Терри Гудкайнд - Восьмое Правило Волшебника, или Голая империя, книга 1 Страница 8

— Но сейчас ты ведь не задумываешься о владении мечом или даром?

— У тебя есть нож, и ты пользуешься им, — Ричард наклонился к сестре, показывая на ее руки. — У тебя есть руки. Разве ты ненавидишь свой нож или руки?

— Конечно же, нет. Но что нужно делать, имея дар?

— Я рожден с даром. Это — как родиться мужчиной или женщиной, с голубыми или карими, или зелеными глазами, или с двумя руками. И я не начинаю ненавидеть свои руки только за то, что, вероятно, могу ими кого-нибудь задушить. Мои руки не действуют по своему желанию; думать так, значит не замечать истинной сути вещей, их естественной природы. Ты должен понять суть вещей, если тебе нужно достичь равновесия — или же действительно понимать только то, что важно.

Кэлен удивилась, почему она не нуждается в равновесии, как Ричард. Почему это оказалось так жизненно важно для него, но не довлело над ней? Несмотря на то, что ей сильно хотелось спать, она не смогла промолчать.

— Я часто использую мою Силу для тех же целей — для убийства, но мне не нужно соблюдать равновесие и отказываться от мяса.

— Сестры Света утверждают, что завеса, отделяющая мир живых от мира мертвых, поддерживается магией. Точнее, они утверждают, что завеса здесь, — сказал Ричард, постучав по виску. — Завеса хранится в тех из нас, кто обладает даром, в чародеях и менее могущественных волшебниках. Сестры утверждают, что равновесие существенно для тех, кто владеет даром, поскольку в нас помимо дара присутствует и завеса, делая нас, в сущности, стражами завесы, грани между мирами. Может быть, они правы. У меня есть обе стороны дара: Ущерба и Приращения. Наверное, именно это так важно для меня. Возможно, то, что я обладаю обеими сторонами, делает столь важным поддержание моего дара в равновесии.

Кэлен поразила мысль о том, что многое из сказанного мужем может быть правдой. Она боялась подумать, насколько сильно равновесие магии было нарушено ее действиями.

Мир перестал быть для нее загадкой. Но не было и выбора. Если бы слова имели хоть какой-то смысл, она бы сказала мужу: «Делай, что должен, и будь, что будет». Но Ричард понимал без слов все, что она чувствовала, как будто они были одним сердцем. И Кэлен промолчала.

— Мне кажется, вся эта история с равновесием — просто послание от добрых духов из иного мира, призывающее лорда Рала отказаться от борьбы за нас, — непринужденно помахала перед ними куском сушеного мяса Кара. — Если он так сделает, ему не придется заботиться о равновесии, о том, что ему можно есть, а чего — нельзя. Если он перестанет подвергать себя смертельной опасности, то равновесие придет в норму, и он сможет съесть целого козленка.

Дженнсен удивленно приподняла брови.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — буркнула Кара.

— Может, хозяйка Кара права, лорд Рал, — наклонился вперед Том. — У тебя есть люди, способные защитить тебя. Позволь им это, и ты сможешь лучше выполнить свое предназначение, лорд Рал.

Ричард закрыл глаза и потер виски кончиками пальцев.

— Если мне все время придется ждать, когда Кара спасет меня, боюсь, я останусь без головы, — заметил он.

Кара круглыми глазами посмотрела на неуловимую улыбку на его лице и вернулась к своей колбасе.

Рассматривая лицо мужа в тусклом свете, в то время как он посасывал маленький кусочек сухого хлеба, Кэлен подумала, что Ричард неважно выглядит, и дело не только в том, что он истощен. Мягкий блеск фонаря освещал одну сторону его лица, оставляя другую в тени, как будто он лишь наполовину был здесь, — половина в этом мире и половина в мире тьмы, как если бы он был завесой между ними.

Она придвинулась ближе и убрала назад волосы, упавшие ему на лоб, потом безмолвно извинилась, коснувшись его брови. На ощупь Ричард был горячим, но все путешественники этим вечером были горячими и потными, так что Кэлен не могла с уверенностью сказать, был ли у него жар, во всяком случае, она так не думала.

Ее рука скользнула вниз, чтобы закрыть его лицо, и это вызвало улыбку Ричарда. В который раз Кэлен поймала себя на мысли, что умирает от наслаждения всегда, когда просто смотрит в его глаза. Ее сердце кольнуло от радости, когда она увидела улыбку на лице мужа. И Кэлен улыбнулась в ответ, улыбнулась только ему. О, как ей хотелось поцеловать его… Но вокруг были люди, а поцелуй, который она мечтала подарить, не был поцелуем, возможным на людях.

— Это так сложно вообразить, — обратился Фридрих к Ричарду. — Я имею в виду то, что сам лорд Рал не знает о своем даре. В это так сложно поверить, — мужчина недоверчиво покачал головой.

— У моего деда, Зедда, был дар, — пояснил Ричард, откинувшись назад. — Он хотел помочь мне вырасти вдали от магии, так же, как помочь Дженнсен, спрятав ее подальше, где Даркен Рал не смог бы нас достать. Вот почему он хотел, чтобы я вырос в Вестландии, по другую сторону границы.

— И даже твой дед, маг, никогда не показывал, что у него есть дар? — спросил Том.

— Нет, пока Кэлен не пришла в Вестландию. Как я теперь понимаю, было много признаков, проявлений и событий, говоривших, что он куда значительнее, чем кажется, но тогда я этого не знал. Дед всегда был для меня самым могущественным, потому что, казалось, он знает все об окружающем мире. Он открыл этот мир для меня, научил стремиться постоянно узнавать о нем все больше и больше. И хотя дар не был той магией, что он открыл мне, Зедд открыл и показал мне куда более ценное — жизнь.

— Тогда это действительно правда, — произнес Фридрих. — Вестландия — страна, где нет магии.

— Да, это так, — улыбнулся Ричард, вспоминая свой дом в Вестландии. — Я вырос в Оленьих лесах, недалеко от границы, и никогда не встречался ни с чем магическим. Конечно, кроме Чейза.

— Чейза? — переспросил Том.

— Это мой друг — страж границы. Парень с тебя ростом, Том. Вот ты служишь, охраняя лорда Рала, а служба Чейза — граница, или, точнее, удержание людей подальше от нее. Он говорил мне, что его работа — держать подальше людей, которые могут стать жертвами, дабы наступающее на нас из-за границы не обрело еще больше силы. Чейз работал над поддержанием равновесия, — Ричард улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям. — У Чейза не было дара, но я часто думал о том, что то, как он выносил свою службу, было волшебством.

Фридрих тоже улыбнулся, слушая рассказ Ричарда.

— Я прожил в Д'Харе всю жизнь. Когда я был мальчишкой, люди, охранявшие границу, были моим героями, и я хотел стать одним из них.

— Почему же ты этого не сделал? — спросил Ричард.

— Когда граница исчезла, я был слишком юн, — Фридрих погрузился в воспоминания, затем решил сменить тему разговора. — Как долго нам еще идти по этой пустоши, лорд Рал?