Джон Толкин - Хоббит или туда и обратно Страница 8

— Браво! — воскликнул Балин, который стоял в дверях корчмы и смотрел на Бильбо.

В этот самый миг из-за поворота дороги показались остальные гномы. Все они ехали на пони, обвешанных тюками, вьюками, мешками и прочими причиндалами. Имелся и совсем маленький пони, очевидно, для Бильбо.

— В седло, не мешкая! — призвал Торин.

— Приношу извинения, — промолвил Бильбо, — но я вышел без шляпы и оставил дома носовой платок, к тому же у меня нет при себе денег. Я получил вашу записку только в десять сорок пять, чтобы быть совсем точным.

— Не будьте совсем точным, — сказал Двалин, — и не горюйте! Научитесь обходиться без носового платка, да и без многого другого. Что до шляпы, у меня есть лишний плащ с капюшоном.

И так они тронулись в путь, трясясь на нагруженных пони, погожим апрельским утром; на Бильбо был темно-зеленый капюшон (несколько выцветший) и такой же плащ. Одежда Двалина сидела на нем мешком, и выглядел он довольно забавно. Что об этом подумал бы его отец Банго, предположить не решаюсь. Утешало Бильбо одно: без бороды его никто за гнома не примет.

Довольно скоро их догнал Гандальф верхом на белом коне. Он привез Бильбо кучу носовых платков, а также табак и трубку. После этого ехали очень весело, пели песни и рассказывали истории. В седлах провели весь день, за исключением того времени, когда спешивались перекусить. Это случалось реже, чем хотел бы Бильбо, и все же приключение ему нравилось.

Сперва их путь лежал через хоббитские земли, населенные приличным народом, с хорошими дорогами. Здесь попадались постоялые дворы; иногда путники встречали бредущего по делам фермера или гнома. Дальше пошли места, где жители говорили иначе, чем Под Холмом, и пели песни, которых Бильбо прежде не слышал. Наконец въехали в Глухой край, где не было ни жилья, ни гостиниц, а дороги становились менее и менее проезжими. Впереди темнели лесистые холмы; они поднимались выше и выше, превращаясь в отроги гор. Порою их венчали замки, зловещие, как будто их выстроил какой-то недобрый народ. Все было хмуро, даже погода испортилась. До сих пор май стоял, как в сказке, и даже лучше; теперь же стало сыро и холодно. Прежде они останавливались, где придется, но хотя бы в сухости.

«Подумать только, что скоро июнь», — ворчал Бильбо, трясясь в хвосте кавалькады. Время чая уже миновало, лил проливной дождь, с капюшона капало на глаза, плащ отяжелел от воды, усталый пони оступался на камнях в жидкой грязи; путники ехали нахохлившись и не разговаривали.

«Наверняка намочило уже и одежду, и припасы в седельных сумках, — думал Бильбо. — Тьфу на эти приключения и все, что с ними связано! Вот бы оказаться в уютной норе у камелька, рядом с поющим чайником!»

Сколько раз еще предстояло ему о них вспомнить!

Однако гномы продолжали путь, не оборачиваясь и не обращая на хоббита внимания. Где-то за серыми тучами солнце, вероятно, спряталось за горизонт, потому что начало смеркаться, когда они спустились в глубокую долину. Поднялся ветер, ивы у реки гнулись и вздыхали. По счастью, дорога шла по древнему каменному мосту, ибо река, вздувшаяся от дождей, стремительно катила свои воды с северных гор.

Когда отряд переправился на другой берег, уже совсем стемнело. Ветер разорвал серые облака, и сквозь клочья туч, над горами, проглянула странница-луна. Все остановились, и Торин пробурчал что-то насчет ужина и сухого места для сна.

Только тут заметили, что нет Гандальфа. До сих пор волшебник ехал с честной компанией, не объясняя, участвует ли в приключении или просто им пока по пути. Он ел больше всех, говорил больше всех и больше всех смеялся. А теперь вот взял да исчез!

— Как раз когда волшебник особенно пригодился бы! — простонали Дори и Нори (они были согласны с хоббитом, что есть надо часто, регулярно и помногу).

В конце концов решили остановиться на ночлег прямо здесь. Отыскали рощицу; здесь было чуть суше, хотя ветер стряхивал дождевую влагу с листвы, и постоянное «кап-кап» действовало угнетающе. Кроме того, костер словно нарочно артачился. Гномы умеют разводить огонь почти в любом месте, на любом ветру и практически из ничего, но сегодня это не удавалось даже лучшим костровым Оину и Глоину.

Потом один пони испугался без всякой причины и рванулся прочь. Он успел забежать в реку, и, пока его вытаскивали, Фили и Кили чуть не утопли, а всю поклажу снесло течением — разумеется, именно съестные припасы, так что на ужин остались сущие крохи, а на завтрак и того меньше.

Все сидели злые и мокрые, покуда Оин и Глоин пытались развести костер и ругали друг друга, оттого что ничего не выходит. Бильбо размышлял о том, что приключения — это не только катание на пони теплым майским деньком, когда Балин — он всегда стоял на часах — сказал:

— Там свет!

Чуть подальше высился холм, поросший лесом, местами весьма густым. В глубине за деревьями приветно мерцал красноватый огонек — то ли костер, то ли факелы. Путники некоторое время всматривались во тьму, потом заспорили. Одни говорили «да», другие — «нет». Некоторые убеждали, что стоит просто пойти и посмотреть, и все лучше, чем скудный ужин, еще более скудный завтрак и ночь в мокрой одежде. Другие говорили:

«Места это малоизвестные, никакому королю не подвластные. Путники теперь редко сюда забредают, а от старых карт никакого толку — все изменилось к худшему и дороги никто не охраняет. Мы слишком близко к горам, и чем меньше любопытствовать по дороге, тем будем целее».

Третьи возражали:

«Нас, как-никак, четырнадцать».

Четвертые спрашивали:

«Куда подевался Гандальф?».

Это повторяли все.

Тут дождь полил пуще прежнего, а Оин с Глоином передрались. Это убедило самых осторожных.

«В конце концов, с нами взломщик»,

— решили гномы и двинулись на свет, ведя в поводу пони (со всеми подобающими предосторожностями). Они подошли к холму и вскоре углубились в лес. Склон полого уходил вверх, но ни тропы, ни дороги, которая вела бы к жилью, видно не было, и пришлось им в кромешной тьме с шумом и треском (а также ворчанием и бранью) ломиться через чащу.

Вдруг красный огонек блеснул за деревьями совсем близко.

— Теперь черед взломщика, — сказали гномы, имея в виду Бильбо.

— Иди и разведай, чей это костер, и зачем горит, и все ли чинно и безопасно, — распорядился Торин. — Ступай не мешкая и возвращайся бегом, если все окажется хорошо. Если нет, возвращайся, коли сможешь. Не сможешь — ухни два раза совой-сипухой и один раз совой-сплюшкой, и мы уж постараемся помочь.