Ричард Кнаак - Волчий шлем Страница 8

На этот раз они выжидали гораздо дольше. Наконец Грифон осторожно встал и огляделся. Несмотря на уверенность, что все арамиты ушли, в нем всколыхнулось странное чувство — будто они в этом лесу не одни. Точно так же, как когда ему казалось, что миллионы глаз следят за ними из кустов. Только теперь он ощущал, что их окружили со всех сторон.

Моргис поднялся, разминая затекшие мышцы. Этот дракон явно был не из тех, кому по душе прятаться в укрытии.

— Предлагаю двигаться, и чем быстрей, тем лучше, пока лошади не устанут, — сказал он. — Мы должны выиграть хоть немного времени.

— Может быть, лучше воспользоваться плащами? Слиться с листвой? Но как тогда спрятать лошадей? — Грифон печально покачал головой. — Выбора нет. Едем — но только до тех пор, пока первый из нас не начнет клевать носом. Страх потерять лицо понятен, но потерять бдительность гораздо опасней. Как только один из нас устанет, он немедленно скажет другому.

— Согласен, — кивнул герцог.

Они оседлали коней и после недолгого совещания продолжили путь на восток. Моргис предлагал двинуться к юго-востоку, но Грифон был уверен: то, что он ищет, лежит гораздо северней. Однако двигаться на северо-восток было небезопасно — слишком уж близко к самым густонаселенным областям Империи арамитов.

Гестия продолжала свой путь по небосклону, проливая вниз скудный, тусклый свет. Путники, конечно, были благодарны ей за спасительный мрак, но все же временами предпочли бы видеть дорогу перед собой больше, чем на два-три ярда.

Птицельва не покидало странное ощущение, будто все это время за ними следят.

Время ползло мучительно медленно. Грифон то и дело поглядывал на одинокую луну, пытаясь прикинуть, с какой скоростью они едут и сколько осталось до рассвета. В очередной раз подняв глаза к небу, он недоуменно сощурился. Ведь все это время луна была справа от него! Что же, спрашивается, она сейчас делает сзади? Луна всегда движется по одному и тому же пути. Она не может прыгать туда-сюда, словно непоседа-озорник, иначе кому нужна такая луна?

Но если луна права, значит… значит, они сейчас едут… на юг?!

— Попали в переплет.

Эти слова принадлежали Грифону, но произнес их Моргис Птицелев оторвал взгляд от заблудившейся луны и уставился туда, куда указывал дракон.

— Нам не проехать через эти заросли.

«Заросли» было мягко сказано. Тропа исчезла. Перед ними была стена из огромных деревьев, ветви которых переплелись так густо, что прорубиться через них заняло бы не один день.

— Только не применяйте колдовства, — предостерег Грифон

— С-сам з-знаю, — прошипел дракон. — Любое заклинание прогремит, как звук трубы, и тут уж наши приятели в черном не заставят себя ждать… А вы считаете, мы должны прорубаться через эту стену?

— Я считаю, мы должны ее обойти.

— Как? — герцог развел руками. — Она тянется во все стороны. И как мы раньше ее не заметили?

Чувство, что за ними следят, стало почти невыносимым.

— Не знаю…

Моргис вздохнул:

— Нам нужно… — начал было он, но осекся, поглядев назад.

Грифон резко обернулся в седле. Прямо за ними выросла точно такая же стена, как и впереди.

— Дракон Глубин! — сквозь зубы выругался герцог. — Это западня!

Они повернули коней направо — на запад; но было поздно — их взглядам предстала еще одна стена. Поворот на восток — то же самое. Последний путь к бегству был отрезан.

И тут послышался шепот.

Сначала они не обратили на него внимания, отчаянно пытаясь придумать, как найти выход из западни и при этом обойтись без волшебства, чтобы не привлечь арамитов. Потом им показалось, что это ветер шумит в густых ветвях. Не одна минута прошла в страхе и смятении, пока они поняли: нет, не ветер.

