Олег Авраменко - Собирающая Стихии Страница 82

— Да, — честно ответила я.

— Я так и понял, когда ты ушла.

— Это было заметно?

— Нет, ты держалась молодцом. Но мы с Дейдрой догадались.

— Она тоже придёт?

— Не знаю. Может быть, позже... Ты хочешь её видеть?

Было ясно, что сам Бриан этого не хотел.

— Мне всё равно, — сказала я. — Если придёт, не прогоню. Но звать её не буду.

Бриан подошёл к кровати и сел на её край. Я смотрела на него, а он смотрел на меня. Потом достал из кармана чистый носовой платок и молча вытер слёзы с моего лица. Он проделал это так нежно и бережно, а глядел на меня с таким искренним, непритворным сочувствием, что я чуть снова не разрыдалась.

С трудом проглотив застрявший в горле комок, я сказала:

— Спасибо, Бриан.

Конечно же, я догадывалась, почему он пришёл ко мне. И зачем.

Прежде всего, Бриан пришёл как друг. Он видел, что мне плохо, и хотел помочь. Поддержать, утешить, приласкать... Он заботился о моём благе и с бескорыстием друга, и с эгоизмом влюблённого.

Я не осуждала его за намерение воспользоваться моим состоянием. Бриан был славным парнем, но он не был достаточно сильным, чтобы устоять перед соблазном и не сыграть на моей слабости. Не был он и слишком слабым, чтобы испугаться самой возможности отказа и упустить такой великолепный шанс. Юношеская любовь жестока — и к самому влюблённому, и к объекту его любви. Я говорю так не потому, что считаю себя взрослой и умудрённой жизненным опытом; только глупец в свои неполные двадцать лет станет утверждать, что он уже взрослый. Однако я успела повидать жизнь и заметила, что люди старше тридцати любят хоть и не так пылко, но более самоотверженно, и прежде думают о любимом человеке, а потом уже — о себе.

Нет, я не могла упрекать Бриана в жестокой расчётливости. Не имела на это морального права. В конце концов, и я не без греха. Разве не жестоко было с моей стороны рассказывать ему про Эрика, делая вид, что я не догадываюсь о его чувствах ко мне и о том, какую боль причиняют ему мои слова?..

Бриан всё смотрел на меня, сжимая в руке влажный от моих слёз носовой платок. Само по себе его молчание не тяготило меня. В обществе Бриана (как и в обществе Дейдры или Мориса) я не испытывала неловкости, когда мы надолго умолкали. При этом мы могли заниматься каждый своим делом и ни в малейшей мере не чувствовали себя скованно. Обычно присутствие других людей давит на человека. В большей или меньшей степени — зависит от самого человека, от присутствующих и от их количества. (Впрочем, поспешу уточнить: речь идёт не о людях из толпы на улице или на каком-то массовом мероприятии, а о небольших — или сравнительно небольших — компаниях, где каждый человек на виду). Поэтому, для создания непринуждённой обстановки люди, собираясь вместе, вынуждены всё время говорить. А достаточно им замолчать на пару минут, как тут же возникает напряжённость, и присутствующие либо спешат разойтись, либо торопливо ищут зацепку для возобновления разговора. Лишь в единичных случаях такой напряжённости не возникает. Бриан, Дейдра и Морис были для меня теми самыми единичными случаями.

Однако сейчас молчание Бриана предвещало начало разговора, которого я всячески избегала вот уже несколько месяцев.

Но как предотвратить его? Что мне делать? Может, закатить истерику и вынудить Бриана уйти?..

Нет, только не это. Я не хотела вновь оставаться одна. А с Брианом мне было хорошо. Он такой милый, такой чуткий... И, собственно, чего я боюсь? Услышать, что он любит меня? Я и так это знаю. А какой вред от того, что он будет знать, что я это знаю? Раньше я боялась ответить ему отказом — однозначным и категоричным. Но теперь...

Я ждала Эрика. Надеялась, что он вернётся. И он вернулся. Но не ко мне. Всё. Точка. Конец.

