Наталья Некрасова - Исповедь Cтража Страница 8

И преклонили сильнейшие из Айнур помыслы свои к тому миру, что видели они, и Мелькор был первым из них.

Ну, с какой любовью Мелькор взирал на Арду, это нас учили. Это сейчас называется более приземленным словом. Похоть или вожделение. Пока помолчу, а то бедняга Борондир еще обидится. Как же это все же любопытно! Язык так и чешется что-нибудь вставить. Похоже, сегодня мне спать не придется, ему, впрочем, тоже. И вот уж о Даре Смерти мы поговорим особо.

…С изумлением и радостью смотрели Айнур на новый мир; и в то время Маленьким Княжеством, Ардой назвал его Илуватар. Древние слова Тьмы, слова Эа были речью Эру и Айнур, ибо иных слов не знал Илуватар. Но как не-Свет затемняет иные огни и гонит Тьму, так Эру затуманил смысл языка Эа, и значение слов было утрачено и заменено, забыто и выдумано вновь. Потому не многие знают и помнят, что имя, данное миру, было на языке Эа — Арта, Земля.

Разное влекло души Айнур в новом мире. И ближе всего Айну Ульмо была вода, что зовется Эссэ на языке Тьмы. И, видя это, так думал Мелькор:

«Бегущая река уносит печаль, шум моря навевает видения, вода родника лечит раны души… Воистину, прекрасна вода… И союз воды и холода сотворит новое и прекрасное… Взгляни, брат мой, на ледяные замки, словно отлитые из света звезд; прислушайся — и услышишь, как звенят замерзшие ветви деревьев на ветру, как распускаются морозные соцветия на стеклах — неуловимые, как неясные печальные сны; и легчайшее прикосновение теплого дыхания заставляет их исчезнуть. И звездный покров снега укроет землю в холода, чтобы согреть ростки трав и цветов, которым суждено распуститься весною… Видишь ли ты это, брат мой? Да станем мы союзниками в трудах наших, да украсится мир творениями нашими!»

Но заговорил Илуватар, и так рек он Ульмо:

— Видишь ли ты, как в этом маленьком княжестве в глубинах Времени Мелькор пошел войной на владения твои? Неукротимые жестокие холода измыслил он и все же не уничтожил красоты твоих источников, ни озер твоих. Воззри на снег и искусные творения мороза!..

И думал Мелькор:

«Дивные новые вещи породит союз воды и огня. И будут в мире облака, подобные воздушным замкам, вечно изменчивые и недостижимые; и те, что придут в мир, будут видеть в них отголоски своих мыслей и мечтаний, и Песнью Неба назовут их. Над ночными озерами будут рождаться туманы, неуловимые и зыбкие, как видения, как полузабытые сны… И дожди омоют землю, пробуждая к жизни живое. Да будет прочен союз наш, да украсится мир творениями нашими, да станет он жемчужиной Эа!»

И улыбался Крылатый.

Но так сказал Илуватар:

— Мелькор создал палящую жару и неукротимый огонь, но не иссушил мечтаний твоих, и музыку моря не уничтожил он. Взгляни лучше на величественные высокие облака и вечно меняющиеся туманы; вслушайся — как дождь падает на землю! И облака эти приближают тебя к Манвэ, другу твоему, которого ты любишь.

И так подумал Ульмо:

«Сколь же жесток Мелькор, если возжелал он убить музыку воды! Воистину, не творец он, а разрушитель; и предвижу я, что станет он врагом нам».

А разве тогда уже было понятие — враг? И вообще, тут слишком много непонятного. Стало быть, люди — не Эрухини? Они — дети Мелькора?

Я уже не в силах ждать. Слишком много вопросов. Слишком много.

…И в тот же час отвратил Ульмо душу свою от Мелькора. И так ответил он Единому:

— Воистину, ныне стала Вода прекраснее, чем мыслил я в сердце своем, и даже в тайных мыслях своих не думал я создать снега, и во всей музыке моей не найти звука дождя. В союзе с Манвэ вечно будем мы создавать мелодии, дабы усладить слух Твой!

И когда услышал это Крылатый, печальной стала улыбка его, ибо понял он желания Илуватара и мысли Ульмо.

Но в то время, как говорил Ульмо, угасло видение, и стало так потому, что Илуватар оборвал Музыку.

И смутились Айнур; но Илуватар воззвал к ним и рек им:

— Вижу Я желание ваше, чтобы дал Я музыке вашей бытие, как дал Я бытие вам. Потому скажу я ныне: Эа! да будет! И пошлю Я в пустоту Неугасимый Огонь, чтобы горел он в сердце мира, и станет мир. И те, что пожелают этого, смогут вступить в него.

Так именем Мироздания — Эа — назван был мир, и отныне Существующий Мир значило это слово на языке Верных.

И первым из тех, кто избрал путь Валар, Могуществ Арды, был Мелькор, сильнейший из них. Тогда так сказал Илуватар:

— Ныне будет власть ваша ограничена пределами Арды, пока не будет мир этот завершен полностью. Да станет так: отныне вы — жизнь этого мира, а он — ваша жизнь.

И говорили после Валар: такова необходимость любви их к миру, что не могутони покинуть пределы его.

Но, глядя на Крылатого, так думал Илуватар: «Более никогда не нарушишь ты покой Мой, и никогда не победить тебе — одному против всех в этом мире! Да будетв нем воля Моя, и да будешь ты велением Моим навеки прикован к нему».

И Илуватар лишь бросил Крылатому на прощание:

— Слишком уж много ты видишь!

Но ничего не ответил ему Крылатый и ушел. И тринадцать Айнур последовализа ним.

И позже, видя, что не покорился Мелькор воле его, послал Илуватар в Ардупятнадцатого — Валу Тулкаса, нареченного Гневом Эру, дабы сражался он с отступником.

…И увидел он — мир, и показалось ему — это сердце Эа; волна нежности и непонятной печали захлестнула его. И Крылатый был счастлив — но счастье это мешалось с болью; и улыбался он, но слезы стояли в его глазах. Тогда протянул онруки — и вот, сердце Эа легло в ладони его трепетной звездой, и было имя ей Кор, что значит — Мир. И счастливо рассмеялся Крылатый, радуясь юному, прекрасному и беззащитному миру.

Казалось, здесь нет ничего, кроме клубов темного пара и беснующегосяпламени.Только иссиня-белые молнии хлещут из хаоса облаков, бьют в море темного огня. И почти невозможно угадать, каким станет этот юный яростный мир. Потому и прочие Валар медлят вступить в него: буйство стихий слишком непохоже на то, чтооткрылось им в Видении Мира.

Он радовался, ощущая силу пробуждающегося мира. Разве не радость — когданеведомые огненные знаки обретают для тебя смысл, складываясь в слова мудрости? Разве не радость — почувствовать мелодию, рождающуюся из хаоса звуков? Тысячи мелодий, тысячи тем станут музыкой, лишь связанные единым ритмом. Тысячи тем, тысячи путей, и не ему сейчас решать, каким будет путь мира, каким будет лик его. Только — слушать. Только если стать одним целым с этим миром, можно понять его.

Он был — пламенное сердце мира, он был — горы, столбами огня рвущиеся в небо, он был — тяжелая пелена туч и ослепительные изломы молний, он был — стремительный черный ветер… Он слышал мир, он был миром, новой мелодией, вплетающейся в вечную Песнь Эа.