— Мы попали в ловушку, — пробормотал Моргис.

— Но это не волки-рейдеры.

— Тогда кто?

Грифон не ответил, пытаясь расслышать, что именно шепчут незримые голоса. Однако те говорили так быстро, что ему удалось разобрать только отдельные слова — и то не наверняка:

…у них… ци… конечно…

…почему… мертв… ци… вернулся…

…случай… искупить… отомстить…

…месть… ци…

…власть… ци… получить…

Это не был связный разговор — большей частью голоса звучали одновременно; словно кто-то, разделившись на множество частей, пытается беседовать сам с собой.

Грифон услышал шорох ткани и, обернувшись, увидел, что дракон снимает плащ-мираж. Облик герцога мгновенно изменился. Шепот внезапно стих, точно те, кто заманил их в ловушку, не ожидали такого поворота событий.

— Возьмите, — Моргис бросил плащ Грифону. Шепот возобновился, но тон его был иным: совещание, на котором необходимо принять решение:

…дракон… один из его… ци…..тогда обоих…..мы сейчас… расти…..сила… ци….. сила…..сила… ци…

Вновь настало зловещее молчание. Моргис быстро спешился и протянул птицельву поводья:

— Держите. Я сменю облик.

Грифон хотел было запротестовать, но дракон уже начал перевоплощаться.

Доспехи его обмякли и скрючились. Руки и ноги изогнулись под немыслимым углом и начали стремительно увеличиваться. Кисти рук превратились в когтистые лапы. Из спины пробились крохотные крылышки и, развернувшись, стали расти. Моргис упал ничком и встал на все четыре лапы. Уже сейчас он занимал почти все пространство между стенами ловушки. Замысловатый шлем медленно вытянулся, явив истинный облик Моргиса. Он был уже совсем драконом и все еще продолжал расти.

Грифон поднял голову — и увидел, что над их тюрьмой растет полог из густо сплетенных ветвей. Вновь послышался шепот; на этот раз в голосах была уверенность.

Только сейчас птицелев ощутил настоящий ужас. Удерживая одной рукой обеих отчаянно вырывавшихся лошадей, он устремил другую вверх, к почти сомкнувшемуся пологу, и открыл силовое поле.

Ничего не произошло.

Тут раздался пронзительный крик, а в шепчущих голосах появились ноты злорадства:

…наш… ци… наконец-то…

Внезапно лошадь Грифона взбрыкнула, встала на дыбы — и сбросила всадника. Но годы военной службы не прошли для Грифона даром. Стукнувшись о землю, он тут же сгруппировался, перекувырнулся, смягчая падение, и откатился в сторону, чтобы случайно не попасть под копыта герцогского коня.

Моргис стоял на прежнем месте, на четвереньках, вцепившись в землю, и громко, жалобно стонал. Против собственной воли он оказался в прежнем человекоподобном образе — и это так его потрясло, что он совершенно опешил.

Голоса ликовали. Шепот становился все быстрей и неразличимей и невероятной тяжестью давил на сознание Грифона. Тот в поисках спасения отчаянно пытался отгородиться, спрятаться в глубинах своего «я». Руки его безотчетно шарили по земле — и вдруг нащупали выпавшее из кармана колечко с двумя крохотными свистками. Память о той ночи, когда кланы Черного Дракона и союзники осадили Пенаклес. Тьма драконов нависла тогда над городом, так что не было видно неба. Пенаклес непременно пал бы в ту ночь, если бы не третий свисток, что когда-то висел на этой связке. Грифон подул в него — и со всей округи слетелись птицы. Видимо-невидимо! Драконы убивали их, но при этом убивали и друг друга. Мириады птиц окружили тогда драконов, мириады острых клювов, словно крохотные клинки, впивались в несчастных чудищ… Осада с позором провалилась — а вместе с ней и надежда Черного Дракона на быструю победу.