Брент Уикс - По ту сторону тени Страница 81

Кайлар внимательно посмотрел на учителя, понимая, что нечаянно сделал ему ответный комплимент.

По едва заметной усмешке на губах Дарзо он понял, что тот оценил комплимент по достоинству. Кайлара всегда страшно раздражало, что от Дарзо не дождешься похвалы, как ни старайся. Он привык к суровому нраву учителя, но никак не мог предположить, что Дарзо тоже приятно услышать высокую оценку своего мастерства. Кайлар никогда не выражал своего восхищения искусством Дарзо и принимал его как нечто должное и само собой разумеющееся. Их отношения напоминали нож с обоюдоострым лезвием.

— Я и не думал выбирать для себя судьбу олуха, — возразил Дарзо. — Что бы я ни делал и в какую сторону ни сворачивал, я решил найти ка'кари и разбросать их по всему свету, чтобы они не попали в руки людей, которые могут использовать их в дурных целях. Не знаю, такую ли судьбу предсказал Джорсин, но я сам выбрал именно этот путь. Имел ли он смысл и приносил мне удовлетворение? Случалось и такое. Я прожил несколько славных жизней, причем были и такие, о которых страшно вспомнить. Теперь черный ка'кари у тебя, и я могу сбросить с плеч это бремя и изменить судьбу. Передо мной стоят другие задачи. Итак, я буду учить тебя до наступления весны и постараюсь общаться с дочерью как можно чаще. А потом меня ждет женщина, которую я хочу попросить о любви, хотя такой человек, как я, ее не достоин. Какие задачи стоят перед тобой и что ты выберешь, мне наплевать. Копайся в своем дерьме сам.

Дарзо хитро ухмыльнулся.

Кайлар ничего не ответил и только вздохнул. Он любил Дарзо, но временами учитель вел себя на удивление несносно.

62

— От старшего брата заклинание на принуждение действует слабо, ваше святейшество, — предупредил Хоппер. — Оно не сможет долго сдерживать рвущегося к заветной цели этелинга.

— Знаю. Я стал тем самым сыном, который разрушил заклятие, наложенное отцом, — признался Дориан.

Прошлой ночью он опять видел сон, который не мог вспомнить, а наутро проснулся с головной болью. Талант к пророчеству восстанавливался быстрее, чем можно предположить, но пока он оставался бесполезным. Дориан не помнил своих снов, и единственным средством, утоляющим боль, был вир, что приводило его в отвратительное настроение.

— Простите, ваше святейшество, я забыл.

План пришел в голову внезапно и оказался до ужаса простым. Дориан оставался сыном своего отца. Целыми днями он обдумывал все мелочи, чтобы не упустить ни одной, и наконец пришел к выводу, что никаких изъянов в плане нет.

— Клятва отвлечет внимание. Ты им скажешь, что в награду за клятву верности они выберут наложницу и возьмут ее в жены. Этелинги воспримут мое решение как присущую южанам слабость, и в их сердцах затеплится надежда, а телами завладеет похоть, что помешает им защищаться. После того как каждый этелинг выберет наложницу, она проведет его мимо выстроившихся в ряд братьев. Женщины должны быть нарядно одеты, и, разумеется, им ничего не положено знать. Их задача заключается в том, чтобы провести этелинга в один из пустых верхних покоев. Понимаешь? Они — мои братья и отнюдь не глупы. По пути в покои убейте их. Нескольких солдат и четырех вюрдмайстеров, которых ты считаешь надежными, вполне достаточно, чтобы позаботиться обо всех этелингах. Особенно если учесть действие заклинания на принуждение. Их лица не должны быть изуродованы. Я потребую полного отчета и сам осмотрю все тела. Когда закончите, изолируйте всех отпрысков короля-бога, у которых, в силу их малолетнего возраста, пока нельзя выявить врожденный дар к волшебству. Убейте и их. Вызовите выкидыши у всех беременных наложниц. Нельзя ждать, пока эти дети вырастут и мы определим, кто из них обладает врожденными колдовскими способностями. Это сыграет на руку моим врагам, которые попытаются их выкрасть.

— Очень разумно и дальновидно, ваше святейшество, — одобрил Хоппер.

План Дориана не вызвал у него ни ужаса, ни возмущения, он просто по достоинству оценил целесообразность замысла.

Да, план жестокий, но назвать его мерзким и бесчеловечным нельзя. У Дориана он не вызывал радости, однако другого выхода нет. Он одним ударом вырвет с корнем тот ужас, что превратил королевство в настоящий ад для людей. Такой путь гораздо гуманнее, чем бездействие. Нельзя позволить не в меру рьяным этелингам плести заговоры и втягивать всех братьев. Можно, конечно, и не торопиться и каждый месяц устраивать казни, и так в течение многих лет. А народ будет жить в темноте и страхе, который охватил всю страну по милости отца. Нет, лучше быть жестоким и безжалостным, как сам север, если в результате люди заживут спокойно и мирно и наконец перестанут дрожать от страха. Дориан начнет все с чистого листа, и повелителя станут называть Уонхоупом не потому, что им владеет отчаяние, а потому, что он поверг в отчаяние всех врагов.

