Бернхард Хеннен - Меч эльфов. Наследница трона Страница 83

— Я могу положиться на их верность?

— Не стану ничего скрывать от тебя, госпожа. Свою любовь к родине они оставили на берегах Друсны. Теперь они верны только золоту.

— Этого довольно. Золота у меня более чем достаточно. Сколько людей ты можешь собрать?

— В одном Фирнстайне я могу найти более сотни.

— В таком случае начинай завтра, Алексей. Мы ведь не хотим, чтобы на виселице очутился еще один.

Краем глаза Гисхильда увидела, как Эрек покинул трон. Он слегка покачивался. Один из слуг бросился к нему, чтобы поддержать. Ей было больно видеть короля таким. Он не заслужил этого…

— Ты извинишь меня?

Алексей поклонился.

— Благодарю, госпожа. Еще одно, если позволишь.

Было поздно. Ее ждали.

— Да.

— Ходят слухи, что в городе есть шпионы Церкви Тьюреда. Вероятно даже, наемные убийцы.

Гисхильда рассмеялась.

— Эти слухи ходят еще со времен правления короля Лиондреда. С этим моя семья живет уже не одно столетие.

— Госпожа, как бы тактичнее выразиться… Однажды в тебя уже вонзился кинжал убийцы.

— Это было не здесь, не в Фирнстайне!

— Времена меняются. Пожалуйста, не пойми меня превратно. Но тебе следовало бы быть осторожнее. Нам, друснийцам, и надеяться нечего найти еще одну такую щедрую госпожу. Можешь быть уверена в том, что с завтрашнего дня у тебя будет еще одна личная гвардия.

Гисхильда развеселилась.

— Личная гвардия, состоящая из сутенеров и воров.

Алексей одарил ее сногсшибательной улыбкой.

— Может быть, там даже будет парочка убийц. Но, клянусь богами леса, ни один кинжал церковника не коснется твоей кожи, пока мы будем поблизости. Никто не может задержать убийцу лучше убийцы.

— В таком случае эльфийскому золоту найдется хорошее применение.

— Ты сказала, госпожа.

Он был словно большой ребенок, на которого нельзя сердиться. Даже когда знаешь, что на следующий день он опять сыграет с тобой шутку. В некотором роде он представлял собой темного брата Люка.

— А теперь ты извинишь меня? Мне нужно поговорить кое с кем из ярлов. За нами и так уже ревниво наблюдают. А моя единственная защита от бесконечной придворной болтовни заключается в том, чтобы распределять свое внимание и расположение равномерно.

— Конечно, госпожа, — он отвесил идеальный поклон и удалился.

Гисхильда поразилась тому, как удивительно гладко с ее губ сорвалась ложь. До сих пор она славилась тем, что не обращает внимания на придворный этикет и не считается с чувствительностью своих приближенных. Но с учетом того, что она собиралась делать, нужно было быть осторожной. Более часа она занималась тем, что выслушивала жалобы ярлов или внимала их героическим историям о былых битвах. Она мало пила, и, когда покинула тронный зал через потайную дверь, у нее было чувство, что она выполняла свои обязанности более чем хорошо.

Снаружи, за дверью, ее ждал знаменосец Беорн. Как и договаривались, он принес ей черный плащ с капюшоном.

— Вся стража на посту?

— Никто не приблизится к конюшне, королева. Все входы охраняются. На стенах и башнях стоят исключительно мандриды.

Гисхильда спрятала свои праздничные одежды под плащом. Она собиралась было спросить, сколько людей из ее личной гвардии сегодня разделят с ней тайну. А потом решила, что лучше ей этого не знать.

Вместе с Беорном они пересекли двор. Сердце едва не выпрыгивало у нее из груди. Целых десять дней она видела Люка только издалека. Он держался преимущественно с детьми альвов и, казалось, нашел общий язык с предводителем кентавров. В любом случае, она несколько раз видела его в обществе Аппанасиоса. И позавидовала человекоконю!

