Ольга Романовская - Чужие воспоминания Страница 8

Но это так, лирика, тут у меня тихо и спокойно. И под контролем.

Обед был великолепен, балует меня кухарка. Может, из страха? Мне часто кажется, что люди вежливы и предупредительны со мной только потому, что боятся умереть, стать калеками или сойти с ума. Впрочем, Марта давно меня знает, привыкла уже, даже без амулета по дому ходит. Ценю людей без предубеждений.

Барон, о котором упоминал Стьеф, появился тогда, когда служанка принесла кофе. Эта-то точно меня не боится, потому что не совсем человек. Внешне, конечно, не скажешь — высокая такая девушка, темненькая, с такими волосами, что любая девица бы позавидовала, но я бы завидовать отсоветовал. Анже — оборотень, не чистокровный, но время от времени обращается в волчицу. Она очень этим тяготится, но ничего исправить нельзя, я лишь могу сделать так, чтобы превращения были безболезненны и не имели последствий. Зато у меня всегда есть компания для ночных прогулок, если уж по какой-то причине мне не будет спаться в ясную лунную ночь. А я бы хотел, чтобы таковых причин не было.

Аристократ замер на пороге столовой, в нерешительности перевел взгляд со Стьефа на отполированный до блеска металлический кофейник на столе. На меня посмотреть боялся, подойти — тоже. Пришлось отодвинуть чашку и самому поинтересоваться, что же привело его в мой дом — сам ведь, пожалуй, не решится.

Барон у меня в первый раз, встречаться до этого нам доводилось, но мы обычно ограничивались скупыми приветствиями.

— Видите ли, — замялся посетитель и покосился на моего помощника, — дело деликатное…

— А у меня от Стьефа секретов нет, — я снова поднес к губам чашку с ароматным напитком. Пока он дойдет до сути, я успею в полной мере им насладиться. Ну скажите, зачем приходить к магу, если даже членораздельно не можешь изложить свою просьбу? Только время зря мое тратят.

— И все же, я хотел бы, сеньор Лэрзен, чтобы мы обсудили это наедине.

Я нехотя поднялся из-за стола и пригласил его в кабинет.

Уж не знаю, что ожидал увидеть там барон — заспиртованные головы, змей или живую вампиршу, только он не горел желанием переступить порог комнаты. А, когда, наконец, вошел, не смог скрыть своего удивления. Увы, кабинет у меня самый обычный, разве что полно старых книг, а в углу — то самое зеркало.

Заняв место у камина и знаком пригласив гостя сесть на один из стульев, я приготовился выслушать очередную банальную просьбу, с которыми ко мне обычно приходят, и не ошибся. Речь шла об убийстве.

При упоминании одного глагола 'убить' мои губы недовольно скривились. Ищешь убийцу — так и обращайся в клан убийц, а не отрывай меня от ужина.

— Мне очень жаль, но я ничем не могу вам помочь, — холодно ответил я и поднялся, давая понять, что разговор окончен.

— Я хорошо заплачу, — цеплялся за соломинку барон. Нет, он, определенно, меня с кем-то путает.

— Мне все равно, меня ваши деньги не интересуют. Думаю, вы без труда сможете нанять хорошего наемного убийцу.

— Понимаете, сеньор Лэрзен, мне нужно, чтобы все было чисто, будто несчастный случай…

Я одарил его таким взглядом, что слова застряли в горле. Сколько раз можно повторять этому пустоголовому, что за такое мелкое грязное дело я не возьмусь. Хочет заполучить деньги племянника — пусть убивает его сам, я не собираюсь делать за других чужую работу.

— Хотя бы яду! — взмолился барон, осторожно пятясь к двери. Испугался.

— Ну, и какого? — я сменил гнев на милость. Это мне нетрудно: порядочный заработок при минимуме затрат сил и времени.

— Я не знаю… Такого, чтобы человек сразу не умер, а, скажем, дня через три.

Я улыбнулся и кивнул.

Любимый яд аристократии: и недруга на тот свет отправить, и самим чистенькими остаться. Поедет он в гости к племяннику или сам его к себе пригласит, подсыплет щепотку в бокальчик с вином, племянник уедет и только через день-два, совершенно в другом месте почувствует легкое недомогание. А потом уже и паралич, и здравствуй, смерть!

— Через сколько дней? — мне нужно знать точно, чтобы заклинание наложить. Если не накладывать, то первые признаки нездоровья настигнут жертву сразу после званого обеда. Конечно, он или она спишут ее на переедание или некачественную пищу, но на следующий день им станет хуже, и они позовут врача, а врач нам категорически не нужен — вдруг противоядие найдет?

— Через пять, — с трудом размыкая пересохшие губы, пробормотал барон. — Это возможно?

— Еще как! Умрет на следующий день. Яд подействует постепенно, но будет похоже на обыкновенную лихорадку. Устроит?

Заказчик закивал и потянулся за кошельком:

— Сколько?

Я задумался, прикидывая, сколько он получит после смерти племянника. Наследство, наверняка, значительное, иначе бы не пришел ко мне. И подозрения на счет дядюшки у племянника имеются, иначе бы таиться не стал, скрупулезно дни высчитывать.

— Пятьдесят за яд, еще двадцать за мое отнятое время. Золотом.

Барон вздохнул, но покорно отсчитал требуемую сумму. За эти деньги можно нанять хорошего наемного убийцу, даже двоих, если не гнаться за репутацией, но мои услуги стоят дороже работников меча и кинжала.

Небрежно убрав гонорар в тайничок (разумеется, посетителей увидел только эффектный трюк с исчезновением золотых монет), я позвал Стьефа и велел принести требуемый яд. Прошептал над флакончиком пару слов, ласково, словно любимой женщине, круговым движением руки незримо запечатал крышку и отдал яд нервно переминавшемуся с ноги на ногу барону.

— Счастливого пути! Надеюсь, ваш племянник не окажется проворнее вас.

Аристократ вздрогнул, в который раз испуганно глянул на меня и, творя молитвы всем богам сразу, поспешил покинуть мой дом.

— Кофе уже остыл, Стьеф? — как ни в чем ни бывало, поинтересовался я.

— Для вас, господин Лэрзен, Анже заново подогреет.

— Да я и сам могу, не утруждай девушку.

Не удержался, прикрыл глаза и попытался отыскать мысленным взором племянника барона. Как в воду глядел: юноша беседовал с главой местного клана убийц.

Что ж, я не виноват, если мой яд не пригодится, я сделал то, что просили, и не более. Алчность, сеньор барон, до добра не доводит, как ни странно звучат в моих устах рассуждения о подобных материях.

Предоставив незадачливого отравителя, еще не подозревающегося о готовящемся по его душу сюрпризе, воле судьбы, духов и богов, я отправился допивать свой кофе.

Одана

Я всегда почему-то боялась счастья: была уверена, что оно не продлится вечно, а за него придется расплачиваться. В троекратном размере. Но сейчас почему-то об этом не думала, малодушно загоняя мысли о несчастьях в дальние закоулки сознания.