Галина Гончарова - Средневековая история. Изнанка королевского дворца Страница 8

Так что спустя час Кенет оставил Симона в весьма недовольном состоянии и направился туда, где его ждали.

Завтра он поговорит с двоими своими собратьями по вере. Настоящими, не такими, как этот лощеный крысюк. И они отправятся в Иртон.

А он – с графиней в столицу.

Страшно, да.

Но может быть это испытание в вере, которое посылает ему Альдонай?

Верую, господи.

Из Альтвера отплывали с вечерним приливом.

Лиля стояла на корме, мучилась подступающей тошнотой и мрачно мечтала об изобретении паровозов. Или самолетов.

В целом первые визиты прошли неплохо. Не считая этого случая с Авермалем. Но тут уж – пусть сына воспитывает. А то надо же! Увидел девчонку на улице – и повело!

Спермотоксикоз, однако, снимать надо. А то ведь могут и другие снять.

Вместе с головой.

Но так…

Лейф более-менее успокоился, поучив крупную сумму от Авермаля, Торий тоже приносил свои извинения, он бы и в три раза больше выплатил, лишь бы Лиля не гневалась. Факт.

Рвать контакты с Торием пока действительно нельзя. Если придется вернуться в Иртон – барон незаменим. А Лиля, честно говоря, не возражала бы.

За зиму она оценила эту глушь.

Где тихо, спокойно, уютно, теперь еще и хорошие соседи будут… если Джейми утвердят.

Хочется ли ей жить в столице?

Да на фиг!

Грязно, скучено, вонюче – и все эпидемии ее. И все происшествия.

А с другой стороны – она медик. Она в Иртоне квалификацию, к чертям, растеряет. Может, и стоит остаться?

Где-нибудь под боком у отца?

Лиля не знала.

Неизвестным компонентом в ее расчетах пока оставался Джерисон Иртон. Что сделает этот друг, крепко получив по ушам?

Сложный вопрос.

Мужское самолюбие – штука такая. Топтать, пинать и забывать про него не стоит. Иначе потом так огребешь.

А с другой стороны – помереть ей что ли было?

Желудок забурчал особенно громко – и Лиля, сгибаясь над бортом корабля (подветренным, уже выучила, куда блевать лучше) мрачно подумала, что умереть было бы быстрее.

А до столицы почти две недели пути… буэээээээ…

– Рик, ты все собрал?

Ричард посмотрел на кузена.

– Все. А ты?

– Слуги еще копаются, но уже почти. Итак – в дорогу?

– Да, пора. А то Бернард обидится, что у него почти не погостим.

– Он и так обидится. Судя по сплетням – жлоб жуткий. Родную дочь в черном теле держит.

Рик махнул рукой.

– Будет королевой – приоденем. А нет – так и не надо.

В дверь поскреблись.

Рик открыл и едва присвистнул. На пороге стояла Анелия Уэльстерская. Джес, не будь дурак, тут же козлом скакнул за штору, пока не заметили. Он не проболтается, а случись что – свидетель Рику обеспечен.

– Ваше высочество, вы разрешите мне…

– Разумеется, госпожа. Прошу вас. Но почему вы…

Анелия подняла руку.

– Ваше высочество, у меня не так много времени. Я должна быстро вернуться. Я… вот.

Принцесса протянула медальон, который показался большим в ее маленькой ручке.

– Ваше высочество?

– Это на память о нашем лесном приключении… и обо мне, если не вернетесь.

Рик вздохнул.

– Ваше высочество.

Анелия закрыла ему рот рукой.

– Нет! Не клянитесь, не обещайте, не говорите ничего. Просто знайте… я буду вас ждать. И молиться за вас, даже если вы не вернетесь.

Девушка на миг придвинулась к Рику и коснулась губами его щеки. Робко-робко…

Тут же отодвинулась.

По щеке принцессы скатилась прозрачная слезинка. Она всхлипнула – и опрометью вылетела из комнаты.

Расслабиться Анелия смогла только у себя в покоях.

Идею ей подсказал Альтрес Лорт, он же дал медальон. Но…

Сама Анелия лучше и не придумала бы.

И сейчас ей казалось, что Рик вернется, обязательно вернется.

Его высочество предъявил подарок вылезшему из-за шторы и активно отряхивающемуся другу.

– Ты посмотри…

Обычный золотой кружок, на крышке выбита морда рыси. Видимо – на память.

– А что внутри?

Внутри оказался портрет Анелии, исполненный с большим искусством. И локон темных волос. Видимо – на память.

– Рик, а ты как считаешь – вернемся?

– Смотря что предложит Бернард. Но я сильно подозреваю, что – да.

Рик смотрел на дверь. Щека еще хранила тепло девичьих губ, а в душе просыпалась жалость…

Ребенок ведь, ей бы в куклы играть… Ребенок…

Впрочем, у мужчин жалость и любовь – вещи далеко не всегда совпадающие.

Готовилась к отъезду и Аделаида Вельс.

Герцог Фалион крепко сожалел, что нельзя отослать мерзавку в Ативерну. Но… куда там!

Ее величество Милия Шельтская почему-то стала благоволить к негодяйке. И пока та на виду, в посольстве – сделать что-либо с Аделью не представлялось возможным.

Вот дома, в Ативерне – там другой вопрос. Там можно ее убрать по-тихому – и разводить руками.

Ночь, грабители, мы так сожалеем, все ужасно печально, ах-ах-ах…

Но до возвращения на родину – куда денешься.

Пришлось герцогу удовлетвориться тем, что в посольстве Аделаида стала вроде прокаженной. С ней даже старались не общаться лишний раз.

Кстати, лэйру это не особенно задевало. Она уже сделала ставку на Альтреса Лорта – и теперь прикидывала, как себя вести в Ивернее.

По пути – ну тут понятно. Страдающая женщина под ударами судьбы.

Кузен издевался, граф Иртон обманул и бросил, ребенка потеряла… Надо страдать. А страдать Аделаида умела.

Кстати, это и в Ивернее подойдет. Может быть, и с Лидией поможет сблизиться. Женщины любят слушать о чужих страданиях и переживаниях.

А потом…

Пальцы Аделаиды коснулись дорогой шкатулки из благовонного дерева.

Под бархатным дном в ней нашли себе пристанище несколько маленьких плоских флакончиков.

Снотворное.

Возбуждающее.

Медленный яд.

Быстрый яд.

Как объяснил Альтрес – и даже продемонстрировал на крысах, каждый флакончик рассчитан на пять-шесть человек. Так что капать надо осторожнее.

Что именно достанется Лидии?

В зависимости от везения и самой принцессы. Но Цель Аделаида знала точно.

Ричард должен уехать из Ивернеи, пусть не со скандалом, но точно без обязательств перед Лидией… а она должна будет по дороге исчезнуть из посольства.

Альтрес заставил ее выучить несколько адресов и обещал если что – вывезти Аделаиду в Уэльстер. А там…

Положения при дворе, прости, пока не обещаю. Сама понимаешь.

Но богатого мужа в глуши – запросто. Это лучше, чем ничего. А лет через пять, когда все успокоится, посмотрим…