Терри Брукс - Потомки Шаннары Страница 8

Чуть позднее исчезли эльфийские камни. Что с ними сталось, тоже было неизвестно, даже Омсворды ничего не знали об этом.

А потом начали исчезать эльфы, целыми поселениями, даже городами, исчез и Арборлон. В конце концов, эльфов не осталось совсем, словно их никогда и не было. Все Западные Земли опустели, если не считать немногочисленных охотников, переселенцев из других краев да вечно кочующих скитальцев. Скитальцы, нежеланные гости в любых других местах, жили здесь искони, но и они не знали, куда ушли эльфы. Федерация быстро сориентировалась в создавшемся положении и заявила, что Западные Земли вскормили магию, причину всех бед Четырех Земель, что именно эльфы много лет назад принесли магию и пользовались ею. И магия пожрала эльфов — хороший урок для тех, кто пытается заниматься ею.

Федерация подкрепила свою точку зрения, запретив магию в любой форме. Западная Земля стала протекторатом, но войск на ней не было — не хватало солдат для патрулирования такой большой территории. Власти же обещали, что когда-нибудь очистят землю от заразы, распространяемой магией.

Сразу же после этого Федерация объявила войну дворфам. Утверждалось, хотя и бездоказательно, что дворфы якобы сами спровоцировали ее. Результат был известен заранее. Федерация в то время имела самую крупную, отлично вооруженную и обученную армию, а у дворфов регулярной армии не было вообще. Не было уже и эльфов — их исконных союзников, а с троллями они никогда не дружили. Тем не менее война тянулась почти пять лет. Дворфы знали горы Восточных Земель гораздо лучше, чем солдаты Федерации, и, хотя Кальхавен пал почти сразу, дворфы высоко в горах продолжали сопротивляться, однако постепенно их взяли измором и склонили к повиновению. Они были изгнаны со своих гор и отправлены в шахты Южных Земель. Многие там и умерли. Увидев, что произошло с дворфами, гномы подчинились Федерации. И она провозгласила свой протекторат над Восточными Землями. Осталось лишь несколько изолированных очагов сопротивления. Немногочисленные дворфы да два племени гномов, отказавшихся подчиниться законам Федерации, вели войну в далеких диких районах Восточных и Северных Земель. Но их было слишком мало, чтобы они могли влиять на ход событий.

Чтобы утвердить присоединение большей части территории Четырех Земель к Федерации и отметить тех, кто отличился в этом, Совет распорядился соорудить монумент на северном берегу Радужного озера, там, где Мермидон пересекает горы Ранн. Квадратный у основания и сужающийся кверху монумент из черного гранита возвышался над скалами монолитной башней, заметной на много миль вокруг. Башню назвали Южный Страж.

Это произошло почти сто лет назад, и сейчас только тролли остались свободными, укрывшись высоко в горах Северной Земли — в Чарнале и Кершальте. Это был опасный, враждебный край, естественная крепость, и никто из федератов не хотел туда соваться. Решили оставить их в покое, конечно, если они не будут появляться в других Землях. Тролли, всегда очень скрытный и замкнутый народ, приняли эти условия.

— Все так изменилось, — печально заключил Пар. Они продолжали сидеть в своем укрытии, глядя, как дождевые капли разбиваются о гладь Мермидона. — Нет больше друидов, нет Паранора, нет магии, кроме жалких подделок и того немногого, что знаем мы. Что случилось с нами, как ты думаешь? — Он сделал паузу, но Колл ничего не ответил. — Нет монархий, нет больше Ли, нет Бакханнаха, нет Вольного Корпуса, и Каллахорна, в сущности, тоже нет.

— Нет свободы, — мрачно подытожил Колл.

— Нет свободы, — эхом отозвался Пар. — Он подтянул колени к груди. — Хотелось бы мне знать, куда делись эльфийские камни. И меч. Что случилось с мечом Шаннары?

Колл пожал плечами:

— Такое может случиться с чем угодно.

— Что ты хочешь этим сказать? Как это допустили?

— Никто не позаботился о том, чтобы их сохранить.

Колл задумался. Да, так оно, наверное, и было. Никто не занимался магией после смерти Алланона, после того как ушли друиды. Магию просто забросили как пережиток другой эпохи — большинство людей боялись и не понимали ее. Значит, легче всего о магии забыть, что они и сделали. Все. В том числе и Омсворды — иначе эльфийские камни не пропали бы. У них осталась только песнь желаний. Единственная магия.

— Мы знаем истории и легенды, знаем, как все было, но до сих пор ничего не понимаем, — тихо сказал Пар.

— Зато понимаем, что Федерация не хочет, чтобы мы об этом говорили, — заметил иронически Колл. — Вот что мы знаем хорошо.

— Иногда я задумываюсь: а есть ли смысл в том, чем мы занимаемся? — Пар нахмурился. — В конце концов, люди приходят только послушать, но кто помнит наши легенды на другой день? Кто, кроме нас? Да и что за беда? Ведь это всего лишь древние истории. Для некоторых вообще просто сказки.

— Но не для всех, — тихо произнес Колл.

— И какой смысл в магии, если от наших историй никому ни жарко ни холодно? Может, незнакомец прав? Может быть, для магии есть лучшее применение?

— Например, помочь мятежникам в борьбе против Федерации? И чтобы нас самих при этом угробили? — Колл наклонил голову. — Проще про магию вообще забыть.

В реке что-то плеснуло, и братья стали напряженно всматриваться, но, кроме рябой от дождя поверхности реки, ничего не увидели.

— Все кажется бессмысленным. — Пар ударил рукой по земле. — Что мы делаем, Колл? Бежим из Варфлита, будто мятежники, украли лодку, будто жулики, и мчимся домой, поджав хвост, словно собаки. — Он посмотрел на Колла. — Как ты думаешь, почему у нас до сих пор еще есть магия?

Широкое лицо Колла повернулось к брату.

— Что ты имеешь в виду?

— Как ты думаешь, почему она у нас есть? Почему не исчезла, как у всех? Должно же быть какое-то объяснение?

Наступило долгое молчание.

— Не знаю, — сказал наконец Колл и, помедлив, добавил: — Я не знаю, что это такое — владеть магией.

Пар вдруг понял, что сказал бестактность, и смутился.

— Да я бы и не хотел обладать этим даром, — торопливо сказал Колл, почувствовав, как брату неловко. — Достаточно, что он есть у одного из нас.

Пар улыбнулся в ответ:

— Надеюсь, это так. — Он с благодарностью посмотрел на Колла и зевнул. — Ты спать еще не хочешь?

Колл отрицательно покачал головой и подвинулся глубже под брезент:

— Нет, я бы еще немного поболтал. Уж очень хорошая ночь для разговоров.

Тем не менее он замолчал, будто ему больше нечего было сказать. Пар вопросительно посмотрел на брата, потом оба перевели взгляд на Мермидон и стали следить за проплывающей мимо огромной веткой, очевидно сломанной бурей.

Ветер, сначала довольно сильный, сейчас едва ощущался, и дождь падал отвесно, барабаня по листьям с приятным тихим шорохом.