Майкл Муркок - За краем мира Страница 8

— Вот теперь, наконец, я чувствую себя в некоторой безопасности, — сказал Смеарган. — Этот корабль так долго был моим домом… — Он отправился на поиски и довольно скоро обнаружил уцелевший винный кувшин. Сбив печать, он протянул его Элрику.

Элрик ощутил в руках приятную тяжесть и с удовольствием отхлебнул из горлышка. Когда кувшин перешел к графу Смеаргану, Элрик снова краем глаза заметил движение на полуюте и отправился проверить, что же там такое прячется.

Уже через пару осторожных шагов он явственно расслышал судорожное дыхание. Так дышит человек, когда боится, что его обнаружат. Звук был едва уловим, но слухом природа наделила альбиноса куда щедрее, чем зрением. Он положил руку на рукоять меча и, крадучись, сделал еще несколько шагов. Смеарган последовал за ним.

Элрик уже заносил руку, чтобы схватить того, кто скрывался за углом надстройки, но его опередили. К борту метнулась девушка и застыла, затравленно переводя взгляд с одного мужчины на другого. Волосы тяжелыми грязными прядями падали на плечи. Элрик успел заметить бледное лицо, руки, безвольно опущенные вниз, и рваное, все в пятнах платье. Когда он приблизился, девушка упала на колени.

— Возьмите мою жизнь, — произнесла она униженно, — но я молю вас, не отдавайте меня Саксифу Д’Аану. Наверное, вы его слуга или родственник…

— Это она! — в крайнем изумлении вскричал Смеарган. — Должно быть, она все это время пряталась где-то.

Элрик шагнул вперед и приподнял подбородок девушки, чтобы заглянуть ей в лицо. В нем угадывались мелнибонийские черты, но, видимо, она все же родилась в Молодых Королевствах, поскольку ей не хватало главного: гордости, присущей мелнибонийским женщинам.

— Повтори-ка еще раз имя, которое ты назвала, — попросил он мягко. — Ты действительно упомянула графа Саксифа из Мелнибонэ?

— Именно так, мой повелитель.

— Не бойся, я не его слуга, — успокоил ее Элрик. — Хотя родственником с некоторой натяжкой меня, наверное, назвать можно. Он был моим предком по материнской линии, точнее, родней моей прабабушки. Но он должен был умереть, по крайней мере, две сотни лет назад.

— Нет, — девушка затрясла головой. — Он жив, мой повелитель.

— И находится на этом острове?

— Нет, его дом не здесь. Но он на этом же плане. Я пыталась спастись от него через Малиновые Врата. Я бежала через рубеж на ялике и смогла добраться до города, где меня подобрал граф Смеарган. Но едва я взошла на корабль, как сила Саксифа Д’Аана вновь притянула меня сюда. А вместе со мной и корабль графа Смеаргана… Я должна извиниться перед вами, граф. Это из-за меня с вашим кораблем и людьми приключилось несчастье. Он по-прежнему ищет меня. Я чувствую его присутствие, значит, скоро он появится здесь сам.

— Он что, невидимка? — внезапно спросил Смеарган. — Может, это он ездит на Белом Коне?

— Вот видите! Значит, он близко, — заволновалась девушка. — Иначе зачем бы Коню появляться на этом острове?

— Так это его Конь? — спросил Элрик.

— Нет, нет, он боится Коня почти так же, как я боюсь его самого. Конь преследует графа.

Элрик достал мелнибонийскую золотую монету.

— Ты взяла это у графа Саксифа Д’Аана?

— Да.

Альбинос нахмурился.

— Элрик, кто этот человек? — спросил Смеарган Лысый. — Ты говоришь о нем как о давно умершем, однако он живет в этом мире. Что ты о нем знаешь?

Элрик задумчиво подкидывал на ладони тяжелый золотой кругляш. Потом спрятал монету в кошель и, гладя на море, заговорил:

— В Мелнибонэ о нем слагали легенды. Его история — часть нашей литературы. Он был великим чародеем, одним из самых могущественных. И вот он влюбился. Мелнибонийцы довольно редко испытывают любовь в общепринятом понимании этого слова. Но еще реже они питают подобное чувство к человеку другой расы. Девушка, в которую угораздило влюбиться Саксифа Д’Аана, была мелнибонийкой лишь наполовину. Она происходила из страны, которая в те дни относилась к мелнибонийским владениям. Из какой-то западной провинции недалеко от Дхариджора. Он купил девушку вместе с другими рабами, которых собирался использовать для какого-то колдовского эксперимента, но избавил ее от той участи, которую уготовил остальным. Он был внимателен к ней и дал все, чего только можно пожелать. Ради нее он забросил свои опыты, оставил свет, столицу… Думаю, что в конце концов и она начала испытывать к нему какую-то привязанность, хотя, похоже, так и не полюбила его. В этой истории был замешан некий молодой человек по имени Каролак. Тоже наполовину мелнибониец, принц из Шазара, любимец тамошнего двора. Оказывается, девушка была обещана Каролаку — перед тем как ее похитили…

— Она любила его? — перебил граф Смеарган.

— Она должна была выйти за него замуж, — продолжал Элрик. — Итак, в конце концов Каролак, далеко не последний человек в Шазаре, поклялся освободить ее. Он набрал отряд, добрался до Мелнибонэ и с помощью волшебства обнаружил дворец Саксифа Д’Аана. Потом нашел и девушку. Саксиф выстроил для нее сказочные покои. Каролак пробрался туда, заявил, что пришел за ней как за своей невестой, и намерен спасти ее. Как ни странно, девица отказалась. Она попыталась объяснить, что слишком долго пробыла рабыней в мелнибонийском гареме и вряд ли сможет привыкнуть к жизни при шазарском дворе. Каролаку было наплевать на ее слова. Он попросту перекинул ее через седло и поскакал в сторону побережья, где ждали его люди. Вот тут-то Саксиф и настиг беглецов. Каролака не то убили, не то наложили на него заклятье, точно не помню, а Саксиф Д’Аан помешался от ревности. Он был уверен, что девица хотела сбежать с любовником, и обрек ее на жуткую смерть. Есть такое страшное орудие пытки — Колесо Хаоса. Его устройство чем-то напоминает вот эту монету. Во время пытки кости и суставы ломаются под самыми невозможными углами, и продолжаться это может бесконечно долго. Много дней Саксиф Д’Аан наблюдал за мучениями своей жертвы. С нее неторопливо сдирали кожу, а граф лично присматривал за соблюдением всех тонкостей. Скоро стало ясно, что ни наркотики, ни волшебство, которые поддерживали ее жизнь, больше не действуют, и тогда Саксиф приказал снять ее с Колеса Хаоса и уложить на кровать. «Ну вот, — сказал он, — ты наказана за то, что предала меня. Я удовлетворен. Теперь можешь умереть». И тут он увидел, что ее губы, страшные, запекшиеся от крови, что-то прошептали. Он нагнулся, пытаясь разобрать эти последние слова.

— Она поклялась отомстить? — не выдержал Смеарган.

— Перед смертью она попыталась обнять его, и слова, которые слетели с ее губ, были теми самыми, которых он так долго добивался от нее. Снова и снова до последнего вздоха она твердила: «Я люблю тебя, я люблю тебя…» А потом умерла.