Аксюта - Заместитель императора Страница 8

Он как раз успевал к Большому Совету и ни за что не собирался его пропускать. Зал был уже почти полон, и хотя обычно приглашения на это мероприятие рассылались как минимум за два дня, в этот раз пропустить его из-за несоблюдения формальностей никто не решился. Традиционно на него приглашали представителей Высоких Домов, командующих армиями, духовенство, делегатов от Башни Магов, Совет Министров в полном составе и некоторых придворных, включая самого Югрона, которые имели на это право.

Распахнулись створки трёхметровых дверей, стихли разговоры, в установившейся тишине очень громко и ясно прозвучал голос глашатая:

— Заместитель императора Ноострихской империи, посланница господа нашего Единого и Многоликого, Ашам.

Она вплыла в распахнутые двери медленно и величественно. Платье из белого кружева на атласной подкладке от шеи до кончиков туфелек закрывало её фигуру. Сверху накинута ало-золотая императорская мантия. Перешитая? Нет, явно новая. Нужно будет подсказать ей, вынести благодарность распорядителю императорского гардероба за расторопность. По плечам рассыпаются тяжёлые глянцевые локоны лишь кое-где прихваченные заколками.

Заседание прошло штатно. Никаких особо важных вопросов на нём решать не предполагалось, да и не решалось. После краткой вступительной речи демона начались поздравления от всех представителей знати и духовенства. Лишь одна заминка вышла, когда кто-то из Высоких Домов попробовал назвать её «императрицей». Ашам резко оборвала речь поздравителя и категорично потребовала:

— Не называйте меня «императрицей», я ею не являюсь.

— Но тогда как?.. — растерялся оратор.

— «Заместитель императора». Я настаиваю на использовании этого именования как в разговоре, так и в официальных документах.

— А в личных? — пошутил кто-то совсем тихонько, но она услышала.

— В личных тоже было бы неплохо, но я пожалуй оставлю ваше личное вам лично, — и обаятельно улыбнулась. Юргон с некоторой долей веселья заметил, как на людей действует аура этого существа. Нахмуренные, настороженные люди, остро чувствовавшие свою власть и ответственность, начали расслабляться, а некоторые даже непроизвольно улыбнулись в ответ. Да по истечении этого года они у неё с рук есть будут! Неожиданная мысль. Югрон нахмурился. А что если она потом, когда всё наладится, не захочет оставлять престол? Впрочем, ладно, опасение явно преждевременное. Пока таких намерений не просматривается, одно только её последнее заявление о порядке именования чего стоит. И вообще, для начала нужно разобраться с кризисом, всё остальное — потом.

Решив, что на запланированном далее посещении храмов, как и на торжественном обеде, ему делать нечего (если что действительно интересное случится, ему расскажут либо приятели придворные, либо Йёргун), а сейчас следует заняться делами. Его ждёт тюрьма! Ну, или тюрьмы, если точнее выразиться.

Обед-обед. Мероприятие торжественное, с доброй сотней приглашённых. Как жаль, что она про него почти ничего не помнит. Как-то Айнулер ухитрялся это действо пропускать мимо сознания. А вот что теперь делать ей, когда перед ней лежит штук — дцать приборов, которыми она даже не представляет как пользоваться? Что делать, что делать? Надеяться, что пусть не в актуальной памяти, так хоть где-нибудь оно сохранилось, и руки сами вспомнят. Для отвлечения пришлось завязать беседу с немолодой дамой, сидевшей по правую руку от неё, оказавшейся вдовой двоюродного дядюшки императора по отцовской линии. Выбранная для разговора тема должна была и понравиться собеседнице, и быть достаточно интересной для неё. Дворцовые праздники. Это оказался хороший выбор. Разговор поддержали соседи и на Ашам вывалили кучу подробностей о празднествах случавшихся при императоре Айнулере, его отце и деде. Информация не столько нужная, сколько забавная и, в любом случае, своё дело она сделала. Спустя десять минут она обнаружила, что полнее уверенно орудует какими-то чуть уплощёнными палочками поглощая вкуснейшее суфле (из чего оно было сделано, она решила не уточнять, аппетит — вещь хрупкая!).

Ах, тюрьма-тюрьма, юдоль скорби. Хотя может юдоль скорби — это не тюрьма, а больница? Не важно. Место всё равно безрадостное, даже отсюда, из кабинета коменданта тюрьмы. Юргон развернулся к начальнику кабинета.

— А разрешительные бумаги у вас имеются, позвольте спросить?

Да-а, раньше, когда он считался любимым кузеном правящего императора, таких вопросов не возникало. Юргон заговорщицки понизил голос:

— Документы какие-нибудь я вам, конечно, принесу. Если в личных делах осуждённых найдётся что-то стоящее, — он ещё больше понизил голос и завёл глаза к потолку. — Там, совершенно новый, экспериментальный проект. Башня Магов что-то мутит. Говорят, вроде бы собираются создать уникальных воинов-охранников, и для этого им нужен человеческий материал с совершенно определёнными свойствами. Секретными. Потому подбором кандидатов занимаюсь я лично.

— А почему не среди армейских? — проникся комендант.

— А разве свободный человек пойдёт на такой риск? А вдруг что сорвётся! Уголовников-то не жалко.

В конце концов, его отправили в архив и оставили наедине с тоннами бумажных дел. Яви Единый Лик Терпения, как среди всего этого подобрать себе надёжную команду он даже не представлял. Но попытаться был обязан.

От носилок Ашам решительно отказалась, сказав, что поход к главным городским храмам обязана совершить собственными ногами, в знак уважения к Единому Многоликому. И заявила об этом достаточно громко, чтобы случайные слушатели разнесли её слова по столице. Шествие получилось медленным, потому как от каблуков она так и не отказалась, а те не только добавляли полторы ладони к росту, но и препятствовали движениям быстрым и порывистым.

Три главных городских храма, которые она посетила в самом начале, были посвящены Единому Многоликому, так сказать, в целом и поэтому не имели в своём убранстве статуй и изображений, хотя украшены были богато. Несмотря на то, что это мероприятие имело практический характер: показать себя народу с лучшей стороны, выказав почтение их вере и под шумок встретиться с верховным иерархом ордена Вопрошающих, к сакральному действу она отнеслась вполне серьёзно.

Оставив свиту толкаться у дверей, подошла к алтарному камню. Обычный серый гранит, неровный, но до зеркального блеска отполирован руками молящихся. Она и сама возложила руки на алтарь, вспомнив единственную молитву с которой всегда приходила к создателю в какой бы из миров не попадала и какому бы проявлению божественности не были посвящены храмы: