Вторжение в Ойкумену (СИ) - Виктор Алексеевич Козырев Страница 83

Грабёж был им строго запрещён, но солдаты распылись по улицам, готовые открыть огонь при малейшем сопротивлении, а бургомистра вытащили буквального из постели в нелепой ночной рубашке и ночном же колпаке. Испуганный толстяк поначалу что-то лепетал, но Тома одним движением руки прекратил его невнятное бормотание, и объяснил городскому начальнику, что требуется и от него и городских жителей, если они желают обойтись без репрессалий.

Бургомистр нервно икнул и забормотал, что никогда и ни в жизнь… а потом переменился в лице и испуганно посмотрел на генерала.

— Что такое? — сурово спросил Эжен.

Один его вид — чернокожего, почти двухметрового здоровяка, широкого в плечах, со сверкающими белыми зубами на чёрном лице, пугал мелкого, суетливого, толстого бургомистра до ужаса. До того чернокожих людей он видел только на гравюрах в книгах, где было написано, что все они людоеды, которые не прочь закусить праведными литротианином.

— Чернокнижница, — икая вымолвил бургомистр. — Пришла вчера, получила разрешение у эрцгерцога на какую-то волшбу в подвале ратуши.

— Привести немедленно! — гаркнул Тома так громко, что толстяк бегом побежал солдатам показывать, где ратуша, и как войти в подвал.

Глава 35. Тяжёлая поступь императрицы

Элигия почти успела. Впрочем, почти не считается, хотя она успела и вскрыть подвал, и забрать перстень Альвина, которым так заинтересовался боевой маг Александр, и даже переправить его в безопасное место. После чего провела требуемый обряд, оставив бинты с кровью Алурии в подвале, где они должны были сохраниться до следующего открытия, запрела подвал, замаскировала дверь и уже с чистой совестью собиралась покинуть ратушу, как увидела с пяток нейстрийских солдат, целящихся в неё из ружей.

— Курррва! — с чувством выдохнула Целеская.

— Ты это, — сказал один из нейстрийских солдат, крепко сжимая ружьё, и всем своим видом давая понять, что выстрелит при любом неправильном движении чернокнижницы. — Давай не магичь, а руки под орихалковые кандалы протягивай.

Щитов от свинца у Элигии Целеской не стояло. Ну да, она же не собиралась воевать, а просто сделать своё дело и смыться подальше от наступающих нейстрийцев. Проклятые алеманы! Тянули три месяца, прикрываясь разными отговорками, и только когда нейстрийцы вплотную подошли к городу, дали разрешение поработать в подвале.

Закованную Элигию вывели на площадь, тыча прикладами в спину и отпуская скабрёзные шутки в её адрес. И, оказавшись на месте, поставили женщину перед тёмными глазами генерала Тома, и испуганной мордой бургомистра.

— Чернокнижница, — услышала Целеская нейстрийскую речь и перевела глаза влево от генерала.

Там стояла какая-то блёклая алурийка. Глаза её смотрели с ненавистью на Элигию, которая сменялась нежностью едва она переводила взгляд на Эжена. Как же раздражают эти алурийцы, вымещающие обиды, которые им нанесли чернокнижники родного мира, на местных. Лучше бы вы там сдохли и не мешали жить нам.

— Ага, — почесал щёку Тома. — Ну тогда всё просто. Или говоришь, чего делала в подвале, или на виселицу. Если не соврёшь — отпустим.

Асторга за его плечом что-то гневно заговорила, но он не стал её слушать. Отпустить с миром тоже дело такое. Необязательно же предупреждать все войска, что вот эту девушку убивать не надо.

— Искала по поручению эрцгерцога Иоганна алеманнскую смелость, — кисло отозвалась Целеская.

Эжен Тома захохотал, запрокинув голову. Потом замолчал и с интересом посмотрел на чернокнижницу.

— Значит, не скажешь, — сделал вывод он и повернулся к бургомистру и адъютанту. — Повесить до обеда.

Эжен Тома тронул белого коня, чтобы уехать с площади. Надо было ещё принимать дела. Следом за ним устремилась Асторга, на своей каурой лошадке.

— Эй! — крикнула ей вслед Элигия Целеская. — Не подскажешь заклинание, которым ты такого видного мужика захомутала? Мы чернокнижники живучие, вдруг пригодиться.

Эжен Тома ухмыльнулся, а потом приказал бургомистру.

— Вешать медленно, чтобы помучалась.

Тот испуганно кивнул, всем своим видом давая понять, что готов служить завоевателям верно и честно.

Эрцгерцог Иоганн, который сберёг армию, но потерял лицо, вот уже час не показывался от императора. Порой из-за дверей доносилась громкая ругань: это отец переругивался со своим средним сыном. Генерал Герхард фон Шифф, лишь пожимал плечами. У старшего — Пауля, дела обстояли не лучше, а что поделать? Имперская армия вступила в войну в плохом состоянии, по сути дела, ничего не изменилось со времён Пятилетней войны, а она когда была? Тогда склавины прикрыли спину, по сути дела, спасли от унизительного поражения северным алеманнским королевствам, которых науськивало Соединённое Королевство Альбийских островов. А теперь что? Да тех же склавинов и альбийцев бьют эти фанатики из Нейстрии.

Наконец, дверь раскрылась и оттуда выскочил, красный как рак эрцгерцог Иоанн. Он как будто хотел что-то сказать в адрес отца, но сдержался и только кивнул фон Шиффу.

Как генерал выяснил чуть позже, когда принц успокоился, орал не император на Иоганна, а сын на отца. Припомнив ему всё, в том числе конфликт с Ингваровым и прочее. Оттон лишь огрызался в ответ, указывая, что и сам принц не очень удачно выступил. Закончилось всё хорошо. Император приказал сыну готовить армию к отражению вторжения уже на близкие к столице земли, чем они, собственно говоря, и так собирались заняться.

А в это время в Северной Латинии дела у алеманов обстояли не самым лучшим образом. Укрепившая свою власть в Нейстрии Алурия, взялась последовательно возвращать земли вассального уже лично ей Латинского королевства. Начала с княжества Граппали, взяв Тауринорум. Эрцгерцог Пауль просто бежал в панике, бросив свои войска. Этим Иоганн выгодно и отличался от своего брата. Хотя они оба отступили, но один делал это организованно, отходя на заранее подготовленные позиции — и, видит Бог, не его вина, что армия испугалась внезапной атаки генерала Тома. Он сделал всё что мог и даже больше, сохранив для империи большую часть своей армии.

Пауль же покрыл себя позором, сбежав прямиком, бросая армию, которая попыталась оказать сопротивление, но или погибла и попала в плен.

К счастью, в войсках оказался племянник императора Ульрих фон Фальксбург, тоже эрцгерцог. Именно он смог собрать жалкие остатки разбитой армии, и организованно отвёл их в Инсубр, где держался, пока не подошла подмога.

Оттон Десятый всё-таки пошёл на конфликт с сыном, забрав у него часть войск, и перспективного командира Фридриха фон Штольберга, которого и послал помочь Ульриху.

Фридрих был достаточно молод, для генерала, но уже отличился в нескольких сражениях, а ещё он был наравне с фон Шиффом ближайшим советником Иоганна.

Прибыв на место, генерал заметил, что молодой принц ничуть не хуже, а