Олег Авраменко - Игры Вышнего мира Страница 8

– В любом случае нельзя так падать духом, – убеждал ее Марк. – Жизнь продолжается, Герти, и поверь: она стоит того, чтобы за нее бороться. Подумай сама: разве хотела бы твоя мать, чтобы ты умерла вслед за ней? Разумеется, нет! Ты должна жить дальше – вопреки своей боли, горю, отчаянию. Если тебя снова попытаются убить, не смей покоряться. Ты же колдунья, черт побери, и колдунья неплохая. Сопротивляйся, дерись – или просто беги прочь. Ты умеешь открывать «колодец»?

– Да, – чуть слышно ответила Герти. – Мама меня научила. Я пробовала один раз.

– Тогда у тебя всегда есть выход. Не самый лучший, но на крайний случай сгодится. Если не остается других вариантов, уходи по «колодцу»… Впрочем, на сей раз убегать тебе не понадобится. Завтра я заеду на пост Инквизиции, и они пришлют следователя, который снимет с тебя все обвинения. После этого тебя никто не посмеет тронуть. Да, будут косо смотреть, тыкать пальцами, шептаться за твоей спиной – неприятно, конечно, но стерпеть можно. Хотя из деревни лучше уехать. Поселись в Хабенштадте, а князь Виллем, без сомнений, окажет тебе покровительство. Станешь заниматься врачеванием – мать ведь учила тебя своему ремеслу?

Девушка не ответила. Склонившись над ней, Марк убедился, что она уснула. В отличие от предыдущего раза, когда он погрузил Герти в искусственный сон, сейчас с ее лица напрочь сошло выражение печали, черты смягчились, а на щеках проступил слабенький румянец. Она выглядела такой невинной, беззащитной и уязвимой, что на какую-то секунду у Марка перехватило дыхание. Он взял лежавший в ногах кровати плед, бережно накрыл им спящую девушку и тихо вышел из комнаты.

ГЛАВА 4

Понимая, что гость устал с дороги, князь Виллем проявил деликатность и больше не навязывал Марку своего общества, лишь самолично провел его в гостевые покои на втором этаже, распорядился, чтобы ему подали легкий ужин и забрали для стирки грязную одежду, после чего, пожелав спокойной ночи, удалился.

Оставшись один, Марк всласть попарился в ванне с горячей водой, которую, впрочем, ему пришлось разогревать самостоятельно, но это не составило особого труда. Затем тщательно выстирал львиную шкуру (уход за ней он не доверял никому) и быстро высушил ее с помощью несложного колдовства.

К ужину Марк почти не притронулся, разве что съел немного мяса, запив его парой глотков вина, и еще до наступления темноты улегся в мягкую пуховую постель. Шкуру привычно положил под подушку – так она постоянно была рядом, под рукой, и никто не мог ее похитить. В последние шесть лет мысль о том, что он может по случайности или по чьему-то злому умыслу лишиться львиной шкуры, была его самым страшным кошмаром. Марк ничего так не боялся, как потери этого драгоценного артефакта, с которым навсегда был связан неразрывными узами. Три года назад, еще в самом начале учебы в инквизиторской академии, его сосед по комнате, Гвидо Фернандес, из чистого озорства решил умыкнуть шкуру и где-нибудь ее припрятать, но эта, в сущности, безобидная выходка едва не стоила ему жизни. Марк проснулся в тот момент, когда сосед уже подкрадывался к двери, держа под мышкой свернутую шкуру. Дальнейшее произошло молниеносно и совершенно бесконтрольно. Хотя без шкуры Марк был гораздо слабее Фернандеса, он вложил в магический удар весь свой страх, весь ужас перед тем, что могло случиться, а сосед не смог отразить его атаку и едва не умер на месте. К счастью, парня удалось откачать, и никаких увечий он не получил. После этого инцидента Марку угрожало исключение, однако начальство академии (поговаривали, не без вмешательства королевы) приняло во внимание особые обстоятельства дела и ограничилось строгим взысканием. С тех пор и до самого конца учебы Марк жил в своей комнате один – желающих стать его новым соседом больше не находилось, а ему это было только на руку…

Марк часто вспоминал этот случай перед сном, вот и сейчас, лежа в мягкой пуховой постели княжеского замка, думал о том же. За это время львиная шкура превратилась в настоящий панцирь, который надежно ограждал его от остального мира. Вот уже года два он не решался снимать ее при посторонних – а только в присутствии самых близких людей. Таковых было совсем мало: родители, Беатриса с Цветанкой, королева Инга и король Владислав – хотя перед последним Марк здорово робел. Всех остальных людей он не то чтобы сторонился, но держал с ними определенную дистанцию, не подпускал их слишком близко к себе, поскольку не мог им полностью доверять.

Именно так случилось и сегодня, с Герти. Ведь Марк попросил князя Виллема оставить их вдвоем вовсе не для того, чтобы прочитать девушке нотацию. Он собирался предложить ей более существенную помощь, чем просто обещание посодействовать снятию с нее обвинений в одержимости и черном колдовстве. Марк прекрасно понимал, что даже после оправдательного вердикта Инквизиции, даже при всяческом покровительстве князя Хабенштадтского дальнейшая жизнь Герти на Зелунде будет далеко не мед и ей лучше уехать отсюда. Он хотел взять ее с собой на Торнин и устроить в колдовскую школу, где и сам когда-то учился. Там давали первоклассное образование детям и подросткам с таким, как у нее, магическим даром, который называли половинным или промежуточным – ибо он был значительно сильнее ведовского, но на порядок слабее инквизиторского. После Торнинской школы Герти стала бы действительно сильной колдуньей и смогла бы хорошо устроить свою дальнейшую жизнь.

Но Марк так и не заговорил об этом, а принялся убеждать девушку, что жизнь прекрасна, и в конце концов убаюкал ее своими речами. Спору нет, он сказал ей правильные слова, он должен был это сказать, однако факт остается фактом, что о главном он промолчал, а вместо этого лишь посоветовал Герти переехать в Хабенштадт. Если называть вещи своими именами, то Марк просто побоялся брать на себя ответственность за судьбу девушки, а значит – впускать ее в свою жизнь…

Марк уже начал погружаться в дрему, как вдруг в голове у него раздался звонок: сработала магическая сигнализация, которую он установил на окна и двери. Он всегда так делал перед сном, мысль о дополнительной защите позволяла ему спать спокойнее.

Едва заслышав предупреждающий звонок, Марк тотчас вскочил с кровати, выхватил из-под подушки львиную шкуру и напялил ее на себя. На него нахлынуло привычное ощущение многократно возросшей силы. Мысленной командой он зажег свечу в настенном канделябре и увидел, как на входной двери, словно бы сам по себе, медленно отодвигается засов. Но он, конечно же, двигался не самостоятельно – а под воздействием магии снаружи.