Андрей Платонов - Пришлый. Книга 1 Страница 8

– Ну что, блаженный? Теперь ты понял кто сильнее? – елейно проговорил знатный выродок.

– Да пошел ты, гнида!!! – выкрикнул я, потирая затылок.

– Видно урок тебе не впрок, – зло процедил Дерзек, – ребята, а ну-ка воткните ему его ножечки в ноги – пусть до дома ползет. Тогда, может, поумнеет. Пусть знает, что его призвание от рождения – ползать передо мной и подобными мне.

Двое оставшихся невредимыми охранников подобрали оброненные мной ножи и, дьявол, вонзили их мне в ляжки до половины лезвия. Боль заполнила все.

– Я думаю на сегодня с тебя достаточно. Теперь ты долго не забудешь господина Дерзека ла Плаж де Пристола. Ну а если этого урока показалась мало, то можешь зайти ко мне домой – третий дом по улице Радуги. Там я тебя вообще смогу на мелкие кусочки порезать, – декламировал он мне с ехидной усмешкой.

– Зачем адрес сказали, господин? Он же блаженный, может и в самом деле придет, – забеспокоился подраненный.

– На это и надеюсь, – заржал разряженный урод и направился проч.

Сил ответить ему у меня уже не было, их хватало только на то чтоб не кричать от боли. А приду к нему я обязательно, только дожить бы до темноты.

Глава 7.

Первым делом нужно доползти до каких-нибудь кустов и там спрятаться. Не хватало еще, чтоб кто-то нашел меня в таком состоянии. Ножи нельзя вынимать ни в коем случае, иначе истеку кровью – значит надо ползти медленно и осторожно, чтоб не цепляться ножами за траву. Каждое движение приносило боль, на каждое последующее сил уходило все больше. Ползти пришлось метров двадцать, пока я не завалился в какой-то овражек с плотно растущим кустарником. Пока полз, я проклял все: свою дерзость, свое высокомерие, свою гордость, свою глупость и, главное – свой длинный язык.

Если не двигаться, то боль в ногах вполне сносная – терпеть можно. Но кроме ног у меня было изранено все тело: раны хоть и не глубокие, но болючие и кровоточащие. Самый простой и легкий выход был отрубиться до вечера, но спасительное забытье все не приходило. Оставалось только попытаться как-то отвлечься от боли.

Судя по поведению этого высокородного садиста, люди, имеющие тут хоть небольшой вес, ни во что не ставят людей статусом ниже. Интересно, вмешались бы стражники, если б увидели, как меня тут мутузили? Очень сильно в этом сомневаюсь – слишком уж свободно вели себя мои мучители. Не оглядываясь по сторонам. Хорошо если служивые просто предпочли бы не заметить, а то могли бы и в местную тюрячку забрать, обчистив по дороге.

Из этого всего складывались не самые радостные выводы: закон здесь на стороне тех, у кого больше ноготков.

Нет, а чему я удивляюсь? Как будто в мире, из которого я пришел по-другому. Выходит, что люди везде в большинстве своем жадные властолюбцы и от мира, в котором они живут, это не зависит. Стремление к справедливости есть лишь у тех, кто не может склонить весы в свою сторону. Ну, то есть, ни денег, ни связей нет. Я сильно сомневаюсь, что человек, имея возможность склонить весы правосудия в свою сторону, ради справедливости пожертвует этой возможностью и сядет в тюрьму, ну или там штраф заплатит. Вряд ли человек вообще сделает себе или своим родственникам что-либо в убыток исключительно из чувства справедливости. Человек по своей сути существо эгоистичное, готов плевать на все законы и на всю справедливость: кто-то плюет ради себя, кто-то ради семьи, но плюют все. Выходит все хотят жить не по справедливости, а по правде, а правда у каждого своя. А некоторые не только сами живут по своей правде, но и других пытаются принудить жить по ней. А хочешь жить по своей правде, надо идти и добиваться ее. Моя правда сегодня в том, чтоб отплатить некому знатному молодому человеку за боль и унижение, которое я испытал. И он за это заплатит, чего бы это мне не стоило.

Сказать, что день тянулся долго – это как сказать, например, что космос – большой. День был бесконечным, я думал, что он не кончится никогда. Но ничто не вечно, подошел к концу и этот день. Как только я ощутил прилив сил и почувствовал, как начали заживать многочисленные ранки на теле, собрался с духом и одним рывком вырвал сразу оба ножа. Вой раненного носорога огласил окрестности.

Пролежав еще около часа, чтобы все раны успели более менее затянуться, медленно поднялся и направился к своей гостинице. Надо было переодеться, хорошо бы еще и вымыться, но это уже только мечты – на это нет, ни времени, ни возможности. Светиться в таком виде нельзя.

Нельзя сказать, что я был полон сил и энергии. Ранения и регенерация сказались на моих физических возможностях – они были несколько ниже моих обычных. И жажда… жажду я ощущал, наверно, как наркоман чувствует ломку. Мои зубы стучали от желания впиться в чью-нибудь глотку, мои руки сжимались и разжимались в порыве схватить кого-нибудь за волосы, оголив беззащитную шею, мой мозг отказывался соображать, все его мысли были направлены лишь на утоление жажды.

Терпеть, только терпеть. Кто будет сегодня моей пищей, я уже знал, главное дотерпеть и не сорваться. Вот уже и гостиница рядом. Нужно спрятать окровавленные ножи под рубаху. Уже было достаточно поздно и в холе гостинице сидело всего несколько человек: все они удивленно посмотрели на меня, но, слава богам, никто ничего не спросил. Любой человек для меня сейчас виделся, прежде всего, как потенциальная пища. Поднявшись на второй этаж к себе в номер, быстро скинул пропитавшуюся кровью одежду, достал из тумбочки свой ночной наряд и, напялив его на себя и не забыв взять кинжалы, выпрыгнул в окно. Глупо было идти незнамо куда. Я же и понятия не имею, где эта чертова улица Радуги. Но меня гнала Жажда и жажда мести, как бы ни каламбурно это звучало.

Мне надо было найти улицу Радуги. Народу в городе почти не было. Иногда только встречался патруль стражи. Оно и понятно, что простому человеку делать ночью вне родной кровати? Все сейчас либо дома спят, либо по кабакам сидят. Заслышав стражников, приходилось срочно искать укрытие в тени домов или в чужих палисадниках. В центре города палисадники и внутренние дворики были почти у каждого дома, хотя и в хибарах они были не редкость.

Я всматривался в надписи на домах, пытаясь понять здешний язык и все-таки найти проклятую улицу Радуги. Нет, надо срочно учиться читать. Как только тут неграмотные крестьяне ориентируются? Неужто все улицы наизусть знают? Не может такого быть.

Рисуночки рядом с надписями я заметил сразу, но не придал этому значения, пока в бесцельном блуждании по улицам города до меня не дошло, что рисуночки на разных улицах разные. А что если эти каляки маляки связанны непосредственно с названиями улиц? Побродив по параллельным улицам, я начал всматриваться в рисунки: на одном была нарисована речка, на другом какая-то скамейка, на третьем облако. И… о боги! Какая удача, на рисунке была радуга.