Ее знаменосец волновался. Постоянно оглядывался, словно они пошли в разведку во вражеский стан, а не находились во дворе королевского замка ее родного города.

Наконец они добрались до маленькой боковой калитки возле конюшен.

Едва они оказались там, дверь распахнулась.

— Теперь она со мной, — раздался хорошо знакомый голос Сигурда.

Не произнося лишних слов, Беорн удалился, по-прежнему беспокойно оглядываясь. Гисхильда нырнула в низкую калитку. Она хотела подняться на сеновал, но Сигурд схватил ее за руку.

— Ради всех богов, Гисхильда, не делай этого. Ты навлечешь на себя беду!

— Ты здесь, чтобы следить, чтобы ничего не произошло.

Он негромко выругался.

— Я могу защитить тебя от пуль и кинжалов. Но я не могу закрыть все глаза и уши дворца от того, что начнется сегодня. Все выплывет!

— Может быть, мне поискать нового капитана лейб-гвардии? Ты чувствуешь себя слишком старым для таких задач?

— Госпожа, умоляю!

— Если бы ты когда-либо любил, то понял бы, что я не могу иначе.

Она услышала, как он громко втянул носом воздух. Снова закрыл маленькую калитку. Здесь было так темно, что не видно было даже собственной руки. И она была рада, что не приходится смотреть ему в глаза. Она знала, что несправедлива к капитану. Но она целый вечер ждала этого часа.

— Госпожа, я любил достаточно, чтобы знать, что самые большие глупости в жизни совершаются во имя любви. Я хотел бы предостеречь тебя. Единственный поступок, о котором я буду сожалеть до конца дней своих, я совершил из любви к моей жене и дочери.

Гисхильда почувствовала, насколько сильно задела его. Она мягко освободилась из его рук.

— Каждому приходится совершать свои ошибки. Я благодарна тебе за заботу. И прошу тебя, присматривай за мной. Прости за мои слова. Когда ты рядом, я чувствую себя в безопасности.

Он откашлялся.

— Будь осторожна, госпожа. — Голос его звучал на удивление глухо.

Она посмотрела на него, но в темноте увидела только силуэт.

— Где он, Сигурд?

— Там, впереди, вверх по лестнице.

Она должна была сказать своему капитану что-нибудь еще, но не находила слов. Королева молча двинулась вперед. Правой рукой нащупала лестницу. Через лаз в потолке падал теплый желтый свет.

Там Люк и ждал ее. И лицо его говорило больше, чем все любовные песни, которые она когда-либо слышала.

Как король оказался в дураках

«Как уже понял читатель, король был добродушным человеком, единственным недостатком которого было отсутствие некоторой доли подлости, потому что он был слишком беззащитным и легковерным против придворных махинаций и принимал за чистую монету все, что ему советовали. Поэтому не стоит удивляться, что честному Свейнсону вскоре наставили рога, причем безбожные Другие видели в этом развлечение, потому что в их природе не заложена порядочность и благородство, ибо не являются они созданиями милосердного и премудрого Тьюреда. Первым своей жертвой выбрал короля Люциус, жалкий мошенник и обманщик. Эльф мастерски умел умаслить молодого Эрека красивыми словами и заставить его поверить в то, что он преисполнен всевозможных добродетелей и что это боги решили положить ему в постель мужеженщину Гисхильду. Вскоре Эрек начал ценить общество Люциуса более всех других и верил словам жалкого негодяя, как дитя верит молоку матери, льющемуся из ее груди. Однажды утром Эрек застал Люциуса в подавленном настроении, и эльф был настолько раздражен, что ни вино, ни добрые слова не помогали, и наш король хотел позвать уже своего лейбмедика, когда этот лже-друг наконец рассказал, что якобы так испортило ему настроение. Итак, Люциус поведал, что над королем втайне смеются, потому что его жена всегда одевается как мужчина, и еще он заметил, что никогда другой мужчина не срывал поцелуя с ее губ, не хвалил ее красоту напыщенными словами и не сворачивал себе шею, чтобы заглянуть ей в корсаж.