Кэйтлин Свит - Узор из шрамов Страница 81

— Твои слова были другими, — сказала Нелуджа. — Ты другая. В тебе что-то есть — молчание. Когда я вижу тебя, оно давит на уши, словно я ныряю. Испарра плотная, но темная.

Теперь стучало у меня в голове. «Да, — думала я, и, — нет!» Откуда такой страх, когда должна быть только надежда?

— Она его любовница, — сказала Земия. — Возможно, ты видишь его испорченность.

Это было слишком. Я прогнала страх. «Нелуджа, — хотела сказать я, — твоя сестра видела шрамы, но не поняла их. Взгляни на них, потому что ты поймешь, что это следы Видения на крови…» Я попыталась поднять руки и отвернуть ворот, но они оставались висеть по бокам. «А, — подумала я, вновь ощутив в горле смех, — понятно: мое желание и воля пробуждают проклятие. Земия увидела шрамы, потому что я не собиралась их показывать». Я представила проклятие как ткань, которая плотно оборачивала мое тело.

— Нет, — сказала Нелуджа и нахмурилась. Из выреза ее платья высунулась алая голова ящерицы, и ее глаза, не мигая, уставились на меня. — Это не то, я…

— Идем! — К нам шел король и махал рукой. — К каретам!

Мы с Телдару первыми спустились с холма. На нас смотрели все: танцоры, дети, король и лорд Деррис, белакаонские женщины. Когда мы достигли подножия, Телдару положил ладонь мне на шею.

— Что сказала островная ведьма? — прошептал он. — О чем вы говорили?

Я пожала плечами, и его пальцы сдвинулись.

— О моем видении.

— Госпожа Нола! — закричал мужчина из глубины толпы, и я с улыбкой подняла руку.

Через две недели Нелуджа покинула Сарсенай.

— Халдрин только что мне сообщил, — сказал Телдару. Мы шли по лестнице к стене замка. — Она ни с кем не говорила — только с ним и с Земией. Она хотела уйти одна, пешком! Представляешь? Но Халдрин послал с ней стражников. Мы еще успеем ее увидеть…

Солнце сияло. Здесь, вдали от конюшен, куч мусора и кухонных печей воздух был холодным и чистым. Я вгляделась в башню над воротами. Там были Халдрин и Земия. Он стоял позади нее, обнимая за плечи. Ее спина была прямой. Руки вцепились в камни бойниц.

— Вон там, — сказал Телдару, — за городскими воротами: карета и два солдата, спереди и сзади.

Я смотрела не туда. Я не могла отвести взгляда от короля и королевы. Она была напряжена — руки, шея, челюсть. Жаль, что я не видела ее глаз. Халдрин коснулся губами ее шеи. Возможно, он что-то говорил; возможно, целовал ее. Она повернула к нему голову. Его руки опустились на ее живот и остались там, касаясь кончиками пальцев. Она убрала ладони с камня и положила поверх его.

За моей спиной Телдару с шумом выдохнул.

— Ага, — сказал он. Я не оборачивалась, но знала, что он видит то же самое. — Значит, это правда — наследник. Хал сказал мне об этом в день Пути Раниора; сказал, что она почти уверена. Нола, Нола, ты видишь, как ветвится Узор? Все Пути — и они исходят от нас. Взгляни на них, любимая…

Земия крепче сжала руки Халдрина, и кости Огненной Птицы блеснули на солнце.

— Да, — прошептала я. — Вижу…

Глава 34

Сейчас середина зимы. Мои ставни открыты — облака нужны мне больше, чем тепло маленького камина. Иногда перо выпадает из холодных пальцев, и тогда я замечаю, что их кончики (торчащие из шерстяных перчаток) синие.

Мне есть что сказать — но много ли? Хватит ли на это зимы? Весны? Расцветут ли деревья ликаса ко времени, когда я закончу?

Телдару сказал, что я должна сама украсть браслет. И что он не хочет знать, как и когда я это сделаю.

— Принеси его, — велел он. — Это все. И не пытайся меня обмануть. Ты ведь этого не сделаешь, Нола? Ты теперь изменилась. Ты женщина.

Мне потребовалось десять дней: три, чтобы придумать план, и еще семь, чтобы его осуществить. На четвертый день Телдару встретил меня у школы (поскольку я вновь начала учить) и спросил:

— Твои уроки закончены. Куда ты собралась? Я с тобой не пойду — просто любопытно.

Я пожала плечами и улыбнулась. Через два дня, поравнявшись со мной на нижнем дворе, он спросил:

— Куда сегодня, госпожа?

Я состроила ему рожицу и ответила:

— Я ничего тебе не говорю, потому что ты сам так велел. И закончим на этом: я не могу пойти туда с тобой.

Когда он скривился, я засмеялась, крепко сжимая кулаки. План был почти готов, и от страха и ожидания у меня кружилась голова.

У королевы Земии было две служанки: одна белакаонская и одна сарсенайская. Белакаонская служила ей днем, сарсенайская — ночью. Обе помогали королеве принимать ванну: одну на рассвете и одну на закате. Сарсенайские слуги ни разу не видели, чтобы ванну принимали так часто; белакаонские сообщили им, что дома Земия полдня проводила в море, в горячем бассейне или в источнике. У меня тоже была служанка, Лейлен, и все это я узнавала от нее. Она рассказала, что королевские служанки живут в двух крошечных комнатушках над кухней. Там же, где и Лейлен.

— Покажи, — сказала я ей. — Хочу знать, где тебя найти, если вдруг ты мне понадобишься.

Лейлен было тринадцать. Телдару попросил короля дать мне служанку, когда я выздоравливала после ранений. Она была единственной служанкой в замке, не боявшейся Борла. За это она мне и нравилась — а еще за ее болтовню и копну рыжих волос, — но временами, когда я ее о чем-то спрашивала, и она с готовностью отвечала, я жалела, что Телдару направил ее ко мне.

Лейлен отвела меня в комнаты служанок. Они были такие маленькие, что едва вмещали соломенные матрасы. Дверей не было — проемы закрывались простыми занавесками. В комнате белакаонской служанки висела кривая полка, которую украшала спиральная раковина. У сарсенайки полки не было, зато имелся крючок и вышитая сумочка. Занавеска висела на выцветшей голубой ленте с обтрепанными концами, завязанными в узлы.

В комнате Лейлен тоже был крючок, где висело простое коричневое платье, такое же, как то, что на ней.

— У меня нет ничего интересного, — сказала она, наблюдая, как Борл обнюхивает матрас. — Ничего такого, как у служанок королевы. Мать запретила брать с собой то, что могут украсть. Служанки королевы другие. У них никто ничего не украдет.

— Как их зовут? — спросила я, когда мы поднимались по лестнице в башню. Я глубоко дышала — в маленьких комнатушках было не продохнуть от лука и мяса. — Служанок королевы?

— Белакаонку — Джаменда. Сарсенайку — Селви.

«Селви, — подумала я. — Это будешь ты».

«Нола, детка, зачем тебе это?»

Костяшки моих пальцев прижимались к двери. За ней слышались приглушенные звуки: слова, звон металла, краткий высокий смех.