Найрэ - Тень Хаоса Страница 8

— До встречи, — еле слышно прошептала она. Это были первые слова, что произнесла она за весь краткий миг их знакомства.

В усадьбу Лирнэ добрался только к утру, ему нужно побыть наедине с собой. Ночь прошла на удивление гладко. Тёмные переулки были пусты им безлюдны. Словно всё зло этого города решило сжалиться над эстиром, предоставив его самому себе, как самому злейшему врагу. Он бродил тёмными аллеями, пока не вышел к набережной реки, здесь мир совсем уходил на задний план, а небо сливалось с землёй, пока вода не начала розоветь выпуская на волю солнце.

Последующие два дня Лирнэ провёл в своей комнате, под самой крышей. Глаза беспрестанно бегали по наклонном потолку, замечая как меняет цвет небо за окном. Чёрное, серое, розовое, синее, золотое, алое, серое, чёрное — замкнутый круг. Больше занятий у него не было. Безделье казалось чем-то приятным и умиротворяющим. Колдунья сделала вид, что не заметила его исчезновения, лишь странно молчала, случайно сталкиваясь в блинных коридорах усадьбы. Но, благо, встречи эти были крайне редки, Лирнэ предпочитал не покидать своей комнаты без надобности.

Все его мысли были заняты убийцей-вктри, что похоже решила похить его сердце. Пока что он заметил только исчезновение разума. Он желал её так как никогда не хотел другую. Лир никогда не видел никого, кто был бы более прекрасен в бою, чем эта бестия. Может быть, всё просто приснилось? Нет. Кинжалы на столе говорят о подлинной реальности произошедшего. Трахнуть бы её прямо на месте, без всякой лишней церемонности и мишуры, без попытки высоких чувств и морали. Но она, ведь, правда, казалась Элрэту не такой, как все — возвышенной в своей низости. Хотелось перестать думать о бабах и заняться делом, но как на зло, никакой работы на ближайшие несколько дней не предвиделось.

Он не слышал, как скрипнула половица, он почувствовал это на ином уровне восприятия, так же как холодную сталь, что коснулась его горла. Не потребовалось даже открывать глаза, чтобы понять, кто там. Сердце возликовало, несмотря на, застывшую в паре миллиметров от тела, смерть.

— Я пришла за своими кинжалами, от этого тупого ножа нет толку, — пел сладкий голос с лёгкой хрипотцой.

— Отпусти меня, — Лир открыл глаза, встречаясь со взглядом двух малахитов.

— Нет, — за словом последовал поцелуй, это была её маленькая сладкая месть.

Она налегла на Лира, почти касаясь грудью его тела. Он слышал единый ритм из общего сердцебиения, у обоих оно казалось ускоренным. Вактри ослабила хватку, Лиру ничего не стоило вырвать у неё из руки кинжал и отбросить в сторону. Впрочем, она не сопротивлялось. Её руки нашли себе иную цель.

— Что ты делаешь? — спросил Лир, когда всё было и так ясно. — Вроде бы это я собирался тебя насиловать?

— Ошибаешься. Это моё право, — усмехнулась она.

Он схватил её и подмял под себя, несмотря на чисто символическое сопротивление девушки, она извивалась как змея, стремясь ударить или оцарапать длинными ногтями. Волосы вактри быстро растрепались, став похожими на воронье гнезно. Это заводило Лира ещё больше.

Наступило время совершенного безумия. Эти два существа, забыв о том, кто они есть, на миг стали просто телами, со своими потребностями. Они жаждали страсти и готовы были до боли кусать друг друга, впиваться ногтями к кожу. Просто быть вместе этой ночью, наплевав на всех и всё, отбросив на миг бесполезный разум, полностью подчиняясь инстинкту. Сердце слабо, а плоть сильна. Они так сами и не поняли, что двигало ими в тот момент: целый коктейль из одиночества, отчаянья, любопытства и страсти.

Скорее всего боги сошли с ума, решим в своей злой игре однажды столкнуть эти две силы, что были так похожи между собой и как болезненны были их различия.

— Кто ты? — спросил Лир, когда они устав от безумного любовного акта растянулись на простынях.

Сейчас ему хотелось просто держать её за руку, боясь, что вактри может исчезнуть, как ночное видение.

— Я Мэв Ш'Эидан, просто принцесса воров, — с напускной скромностью ответила она.

— А я…

— Заткнись, я и так о тебе всё знаю. Слишком много ты светишься и слишком много болтаешь, — рассмеялась вактри.

Она ушла так же тихо, как и пришла — через окно, словно её и не был вовсе.

Мэв шла по улицам просыпающегося города. День обещал выдаться пасмурным, предвещая тем самым скорый закат лета. При свете дня она чувствовала себя не очень уютно- Мэв видела всех, и все видели её. Ей было куда привычнее во тьме ночи, где мрак становилась частью её, а она частью этой тьмы. «Интересно, а как там, на Родине?» — в который раз задавала она себе этот вопрос. Она родилась в империи. А её родители приплыли с далекого острова в Великом океане.

Семейство Ш'Эидан держало гильдию воров. Верхушку организации составляли вактри, как самые превосходные мастера своего дела, а остальные ступени делили между собой представители разных рас. Гильдией руководила мадам Рузана, которая приходилась Мэв родной матерью. Высокую должность Рузана унаследовала от своего покойного мужа, и, по слухам, которые ходили в кругу завистников, она сыграла не самую последнюю роль в его кончине.

С раннего детства Мэв обчищала карманы зазевавшихся прохожих и добилась в этом определённых успехов. Повзрослев, она неплохо овладела мастерством взлома. Она проникала в богатые дома городских богачей и брала всё, что плохо лежит, да и то, что было хорошо запрятано в тайниках, нередко находила. Самым большим достижением за её не очень-то недолгую жизнь было проникновение в императорский дворец. И не беда, что она так и не сумела стащить корону. Зато с тех пор она начала пользоваться уважением у всех членов гильдии. А в последнее время её работа заключалась в расправе над недоброжелателями мадам Рузаны, в коих никогда не было недостатка.

Мэв вышла на базарную площадь. В столь ранний час торговцы уже стояли за своими прилавками и к ним уже спешили первые покупатели. Её сразу привлёк блеск украшений с диковинными иноземными камнями.

«Я же зареклась не воровать больше», — сказала она самой себе. — «Ну ладно, иногда можно, чтобы не потерять навык», И незаметно прихватила серебряный гребень, украшенный янтарём.

Спокойным шагом Мэв последовала прочь с рыночной площади. «Ну вот, даже не заметили, так не интересно, а вот в былые времена…» — она пустилась в воспоминания о захватывающих побегах от городской стражи, как уносилась прочь то по крышам, то городскими отстойниками, только бы не поймали, а если поймают, то в тюрьму, под плети, или, того и гляди, в рабство.

«А может быть, торговец и заметил, что я украла гребень, только не стал говорить, потому что признал, что я из гильдии?» — пришло ей в голову.