Анастасия Сыч - Ученица темного мага Страница 8

Я вздохнула, стараясь успокоиться. Эта сволочь, это мерзкое, отвратительное чудовище…

— Ты сейчас думаешь, насколько тебе не повезло, оказаться именно здесь, в моем замке, что из всех путей, тебе предоставленных, выбрала наихудший. Дорогая моя, шансы, что тебе на пути встретится добрый волшебник, настолько мизерны, что их нельзя брать в расчет. А если бы и встретился, к магии тебе все равно путь был бы закрыт — твои способности совершенно обычны, если, разумеется, не знать, как их правильно развить…

Маг осекся, видя, что я его совсем не слушаю. Да какое значение имеет все, что он говорит!? Я хочу домой! К маме, к папе! Да, я избалованный, слабый, бессильный ребенок! Мне не место в этом мире, куда бы я не пошла, меня ждал бы меня трагический конец. Но, черт побери, ничего не изменишь…

— Ничего не изменишь, — тихо сказал Лэйр, будто бы прочитав мои мысли. Хотя почему «будто бы», вдруг и на самом деле за ним водятся такие таланты. На секунду я так перепугалась от этой мысли, что и думать забыла про боль и несправедливость. А если он и сейчас роется в моих мозгах? Знает обо всех глупостях, что приходят мне в голову… даже тех, таких стыдных, что я сама думать про них не хочу…

— Возможно, я поспешил, предложив стать своей ученицей, зная, что ты, находясь под впечатлением от перехода, не откажешь. А может, это и было единственно верное решение. Сейчас дело не в этом. У тебя есть талант. Ты можешь быть хорошей ученицей, но ты слишком привыкла к лени и безделью в своем мире, твое прирожденное любопытство и любознательность проявляются так редко, что основывать учебу на их удовлетворении бессмысленно. К каждому человеку должен быть индивидуальный подход в обучении, на данном этапе, самым быстрым и эффективным способом заставить тебя учиться будет… боль и страх.

Я немного успокоилась от монотонных слов мага и почти поверила, что он не телепат, а просто хорошо понимает людей. Если бы знал, что я его не слушаю, то не преминул бы обратить на себя внимание болезненным хлестком.

Какое‑то время в библиотеке сохранялась тишина, и я только испуганно из — подо лба поглядывала на мага, А потом нахлынула волна боли.

Я кричала. Плакала. Молила о прекращении мучений, ползала перед ним на коленях, размазывая по лицу слезы. Потом сил на слова и крики не осталось — я просто скулила, скрючившись, кусая до крови губы и костяшки пальцев… Казалось, каждая частица моего существа пылает огнем, все мое тело пронизано иглами. Ужасная, безумная боль. В глазах потемнело.

— Ты должна всегда слушаться моих приказов… — голос Лэйра Сартера был странно отстраненным, усталым и тихим.

Лэйр Сартер и представить не мог, насколько это будет сложно.

Немного жаль девочки. С другой стороны, возможно, она перестанет так болезненно реагировать на слабые хлопки и станет слушаться с большим старанием.

Темный маг устало вздохнул и облегченно упал в уютное кресло. Через пару дис отдыха пришлось попытаться взбодриться и рассмотреть действительную структуру Виктории.

Надо же, не показалось.

Какова вероятность наткнуться на дитя другого мира с подобными предками? Так можно начать верить во всякие предназначения.

До чего же иронично, после длительных раздумий о следующем скачке развития.

До чего иронично, после всех метаний, сомнений и очаровательных предательств.

Зато можно радоваться, что собственные теории и чужие фантазии наглядно подтвердились. За такой факт хорошие историки много бы отдали. Наследие далеких предков, самых невероятных предков, в новоявленной ученице темного мага хранилось столетиям, надежно защищенное другим миром. Наследие, которое считают и проклятьем, и благословением, но больше всего — недостижимым мифом. Теперь оно в его руках.

Только темный маг понятия не имел, что с этим делать.

Зря он поторопился. Не стоило позволять Виктории так сразу прикасаться ко Тьме, не стоило объявлять себя ее учителем, обрезая все пути. Темный маг слабо представлял, что получится в итоге, если случится чудо, и девочка достигнет Единения. Возможно ли это в принципе или несовместимо с ее структурой? А если возможно, совместимо, стоит ли так пытаться ограничивать потенциально безграничное?

Да и имеет ли это смысл для него самого? Так подставляться. Рисковать.

Конечно, да. Ради его проклятого любимого смысла.

Во Тьму сомнения. Ничего это не изменит в процессе обучения. Она — его. Его ученица. Эта Тория — Виктория либо умрет, либо выживет и станет… Тот еще вопрос, кем она станет.

Но уже пора рассчитывать варианты.

Глава 3

Ох, дети! Вы даже не представляете себе всю силу красоты, силу настоящего искусства! Расскажу‑ка я вам одну грустную историю.

Одному юному дракону захотелось попутешествовать по землях людей. Он покинул родной Коготь Торы и, обратившись в обыкновенного юношу, отправился в путь. Сложилось так, что уж больно неудачную дорогу он себе выбрал. Куда бы ни зашел, встречал только диких, необразованных людей, не знавших, что такое искусство. Все они казались ему очень уродливыми, и он уже собирался возвращаться домой, как встретил молодую девушку. И она была прекрасна. Она умела петь и танцевать, она рисовала чудесные картины и писала очаровательные стихи. Даже среди своих родичей не встречал юный дракон столь одаренных девушек. Он влюбился в неё, и она влюбилась в него. Но, будучи дочерью почетных учителей в небольшом городке, ей не хотелось связывать свою жизнь с бедным путешественником. (Девушка знала о своей красоте и знала, что на неё уже давно заглядывается богатый купеческий сын). После долгих размышлений дракон все же рассказал ей всю правду о себе и предложил вместе с ним отправиться на Коготь Торы, где все так богато и красиво. Он ожидал её отказа, ужаса и страха перед крылатым ящером. Но девушка наоборот обрадовалась и без раздумий решилась переехать в драконье королевство. Первое время они были счастливы, родители дракона благосклонно приняли человеческую невесту сына, и дочь учителей зажила в прекрасном золотом замке. Она полюбила гулять по улицам драконьего города, где каждый дом как шедевр архитектуры, полюбила посещать прохладные картинные галереи, ходить на вечера поэзии. Всюду окружало её совершенство, и она стала понимать, что её стихи — наивны, картины — не лучше творчества драконят, а танцы… Ах, её танцы, которыми любовался весь город! Там она была ярким васильком среди грязной пожухлой травы, а здесь тусклым полевым цветком среди красочных роз. Девушка грустнела с каждым днем, она смотрела на дракониц и завидовала их красоте, она завидовала каждому, кто может петь, писать, рисовать, а главное танцевать. Она наряжалась в богатые одежды, посещала занятия по классическим танцам, тускнея с каждым днем, вся больше отдаляясь от мужа.