книжку костер полагается. Я ни одной не видел. Содержание их держат в голове и передают друг другу, как по наследству.

— Тебе могли все насочинять, — засмеялся Дориан Хо, — я и не такие рассказы слышал.

— Когда отступников пытал?

— И не только, когда пытал, — кивнул Дориан Хо. — Но ведь могли тебя обмануть?

— Могли. Я тоже об этом думал. Но ты сам сказал, что это поле — доказательство… — Инквизитор задумался на миг-другой и продолжил: — Ты-то головы брать не будешь? Я знаю людей, которые развешивают головы поверженных врагов, ну и не только врагов, у себя в покоях. Высушивают их и развешивают. Считается, что они защищают от злых духов, а если обладатель головы был еще и умным, то он может во сне нашептать полезные советы.

— Сколько же ты мне ереси наговорил за последние минуты.

— Что есть ересь, а что знания? — спросил инквизитор.

— Ты часом не демон, посланный меня с пути истинного сбить?

— Что есть путь истинный?

— Хватит, хватит! Я устал! Не нужны мне головы. Что я, язычник какой — головы вывешивать в своем жилище? Да и кочевникам я не уподоблюсь, тем, которые уши у врагов отрезают.

Инквизиторы и ополченцы устало присели на краю поля, прямо в грязь, потому что сил ни у кого не осталось. Их точно сломали. Поднимут ли их на ноги трубы апокалипсиса? Они вытаскивали из-за поясов фляжки с водой, пить спиртные напитки Дориан Хо запретил, но вот в такую промозглую погоду он и сам был бы не против глотнуть чего-нибудь горячительного. Когда им еще удастся поесть горячую пищу? Костры без колдовства не разожжешь.

Дрожащими руками Дориан Хо вытащил из-за пазухи волшебный пергамент, развернул его, присел. Пера у него не было, да и чернил тоже, поэтому инквизитор, нагнувшись, поднял с земли веточку, повертел ее в пальцах, подумал поначалу заострить кончик, как это делают с гусиными перьями, но потом передумал. Он обмакнул палочку в лужу, зачерпнул немного грязи с ее дна и стал писать этой грязью на пергаменте. Ноги его затекли, а буквы получались уродливыми и слишком большими.

Дождь быстро смывал с пергамента слова, а усталость стирала их из памяти Дориана Хо.

Представление было хуже некуда. После такого зрелища начнешь впадать в депрессию, думая, что мир катится под уклон, в пропасть. Расцвет его давно уже миновал, а значит, вряд ли в нем появится что-то новое. Даже те, кто только придут в него, наверняка станут жалкими подражателями своим предшественникам.