— Да, — согласился Дориан, — чудовищно, но разумно и дальновидно.

Хоппер не знал, что ответить, и только низко поклонился, а король-бог жестом разрешил ему удалиться.

Как страшно быть богом! В день своей свадьбы король-бог Уонхоуп утопал в крови. Он знал, что у отца сто сорок шесть детей, но никогда не предполагал, что увидит их всех мертвыми. Из ран на еще теплых телах сочилась кровь, которая не успела застыть, а на лица смерть уже наложила свою печать. Все помещение пропиталось мерзким запахом крови, и Дориан, прежде чем приступить к осмотру трупов, призвал на помощь вир, чтобы отключить на время обоняние.

Подходящих наложниц оказалось меньше, чем обреченных на смерть этелингов, и каждой из них пришлось повторить свой страшный путь уже после того, как женщина стала свидетельницей убийства человека, которого считала своим будущим господином. От тяжкой обязанности освободили лишь наложниц, одежда которых была испачкана кровью. Однако затея удалась, так как этелинги, пришедшие последними, были самыми юными и не обратили внимания на страх предназначенных им наложниц.

Убили всех. Трое старших мальчиков разрушили заклинание и оказали сопротивление, убив одного вюрдмайстера и двух солдат. Когда об этом узнал Дориан, его охватило странное чувство гордости за братьев.

Король-бог Уонхоуп готовился к осмотру убитых детей. Нужно ожесточить свое сердце. Все этелинги — ядовитые гадины, а он среди них всегда был чужим, потому что из всех братьев только у него имелись представления о нравственности. Ядовитых гадин нельзя приручить. Сейчас нужно собраться с силами и проверить, хорошо ли выполнена работа, или в течение всего царствования придется оглядываться, ожидая появления вюрдмайстера, который спрячет свой вир и предаст короля-бога. Именно так поступил он сам в юности. Он с особым вниманием осматривал трупы с изуродованными лицами, но всегда чувствовал на них остатки собственного заклинания на принуждение, которое сплел необычным способом, чтобы безошибочно узнать свою работу. Вот почему трупы следовало осмотреть немедленно.

Если один из вюрдмайстеров оказался предателем и спрятал этелинга, ему прежде всего пришлось бы найти подходящего по возрасту мальчика, убить его, переодеть и изучить заклинание короля-бога. Вюрдмайстер должен заметить, что заклинание изменено, и понять, как именно. Только потом он мог наложить на мертвого ребенка собственное заклятие. Все это сделать трудно, но возможно, однако, завершив осмотр трупов, король-бог не сомневался, что подобные попытки не предпринимались.

В соседней комнате ожидало еще менее приятное зрелище, хотя крови там не было, не считая той, что испачкала белые одежды короля-бога. Хоппер собрал здесь всех жен и наложниц. Пятнадцать беременных женщин выстроились вдоль стены, и король-бог подходил к каждой и, прикасаясь к раздувшемуся животу, чувствовал, что зародившаяся там жизнь угасла. Потом проверил остальных женщин, чтобы выяснить, есть ли среди них беременные.

Он не торопился. Сплести заклятие, скрывающее беременность, проще, чем подменить покойника и придать ему нужное обличье, но в этом случае вюрдмайстер идет на большой риск. Нет никакой гарантии, что выживший ребенок родится с колдовским даром и окажется способным осуществить честолюбивые замыслы вюрдмайстера относительно халидорского престола.

Король-бог осмотрел по очереди всех женщин и заметил нечто странное. В их глазах не было ненависти. Он заставил их участвовать в убийстве ста сорока шести детей и умертвил их собственных, не успевших родиться младенцев, тем не менее почти никто не плакал. Наоборот, женщины смотрели на него с обожанием и благоговейным трепетом. Король-бог совершил нечто, недоступное их пониманию, и этого было достаточно. В их глазах он действовал, как и подобает божеству, то есть показал себя сильным, наводящим ужас и загадочным.

— Сегодня каждая из вас сделает свой выбор, — обратился он к женщинам. — Как известно, по сложившемуся обычаю все жены и наложницы идут вслед за покойным королем-богом на погребальный костер, за исключением тех, которых новый повелитель соблаговолит оставить себе. Вы хорошо мне служили, и я дам всем место в своем гареме. Этелинги Гэрота Урсуула отправятся с ним на погребальный костер и будут служить ему в загробной жизни. Однако если вы пожелаете присоединиться к ним, я не стану чинить препятствия.