Чего я теперь жду? Появления нового принца?

Нет уж, спасибо! Одного я уже дождалась...

Из-за него я отвергла мужчину, которого любила и который любил меня, а в результате моя жертва оказалась напрасной. Я потеряла Мориса, но не получила Эрика, и осталась у разбитого корыта. Что же мне, опять ловить журавля в небе, пренебрегая синицей в руках? Это тем более глупо, что на горизонте я не вижу ни единого журавля...

К тому же Бриан совсем неплох. Не журавль, конечно, но и не синица, а нечто среднее — ласточка, например. Он очень мил, привлекателен, мне с ним хорошо, и он любит меня. Я тоже люблю его... как брата. Но разве этого мало? Наше родство не помеха — ведь он не мой родной брат, а двоюродный брат моего отца. Я люблю его и не хочу разбивать ему сердце только потому, что моё сердце разбито. Раньше я отталкивала его от себя, но не потому, что он не нравился мне; на это были другие причины. Теперь их нет. Мне уже некому хранить верность.

За последние два с половиной года я лишь один-единственный раз была с мужчиной — с Морисом в день его возвращения. Так что же — и дальше продолжать в том же духе? Эдак правы окажутся те, кто считает меня лесбиянкой...

Я думала так со злости. И понимала это. Обида в купе с досадой всё настойчивее толкали меня в объятия Бриана.

Может, на это он и надеялся?..

Нет, Бриан не настолько расчётлив. Он видел, что мне плохо, и хотел помочь мне. Возможно, он думал, что его любовь утешит меня...

Возможно, он был прав.

— Хочешь что-нибудь выпить? — спросила я, вставая с кровати.

— Пожалуй, да. Но не крепче апельсинового сока.

В свои семнадцать лет Бриан не употреблял ни капли спиртного и, в отличие от большинства сверстников, не стыдился этого. Он был достаточно умён, чтобы считать выпивку непременным атрибутом взросления. Правда, он курил — но умеренно.

Мы не стали спускаться на первый этаж, а прошли в библиотеку, где имелся мини-бар с небольшим выбором напитков. Впрочем, я не нуждалась в чём-то изысканном и налила себе полрюмки коньяка. А Бриан удовольствовался диетической кока-колой.

Некоторое время мы молча сидели в креслах. Бриан всё порывался начать разговор, но никак не мог придумать правильного начала и всякий раз, едва лишь раскрыв рот, тотчас закрывал его. Это было жалкое и трогательное зрелище. Я так хотела помочь ему, но самое лучшее, что я могла сделать в данной ситуации, это притвориться, что не замечаю его робких потуг.

— Да, кстати, — сказал, наконец, Бриан. — Рик делает большие успехи.

Я с трудом подавила улыбку. Да, кстати. Очень кстати. Удачное вступление...

— Этого следовало ожидать, — заметила я, пожав плечами. — Хотя сама я плохо знаю Рика, но доверяю суждениям Кевина. К тому же только незаурядный человек способен в тридцать два года стать адмиралом звёздного флота. Так что меня не удивляют его успехи.

— Зато меня смущают. И дело не в том, что у него искусственный Дар, а... Понимаешь, Софи, я считаю, что это несправедливо. Из всех вас я самый младший и единственный в нашей команде не-адепт. А между тем я выполняю львиную долю работы по обучению Рика. Сейчас он, слава Богу, летит к своей Туманности Андромеды, и у меня короткий отпуск, но через неделю-полторы вернётся — и снова начнутся мои мучения. Отец и Кевин совсем помешались на этих уравнениях ван Халлена, и почти не помогают мне. А мы вроде бы договорились, что будем заниматься с Риком поочерёдно, и вначале мне отводилась скорее роль гида, чем наставника. Маму я не трогаю. У неё на руках двое малышей... гм... теперь, с возвращением Дженнифер, осталась только Эрика — но и с одной малышкой забот хватает. Потом, вы с Анхелой... э-э...