Леонид Крестов - Сеть созвездий Страница 79

   Падая, он выронил свою кружащуюся в воздухе глефу, и та отлетела прямо в гущу толпы, лишь чудом не прикончив никого из зевак.

   Бой был выигран, противник оставшийся безоружным, был побежден по всем местным правилам, но хладнокровному варвару этого показалось мало. Прежде чем церемониймейстер успел выбежать на песок и объявить бой завершенным, он одним резким ударом перерубил зверю хвост и подхватив его с песка, гордо поднял над головой для демонстрации. Толпа отозвалась протяжным, испуганным и разочарованным гулом, явно выдавая своего фаворита, не оправдавшего всех их надежд, и пожравшего не малые ставки. Управитель, прикрыв распахнутый рот рукой, в ужасе застыл на границе арены, не решаясь взойти на песок и назвать победителя, а я, решив, что теперь глазеть уже не на что, собрался покинуть это уличное представление пока не начался новый бой.

   Развернувшись и потянув за собой весьма впечатленного малыша, я успел лишь мельком разглядеть бледное и худое, напуганное лицо малолетнего воришки, уже отвязавшего от моего пояса тубус с заклятием, и совсем немного не успел схватить его за руку.

   Мигом метнувшись в толпу, и тут же затерявшись среди людей, он исчез прежде чем Регнор успел охнуть.

   - Держи вора! - Запоздало завопил я, бросившись следом, но поймать ребенка, потерянного в плотной людской давке, было уже не возможно.

   Буртшулла, демон - ищейка.

   Жгучая боль, раскатившаяся по всему телу от позвоночника, сковавшее все конечности разом сильное онемение, и мир, расплывающийся перед глазами в одно серое и размазанное пятно, не позволили Буртшулле добраться до проклятого, обманувшего ее смертного, в своем последнем, предсмертном рывке. Вложив в этот бросок всю свою жгучую ярость, злобу и безудержную жажду мести, она так и не смогла дотянуться до его открытого, беззащитного горла, и лишь подставилась под новый, болезненный и решительный удар зачарованного клинка. Сияющий меч легко перерубил ее лапу, словно тяжелый топор лесника отсекающий от ствола тоненький ивовый прутик, и проваливаясь во тьму забвения, демонесса завыла от нахлынувшей на нее горькой обиды. Перечеркнув столько ее трудов и стараний, отобрав уже почти казавшуюся добытой победу, и лишив ее единственного и долгожданного шанса возвыситься, эта казавшаяся нелепой страшная несправедливость, терзала ее куда хуже боли от всех полученных ею ран.

   Проклиная смертного, подлого ударившего ее в спину, Буртшулла ненавидя себя за столь непозволительную доверчивость, заставившую ее поверить ему на слово, и запоздало корила себя за заставляющую позабыть об осторожности дикую спешку.

   Терзаемая виной, она сожалела, лишь о том, что так и не успеет угодить своему хозяину Вырджусту, не сможет обрадовать его вожделенной добычей, и презирала весь этот мир целиком, желая ему оказаться в объятиях всепожирающего пламени Нижнего мира, но стоило ей только окончательно провалиться в кромешный мрак полного небытия, как все эти терзавшие ее горячие чувства, мигом исчезли, развеялись без следа, и единственным, что ощущала вокруг себя верная прислужница Повелителя, был страшный и замогильный холод, испытывать которого прежде, ей еще ни разу не доводилось.

   Рожденные в самом пекле Глубинного, первородного пламени демоны, были самим воплощением этой необузданной силы, и всегда носили в себе частичку этой, породившей их, свирепой стихии. Пламя бежало в их жилах наравне с кровью, и даже в самые лютые холода и морозы, под завалами снега и порывами ледяного колючего ветра, демоны никогда не ощущали на себе пронзительного дыхания стужи. Они, словно глубинные жители, никогда не выбиравшиеся на поверхность, и не знающие о небесной голубизне раскинувшегося над миром бесконечного небосвода, даже не подозревали и не догадывались о существовании холода, и легко выживали там, где все прочие смертные, за пару часов, превращялись в настоящие, присыпанные пургой, ледяные скульптуры, и даже на смертном одре, когда все прочие неизбежно чувствовали на себе ледяное дыхание смерти, демоны не могли почувствовать на своей шкуре даже легкого дуновения, мимолетной прохлады. Лишенные душ, они не проходили намеченного для всех прочих пути, и умирая, возвращались обратно в пекло, выплюнувшей их в жизнь, ненасытной стихии. Они растворялись в ее жаре, лишаясь собственного сознания, но сейчас, вместо слепящего света и невыносимого для всех прочих нестерпимого жара, Буртшулла чувствовала лишь забирающийся ей прямо под шкуру лютый мороз, и мгновенно продрогнув до самых костей, она чувствовала себя так плохо, словно бы кто-то вырвал из ее нутра самое ценное - ту самую, дарующую ей тепло и жизнь, частичку Первородного пламени.

   Это совершенно для нее новое, и незнакомое ощущение холода, мгновенно показалось Буртшулле настоящей и нестерпимой пыткой. Стуча клыками от холода, она дрожала всем телом, и совершенно не понимая, что же с ней происходит, билась и металась из стороны в сторону, в бессильных попытках вырваться из цепких объятий ледяной стужи. Она звала на помощь своих сестер, которых внезапно перестала ощущать где-то рядом, и молила Хозяина о спасении, но ни кто из них не услышал ее пронзительного воя о помощи.

   Пытка холодом растянулась для нее на целую вечность. Стужа терзала ее изнутри, ни на миг не позволяя расслабиться и забыть о себе, дав демонессе хотя бы мимолетную и незначительную, крошечную передышку. Она сводила Буртшуллу с ума, и когда та уже окончательно выбилась из сил, перестала сопротивляться, свернулась клубком, стараясь согреться порами собственного ослабленного дыхания, и уже отчаялась выбраться из ледяной, кромешной тьмы небытия, впереди неожиданно замаячил далекий, и едва различимый, крошечный огонек, возродивший в ней утонувшую в отчаянии надежду.

   Ищейка попыталась броситься к мерцающему вдалеке свету, хотела сорваться с места и понестись вперед быстрым галопом, но двигаться во тьме, не имея никакой опоры под зависшими в пустой черноте лапами, оказалось не так то и просто. Как бы сильно демонесса не билась, пытаясь сдвинуться с места, она лишь бессильно барахталась на одном месте, словно привязанная к нему тяжелым, неподъемным для нее якорем, и все ее старания проходили в пустую.

   Взвыв от отчаяния и злобы Буртшулла тянула к теплому свету свою единственную уцелевшую руку, пыталась нащупать во тьме, хоть что-то за что смогла бы зацепиться, но так и не нашла вокруг себя ничего, кроме зияющей пустоты, и не смогла продвинуться вперед ни на дюйм.

   Зародившаяся в ней робкая надежда, вновь начала умирать, но свет, словно бы заметив ее старания, и сжалившись над бедным порождением пламени, начал разгораться впереди все сильнее. Он рос, стремительно приближаясь к пораженной его великолепием демонессе, и когда сотканная из языков полыхающего алого пламени огромная рогатая фигура оказалась достаточно близко, что бы согреть ее собственным жаром, Буртшулла, едва не лишилась чувств от восхищения и трепета перед мощью своего, явившегося на ее зов, Повелителя нижнего мира.