Мишель Харрисон - 13 сокровищ Страница 8

— Но это же не мои записи, — сказала она себе. — Я просто копирую. Об этом он ничего не говорил.

Она слово в слово переписала отрывок из книги, аккуратно сложила бумагу, убрала ее в карман и с любопытством стала читать дальше.

«См. также Наваждение фэйри, Тринадцать сокровищ, Дворы: Благий и Неблагий».

— Хорошо… посмотрим, — пробормотала Таня и принялась снова листать страницы.

«Наваждение фэйри: магическая иллюзия, столь мощная, что способна обмануть наблюдателя, воспринимающего ее как реальность; маска обмана, заставляющая омерзительное выглядеть прекрасным. Наваждение позволяет менять форму и размеры, принимать облик животного — как правило, птицы — или даже человека.

Фэйри, с успехом притворяющийся смертным, обладает большой магической силой, однако наблюдательный человек может распознать обман по его поведению. Речь у них высокопарная, старомодная или рифмующаяся, одежда несовременная или неуместная. Природные образования — такие как желуди или камни — под чарами выглядящие, к примеру, как монеты, могут быть использованы ими для уплаты за товары и возвращаются к своему естественному виду спустя часы или даже дни».

Таня захлопнула том, затаив дыхание в восторге от такого открытия. Она зажала под мышкой выбранные книги, собираясь уходить, и тут маленькая книжка на столе привлекла ее внимание. Это оказался «Сон в летнюю ночь» Шекспира, щедро иллюстрированный. Любопытствуя, она положила свои книги и взяла эту. Когда она листала страницы, из книги выпал листок бумаги. Таня подняла его. Это оказалась вырезка из местной газеты, датированная 22 июня ровно пятьдесят лет назад. Многократно сложенная, она пожелтела от времени. Заголовок гласил: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ДЕВУШКА».

«Вчера были организованы поиски дочери местного священника, не вернувшейся домой предыдущим вечером. Полиция не может найти объяснения исчезновению Морвенны Блум, четырнадцати лет, которая вчера вечером отправилась на прогулку в лес Висельника и пропала.

Представитель полиции заявил, что они сильно опасаются за судьбу девушки. Последним ее видел местный шестнадцатилетний юноша рядом с пользующимися дурной славой катакомбами Висельника, которые за последние годы унесли жизни нескольких человек; к тому же это место привлекает самоубийц. Полиция допросила юношу, но позднее освободила его без предъявления обвинения. Местные жители уже в который раз призывают власти в интересах безопасности огородить провалы в земле».

Таня снова положила вырезку между страницами.

Катакомбы Висельника находились в глубине леса позади поместья, разветвляясь под землей на множество тянущихся на мили туннелей. Считалось, что они естественного происхождения, хотя ходили разговоры, будто это остатки меловых шахт. В последние годы вокруг каждого входа установили ограждения, и тем не менее Уорик всегда предупреждал Фабиана и Таню, чтобы они не заходили дальше бегущего по лесной опушке ручья. Таню никогда в лес и не тянуло. Ее пугали фэйри, несомненно обитающие там.

Кто-то негромко откашлялся у нее за спиной.

Она подскочила и обернулась. В дверном проеме стояла бабушка.

— Что ты здесь делаешь?

Таня громко сглотнула, уверенная, что на ее лице написано чувство вины.

— Я просто… Дверь была открыта, и мне захотелось взглянуть на книги.

Флоренс вошла в комнату и сняла с полки книгу.

— Некоторые из них очень старые. — Она провела линию на пыльной обложке. — Многие находятся здесь с тех пор, как был построен этот дом, то есть больше двухсот лет.

Таня беспокойно заерзала, опасаясь, что ее ждет выговор.

— Я вот что нашла, — сказала она, достав из книги газетную вырезку. — Это о девушке, пропавшей пятьдесят лет назад.

На лице бабушки промелькнуло странное выражение, похожее на страх. Однако оно тут же сменилось характерной для нее невозмутимостью.

— Мы с ней были ровесницами… ходили в одну школу. Ее отец служил священником в маленькой церкви неподалеку.

— Вы с ней дружили?

— Да. Какое-то время, когда были помладше. — Флоренс резко, с обеспокоенным видом оборвала себя. — Потом… разошлись.

— Ее нашли? — спросила Таня.

— Нет. Больше ее никто не видел. — Флоренс положила вырезку на стол и подула на паутину. — Эта комната нуждается в хорошей уборке. Уорик еще две недели назад обещал сделать это, но у него все руки не доходят.

— Я с удовольствием помогла бы, — сказала Таня, думая об открывающихся при этом возможностях.

— Спасибо. Уверена, Уорик будет рад твоей помощи. — Взгляд синевато-серых глаз Флоренс привлек браслет с брелоками. — А я-то все думала, куда он подевался.

Она поднесла браслет к свету. Брелоки тускло поблескивали на солнце.

— Это твой? — спросила Таня.

— Да. Это старая фамильная драгоценность. Он очень давно принадлежит нашей семье.

Таня внимательно разглядывала браслет, подсчитывая серебряные брелоки. Тринадцать любопытных маленьких вещиц, каждая изящно и тонко сделана; самыми впечатляющими среди них были ключ, украшенный драгоценными камнями кубок и крошечный канделябр.

— Какой красивый, — сказала она.

— Тяжелая, неуклюжая вещь, — ответила бабушка. — Я уже давным-давно не ношу его. — Взгляд у нее стал отсутствующим. — В прежние времена люди высоко ценили такие вещи. Считалось, что они охраняют от злых сил — что-то вроде талисманов на удачу или для защиты.

Неожиданно она протянула браслет Тане.

— Хочешь? Внизу под раковиной есть средство для чистки серебра, и он будет как новенький.

— Ох! — Предложение застало Таню врасплох. — Спасибо.

Она застегнула браслет на своем тонком запястье, смущенная неожиданным бабушкиным великодушием.

Коротко кивнув, Флоренс покинула комнату, оставив дверь открытой. Таня с неохотой последовала за ней, но бабушка, казалось, растворилась в воздухе. Таня быстро вернулась в комнату, прихватила книгу «Мифические персонажи и магия», вышла и осторожно притворила за собой дверь библиотеки. Из дедушкиных часов доносился топоток фэйри, и Таня подошла ближе, думая, что сможет услышать перебранку здешних обитателей, однако голоса тут же смолкли. Девушка пошла дальше и свернула на кухню.

Она проголодалась — ведь за обедом она почти ничего не ела. Сделала себе сэндвич, налила в высокий стакан апельсинового сока, села и в тишине принялась за еду, но потом ее внимание привлекли странные звуки. От чайницы слышался приглушенный храп, и она внезапно вспомнила о живущем там брауни, крошечном создании с мерзким характером, разбивающем глиняные горшки и заставляющем прокисать молоко, когда он бывал чем-то недоволен, а такое случалось частенько.