Наталья Гайдамака - Меченая молнией Страница 8

Вита знала, когда поезд прибывает на конечную станцию, но неудобно было все время спрашивать у соседей по купе, который час. Свои же часы она, складывая вещи, умудрилась уронить на пол, вот и пришлось оставить их дома — отец обещал сдать в ремонт. Впрочем, можно было и не спрашивать — она и сама догадывалась, что путешествие подходит к концу. Поезд замедлил ход, с двух сторон начали появляться первые высотные дома, а главное, в вагоне воцарилось уже знакомое Вите особенное, радостно-суетливое настроение.

Девушка вынесла чемодан в узенький коридорчик и встала у окна, жадно вбирая в себя плывущий ей навстречу новый мир.

День был солнечный. Ей вспомнилось, что хорошей приметой, наоборот, считается приехать куда-нибудь в дождь. Ну и что с того! Подумаешь, приметы. Это, верно, выдумали для того, чтобы утешить мокнущих под дождем. Теплый ветер влетел сквозь раскрытое окно и взъерошил ей волосы, он принес с собою предчувствие чего-то необычайного и волнующего.

Поезд остановился. Пассажиры двинулись к выходу, людской поток подхватил ее. Легко выскочила из вагона, поставила чемодан на землю и огляделась.

Вокруг бурлил большой вокзал, люди сидели, стояли, бежали: шли, несли вещи, ели на ходу, спрашивали, где нужный путь, успокаивали детей, давали последние поручения; кто-то радовался встрече, кто-то расставался, быть может, навсегда… А она застыла в самой гуще этого шумного роя и не могла сдержать улыбки, хоть и понимала, как чудно это выглядит: стоит на перроне светловолосая девчонка и улыбается неведомо кому. Недаром на нее начали оглядываться. Вита быстро подхватила свои вещи и отправилась на поиски камеры хранения. Еще дома решила сразу сдать туда чемодан, а при себе оставить спортивную сумку, в которую предусмотрительно сложила самое необходимое. Забрать вещи можно будет позже, когда она узнает, куда поселят ее на время экзаменов.

Недолго думая. Вита взяла шифром год своего рождения и закрыла автоматическую кабинку. Привычным движением головы отбросила волосы с глаз, закинула сумку на плечо и так же решительно и весело, как она все делала сегодня, двинулась подземным переходом к выходу в город.

Большое табло на фасаде вокзала показывало время, дату и день недели, и Вита, оглянувшись, не слышит ли кто, торжественно произнесла: девять сорок восемь, двадцать шестое июля, вторник. Исторический момент — начинается новая жизнь!

Внезапно девушка вспомнила все, что было дальше, и сна как не бывало. Куда же он делся, этот счастливый солнечный день? И отчего это не на койке в общежитии проснулась она сейчас, а на тюфяках в какой-то полутемной каморке? Нет, хватит вылеживаться! Надо что-то делать. По крайней мере, узнать, где она и что с нею.

VI

Когда Эрлис жила еще у тетушки Йелы, в праздник или свободными от работы вечерами сама Йела, ее старший сын, а потом и Эрлис брали с полки толстый том с тисненом переплете (книги стояли на почетном месте в доме даже при жизни Котьера — Йеле удалось это отвоевать) и читали вслух для всех старинные предания. Вот тогда-то Эрлис и услыхала впервые легенду о девушке с пылающим сердцем. Теперь она часто вспоминала и перечитывала ее, потому что подобная книга была и у Крейона, ее перенесли в их новое жилище вместе с другими книгами, принадлежавшими ему. Только сейчас узнала она, что сборник древних преданий попал в число запрещенных Сутаром книг и подлежал уничтожению, но Крейон сохранил его. С трепетом касалась она страниц книги, ставшей ей вдвое дороже, — ведь Крейон рисковал собою, пряча ее!..

Мрачные и грозные картины вставали перед ее взором. Вот появляется в стране могучий и беспощадный правитель Ворок, который так напоминает Бисехо, — недаром же Сутар запретил даже упоминать об этой легенде! И склоняются пред ним другие владыки, и царит он безраздельно над всеми… С помощью злых чар отбирает он у людей сердца, а вместо них вкладывает в грудь камень, и не умеет человек больше ни любить, ни ненавидеть, а умеет только есть, спать и работать. И гаснут навсегда глаза этих несчастных, и становятся они похожи на пустые окна заброшенных домов… Казалось, о жителях Грестора было все это. Словно их видел перед собою неизвестный ей рассказчик.

Но жила в стране гордая и смелая Имара. Она-то и поразила воображение Эрлис: Вместе с Имарой прокрадывалась Эрлис в угрюмый замок Ворока; спасаясь от врагов, бросалась с высокой скалы в бурный поток; искала в горах пещеру чародейки, чтобы узнать от нее слова заклятья… До чего же завидовала Эрлис Имаре, победившей проклятого Ворока и спасшей свой народ

— пусть ценою собственной жизни! Девушка представляла себя на площади, заполненной людьми, что пришли поклониться жестокому правителю (ну до чего же все сходится!), и произносила, как Имара, волшебные слова. Голос ее звенел над толпой, и напрасно метались Ворок и его свита — ничего уже не могли они поделать, потому что сердце, хитростью материнской сбереженное от чар всемогущего властителя, вспыхивало как костер, тело становилось слишком тесным для этого огня, и взлетало звездою горящее сердце над замершей толпой, рассыпалось тысячами искр, и зажигались те искры тысячами живых сердец в груди обреченных на жизнь без радости, а жестокого Ворока и его приспешников те искры испепеляли… Эрлис видела все это уже не глазами Имары — Имара погибла в тот же миг, когда пламенное сердце вырвалось на волю, нет, она была еще и одной из тех, кого Имара своим поступком вернула к жизни. Но сколько бы она ни повторяла эти слова, ничего не случалось! Жгучие слезы стояли в глазах Эрлис, а губы снова и снова шептали:

«Пусть загорится мое сердце огнем, взлетит в небо, словно вольная птица, рассыплется мириадами искр!

Пусть вспыхнет каждая искра в груди человека, лишенного сердца, и пусть она сердцем забьется!

Пусть сожгут эти искры дотла тех, чьи сердца холодны и пусты!

Так говорю я, Имара, дочь Айты, и да сбудется по моему слову!»

Эрлис казалось, что это у нее внутри бушует огонь, что сердце вот-вот вырвется из груди, что чудо наконец сбудется. Но хоть и называла она вместо имени Имары собственное имя, не суждено было ей повторить то, что совершила когда-то отважная дочь Айты. Ведь легенда — это вcero лишь легенда, и волшебные заклятая бессильны против Грозного бога. Бессильны!

Эрлис теперь знала, что Сутар стремился щедрыми обещаниями или же угрозами привлечь на свою сторону ученых Грестора, вообще всех известных в городе людей. Что ожидает отказавшихся, было уже известно. В замке Крейон встретил Дараса, который пришел раньше его и успел уже услышать предложения нового правителя. Переговорив с Дарасом, он не стал дожидаться своей очереди и вместе с ним покинул замок; Охранники не задержали его. Он правильно все рассчитал: в этот день там побывало много народу, и страже даже в голову не пришло, что кто-то из них может позволить себе такую дерзость — уйти, не повидав правителя, тем более не ожидали этого от Крейона, который всегда был так спокоен и сдержан. Узнав об этом, Сутар отдал приказ привести к нему Крейона под стражей и во главе отряда поставил первого своего помощника — хитрого и жестокого Турса.