Сердце осы (СИ) - Батхен Вероника Владимировна Страница 8

Понемногу начали собираться люди — пенсионеры, родители, скучающие туристы. Вытащили аппаратуру, седой кудрявый звукооператор установил под деревом переносной пульт, начал крутить рычажки, настраивая микрофоны. Красавицы в кокошниках и сарафанах (младшая выглядела ровесницей аблы) топтались подле импровизированной сцены, поглядывали друг на друга задорно. Бравые парни в черной форме выстроились в оцепление. Участковый Антон (с чего бы?) тоже стоял в цепи, заметив вопросительный взгляд Ленуры, он улыбнулся и приветственно помахал девушке. Стало немного легче.

Группа руководителей разной степени важности выдвинулась к микрофону. Почтенный седой чиновник тоже красовался в ряду, блистая ослепительной рубашкой и полосатым, туго облегающим брюшко пиджаком. «Похож на толстого трутня» решила Ленура и фыркнула в кулачок. Из репродуктора полилась простенькая мелодия, очкастая дама в брючной паре старательно растянула губы в ухмылке и начала речь:

— Незаметно пролетели теплые и солнечные летние каникулы, осень вступила в свои права, а это значит, что школа снова открывает приветливые двери для своих учеников. Но не только удобные парты и трель звонка ожидают впереди наших детей. Перед ними раскрывает свои объятия огромный мир, полный новых знаний, открытий и наук.

Аплодисменты. Аплодисменты. Аплодисменты. Малышка с бантами выдвинулась из толпы, сунула вперед букет, и скрылась за спиной матери. Танцевальный ансамбль заполонил сцену, мальчики в высоких шапках, прошлись по кругу, отбивая такт пятками, девочки в расшитых платьицах проплыли сытыми лебедицами. Пригласили неуклюжих от смущения победителей прошлогодних олимпиад, вручили дипломы и подарки в целомудренных пакетах. Восточного вида красавец мужчина протолкался к микрофону, двое охранников встали за спиной. Мэр… вот он какой. Красавец обещал благополучие и процветание городу, в котором растут такие талантливые дети. Ленура отчетливо видела капельки пота на лбу, прыщики от бритья, усеявшие щеки, золотую булавку с нестерпимо блестящей капелькой драгоценного камня…

— Попалась, стерва! Думаешь ос на меня натравила и тебе ничего не будет? Кукиш! Накося, выкуси!

Здоровенный неопрятный бугай, смердящий перегаром и дрянью, потянул к Ленуре толстые лапищи, ухватил за грудки и приподнял, словно котенка. Почтенного старичка, который попытался вступиться за женщину, он смахнул плечом, на испуганную мамашку рявкнул матом. Кто-то в толпе уже закричал «Караул, милиция!», кто-то начал проталкиваться к парням в форме.

— Придушу паскуду, чтобы впредь неповадно было! Я ветеран Афгана, контуженный, кровь проливал, у меня справка есть, а она ветерана обидела. На колени и прощения проси, тварь! Получай!

Сильный удар бросил Ленуру на пыльный теплый асфальт. Она почувствовала, как горячая жижа сочится из рассеченных ладоней и бедных коленок, как набухает отеком щека и во рту появляется неприятный соленый вкус. Помогите! Помогите, где вы?! Ее осы молчали, не отзываясь, она больше не слышала рой. И это оказалось по-настоящему страшно. Куда страшнее, чем несколько непонятных гулких хлопков.

Толпа завизжала, люди бросились в разные стороны, чудом не затоптав детей. Красавца мэра обступили плотной стеной и увели под руки. Седого чиновника тоже увели — бесцеремонно, ухватив за локти, ткнув в лицо «корочкой». Ленура узнала грузного человека в форме, с неподвижным жестким лицом.

Встревоженный Антон подбежал, расталкивая встречных, подхватил под плечи, помог подняться, утер лицо и руки влажными салфетками. От сочувствия к ее боли участковый чуть не плакал.

— Все хорошо, все уже хорошо, моя девочка! Успокойся, я здесь, я не дам тебя в обиду. Никто больше пальцем тебя не тронет, сладенькая. Иди сюда, тише, тише!

Пошатнувшись от слабости Ленура и вправду прижалась к горячей, потной груди мужчины, ощутила запах страха и возбуждения, гордости и торжества, вибрирующие частые удары сердца. На мгновение ей стало хорошо и спокойно, как будто на коленях у матери. Антон несомненно желал ей добра и только добра.

— Спасибо, — выдохнула Ленура. — Спасибо, что помог.

— Пустяки, — улыбнулся Антон. — Это моя работа, моя обязанность помогать людям. Как мама себя чувствует?

— Она на Агармыше, — прошептала Ленура.

— Едва на ноги встала и уже в горы? Боевая мама, что скажешь. Ладно, поехали домой, детка. Давай садись в машину… Ты знаешь, что скорей всего заслужила медаль?

— За что?

— Первый зам на мэра покушение готовил, не один месяц считал. Думал, гад такой, киллера нанять, у бани подстеречь или у бабы, но решил похитрей вывернуться. Знаешь, что у мэра нашего аллергия на пчелиный яд?

— Нет.

— Его два раза откачивали — а-на… шок короче у него случается, помереть может с трех укусов. За этим тебя и зазвали на награждение — выждать, когда подойдешь поближе, и напугать, чтобы ты ос позвала на помощь. Киллер там тоже был — засел у памятника. Но с ним мы быстро разобрались. Так что ты молодец, моя девочка!

Отвернув счастливое лицо от дороги, Антон чмокнул Ленуру в щеку, девушка не отстранилась. Мелкая дрожь проходила по ее телу, спина невыносимо зудела, голова раскалывалась от боли.

— Осы не пришли.

— Я знаю, сладенькая! — улыбнулся Антон. — С этой напастью мы тоже разобрались.

Автомобиль остановился во дворе дома. Испуганная Ленура взбежала вверх по лестнице. Дверь в квартиру оказалась не заперта. Смрадная вонь химии мешалась с густым запахом смерти, раскрытые окна не помогали очистить воздух. Тысячи мертвых, скорченных ос осыпались на пол, покрывали поверхности, плавали в банке с медом. Кое-где насекомые еще шевелились, дрожали усиками, но они тоже сгорали изнутри от злого яда. Покорные, послушные, верные маленькие сестрицы. Счастливые, что большая матка жива.

— Я зашел в квартиру разузнать, как дела, и увидел, что осы гнезда повсюду свили — не иначе, мама твоя по старости окна оставила нараспашку. Позвал ребят — ну и пшикнули мы их чем было. Да, я знаю, они дрессированные и тебя слушаются. Но нельзя же жить в одной комнате с насекомыми. Мы скоро поженимся, сладенькая, сама понимаешь, я не хочу однажды найти осу на подушке. Иди я тебя обниму, тише, ти…

Ленура обернулась к Антону плавным звериным движением. И широко раскрыла мозаичные, составленные из зеленых зерен глаза.