Татьяна Талова - Звезда-полынь Страница 8

— А почему высоко-то так? — удивляется великан.

— По-другому не хочет, зараза!.. Спокойно, спокойно, тарелочка, и так хорошо, спасибо большое!

— На царство Кощеево похоже… — молвит Микола. — Вот лес елей-великанов, а вот бор сосновый, а вот и гора Лысая, а это, стало быть, терем Кощеев.

— Так он же вроде женат на другой моей сестрице, на Елене! — удивляется Середа. — И не так уж плох он, как люди сказывают — мне бабка говорила. Незачем ему девиц красть!

— Ну-ка, ну-ка, смотри, тарелочка-то ближе теперь кажет… Не Кощеев терем!

В лесу глухом дом стоит, а близ дома… Никак волк огромный бегает!

— Лютич! — всплеснула руками Середа. — Верный слуга Кощеев! Пленил сестрицу родную мою! И волка своего сторожить приставил! Ну-ка, тарелочка, сестру покажи!

Исчезла картинка разом. Сколько не билась Середа — не хочет показывать.

— Да что же это такое! — злится ведьма, по избе расхаживая. — Сколько времени прошло, недели две уже, неужто ни один добрый молодец не сподобился в царство Кощеево пойти?! И где эти богатыри хваленые?!.. Сестрица моя у Люта Лютича, а я здесь?! Нет, Микола, надобно самой идти, сестру вызволять!

— Иди, — кивает Микола. — На подвиги всякие и Яга в молодости горазда была. Только их чаще пакостями называли… Ну а ты другую славу создавай! Заодно и с сестрами повидаешься, и с Марьей о себе весть отцу пришлешь.

— Спасибо, Миколушка, за кров да за совет! — поклонилась Середа. — Стало быть, снова нужно ветра на помощь звать…

— Ступа у меня есть. И метла найдется, — улыбается Микола. — Яга местная, младшая сестрица бабки твоей, хранить оставила, да уже год как не забирает. Думаю, ничего не случится, если возьмешь.

— Благодарствую… Хотя с ветрами быстрее…

— И думать не смей! Кощей — он же хитер! Мигом почует, если колдовство какое в пределах его царства случится. А с Бабой-Ягой у него, ко всему прочему, еще и отношения не ахти — конкурентка, видишь ли! А ступа — это традиция, вроде тарелки с яблочком твоим…

— Э-эх! — мотнула головой Середа, бабку свою названную до дрожи напомнив. — Тащи ступу, Микола! Восславим же традиции наши святые! А то с яблоком и то неувязка вышла…

Быстрехонько собрали еды кой-какой в узелок, одежки немного, Середа ножик в сапог спрятала — не столько для обороны, сколько для волшебства — траву там нужную срезать, крови своей капнуть.

— Как Марью найдешь, — поучает Микола, — тут уж что хочешь твори, вызволяй, хоть ветер, хоть солнце призывай. Главное — чтоб не догнали потом.

Кивает Середа, запоминает. В ступу уже забралась.

— Ну, Микола, бывай! — говорит.

— Удачи, Середушка…

Да как крикнет Середа, помелом махнет, ветер поднимет! Взвилась ступа вверх, пыль подняла! Только охнул Микола, глаза рукой прикрыв.

— Ой, ведьма-а…

Летит ступа над землей, в ней ведьма — волосы ветер запутал, черные брови насуплены, очи гневные горят! Метла ветер так и гонит, так и гонит — только свист стоит!

Берегись, Лютич!

Есть в тереме Люта одна башенка высокая — полюбилась она мне, далеко землю видать. Встану там, смотрю — красота. И кто Кощеево царство темным назвал? Это Кощей что-то темнит. Люту о царевне пропавшей ровным счетом ничего не сказал, зато меня к себе позвал, обещал увидеться, когда для встречи все готово будет. Больше недели назад обещал. Костры они там, что ли, до небес разжигают? Смолу горячую в чанах стоведерных кипятят? Ножи булатные точат, к встрече готовясь?..

Так вот, забрался я повыше, вниз гляжу, ворон в небе считаю. Лют к Кощею поехал в очередной раз, Марья в своей горнице ткет-прядет, челядь немногочисленная спит-отдыхает, на кухне лясы точит, пока не нужно ничего, я же бездельем маюсь.

Храп по двору заднему бродит, с конюшим разговаривает. Коню тоже скучно — обычно у двора днем Серый крутится, а сейчас с хозяином.

Вдруг — глядь! — по небу ступа летит! Баба-Яга, верно, мчится! Смотрю я за ней, приметил, что недалеко от Лютова дома на спуск пошла. Не иначе, гости пожаловали!

Спустился я вниз. Вроде тревожиться должен, а сердце спокойно. Вышел во двор, на крылечке сел. Жду.

Долго ждать не пришлось — появляется у ворот Баба-Яга. Годы ее согнули, тряпье какое-то ветхое вместо платья, капюшон лицо закрывает, голос хриплый только доносится:

— А что, добрый молодец, это ли дом Люта Лютича?

"Как будто ты не знаешь" — думаю я, а сам киваю, улыбаюсь:

— Нужно что, бабушка?

— Да мне бы хозяина повидать, — затянула старая. — На ночлег попросится… Не ты ли Лютом будешь?

Вот ведь зараза. И ведь скажешь, что Лют дома день через день появляется, еще пакостить повадится… Выгонять ее надо!

— Я буду! — говорю. — Чего надобно? Не ври, старая, я ступу твою видел! Отвечай, зачем пришла!

Назад отступила ведьма, оробела малость — видать, не привыкла, чтоб обман ее не удавался.

— Ну? — грозно вопрошаю я, руки на груди скрестив. — Зачем явилась?

— А вот! — говорит старуха, распрямляясь. — Царевну, тобой плененную, вызволять!!!

И как скинет плащ ветхий, как ногой притопнет!

— Ах вот ты как заговорила, карга стара…

Я заикнулся. И это Баба-Яга?!

— Ты Баба-Яга? — на всякий случай спрашиваю.

— Не веришь, пес смердящий?! — ярится гостья незваная. — Добром отдавай царевну, Лютич!

Стоит передо мной девка молодая. Юбка на ней длинная в узорах, рубаха мужская, явно большая слишком, от пояса и до вся в складки собрана, ветер в ней свободно гуляет. Волосы даже в косу не заплетены, не то чтобы платком прикрыты — на спину свисают прядями русыми, нечесаными. Глаз недобрый гневом горит, зеленью колдовской отсвечивает. И кричит на меня. Нет, по всему видно — ведьма, но чтоб Яга… Смотрел я на нее, смотрел — и откуда такие берутся?.. Посмотрел, поразмыслил, говорю:

— Нет. Не отдам.

— Хорошо подумал?! — а голосок-то, голосок неслабый какой, обороты набирает!

Я еще помолчал, потом кивнул:

— Хорошо. Или, может, еще чуток подумать?

Марья из окошка бокового выглянула, мне подмигнула. Челядинцы у окон собрались, забаву предвидя. А отчего бы не повеселиться? Гостья ведь даже Марью и не приметила — значит, не только Люта видеть не видела, каков он есть.

— А что, — говорю, — богатыри у царя Гордея закончились? Или боязно стало, раз девку послали?

— Никого не посылали, я по своей воле пошла! За царя нашего батюшку, за землю родную…

— Или нет, — голову чешу, ведьмы ровно не замечая, — скорее, и вправду не послали, а выгнали, верно? Ну, точно! Не знали бояре, куда б эту Бабу-Ягу, ведьму-разбойницу, убрать, и решили — в Кощеево царство, к Люту в логово!