Дэвид Геммел - Друсс-Легенда Страница 86

Уборка трупов продолжалась около часа. Колесницы тем временем выстроились в ряд поперек долины. Когда пантиане завершили свою работу, Дельнар вызвал вперед тридцать человек с собранными накануне плетеными щитами. Этими щитами перегородили перевал, полив их лампадным маслом.

Дельнар положил руку Друссу на плечо:

— Выведи своих людей на пятьдесят шагов вперед, к самому ограждению. Когда они атакуют, разделимся на правое и левое крыло и укроемся за камнями. Как только прорвутся, подожжем щиты. Авось это их остановит. Вторая шеренга займется колесницами, пока ваша будет сдерживать наступающую пехоту.

— На словах получается хорошо, — сказал Друсс. — Если не получится на деле, больше пробовать не станем.

Друсс ухмыльнулся.

Возницы надевали на головы лошадям шелковые колпаки. Друсс вывел своих двести человек вперед, к заграждению из щитов. Диагорас, Сертак и Архитас заняли места рядом с ним.

Гром копыт прокатился по долине. Двести возниц взмахнули бичами, и кони ринулись вперед.

Когда они были у самых щитов, Друсс приказал разделиться. Люди бросились в укрытие по обе стороны перевала, а колесницы с грохотом устремились ко второй шеренге. В политые маслом щиты полетели горящие факелы. Вспыхнуло пламя, повалил черный дым. Ветер понес дым на восток, в раздутые ноздри зашоренных лошадей. Кони заржали в ужасе и стали поворачивать назад, несмотря на бичи погонщиков.

Все смешалось. Второй ряд колесниц врезался в первый. Кони падали, колесницы переворачивались, кричащие люди валились на острые камни.

Дренаи бросились в гущу хаоса, набросившись на вентрийских копьеносцев, чье оружие было бесполезным в такой тесноте.

Горбен со своего наблюдательного поста в полмили от битвы двинул в бой легион пехоты.

Друсс и его двести воинов снова выстроились поперек перевала, сомкнув щиты перед новой атакой и выставив сверкающий ряд клинков навстречу одетой в серебристые доспехи пехоте.

Расколов череп одному врагу и вспоров живот второму, Друсс кинул быстрый взгляд налево и направо.

Оборона держалась.

В этой схватке пало больше дренаев, чем накануне, но и это число казалось небольшим по сравнению с потерями вентрийцев.

Только горстка колесниц прорвалась обратно сквозь дренайские ряды и понеслась прочь, сминая собственную пехоту.

Тянулись кровавые часы боя. Обе стороны бились яростно, не помышляя об отходе.

Блистающие серебром вентрийские пехотинцы продолжали наступать, но к сумеркам у них поубавилось пыла.

Взбешенный Горбен послал на перевал их командира.

— Гони их в бой, не то скоро сам будешь молить о смерти.

Не прошло и часа, как генерал пал мертвым и пехота в густеющих сумерках отошла за ручей.

Горбен, раскинувшись на своем шелковом ложе и не глядя на пляшущих перед ним танцовщиц, вполголоса совещался с Бодасеном. На императоре были полные боевые доспехи, а позади него стоял могучий телохранитель-пантианин, последние пять лет бывший при императоре также и палачом. Свои жертвы он убивал голыми руками — одних душил, медленно сжимая горло, другим выдавливал большим пальцем глаза. Все казни совершались в присутствии императора, и не проходило ни одной недели без этого жестокого зрелища.

Однажды пантианин убил человека, раздавив ему череп ладонями, чем вызвал рукоплескания Горбена и его придворных.

Бодасена тошнило от всего этого, но он застрял в паутине, сотканной им самим, и не мог из нее вырваться. Многие годы обостренное честолюбие гнало его к вершинам власти. Теперь он командовал Бессмертными и после Горбена был самым могущественным в Вентрии человеком. Однако это положение было гибельным. Подозрительность Горбена была такова, что военачальники его жили недолго, и Бодасен все чаще чувствовал на себе взгляд императора.

Этим вечером Бодасен пригласил Горбена в свой шатер, пообещав ему несколько веселых часов, но император пребывал в сварливом, капризном настроении, и Бодасен старался ступать осторожно.

— Ты ведь знал, что пантиане и колесницы потерпят неудачу, верно? — спросил император.

В этом вопросе таилась угроза. Скажешь «да» — император спросит, почему Бодасен не заявил об этом сразу. Разве он не советник императора? Какой же прок от советника, если он не дает советов? Скажешь «нет» — император решит, что Бодасен плохой военачальник.

— Мы с вами провели немало войн, государь, — сказал Бодасен, — и почти всегда встречали отпор со стороны врага. Вы сами всегда говорили: «Пока не попробуешь, не будешь знать, как добиться успеха».

— Ты полагаешь, что пора пустить в дело моих Бессмертных? — До сих пор император всегда говорил «твои Бессмертные».

Бодасен облизнул губы и улыбнулся.

— Я не сомневаюсь, что они быстро очистят перевал. Дренаи хорошо дерутся, и дисциплина у них крепкая, но они знают, что против Бессмертных не выстоят. Однако решение зависит от вас, и только от вас, государь. Вы один владеете божественным даром полководца. Я и все прочие — лишь отражение вашего величия.

— Неужто нет таких, которые умели бы думать самостоятельно?

— Буду честен с вами, государь. Таких вы не найдете.

— Почему?

— Вы ищете того, кто способен мыслить столь же быстро, как вы, и видеть столь же глубоко. Таких людей просто не существует. Боги одарили вас мудростью, которая дается лишь единожды за десять поколений.

— Ты говоришь искренне. Но мало радости в том, чтобы стоять столь высоко над своими собратьями, будучи всегда одиноким. Ты же знаешь — меня все ненавидят, — прошептал Горбен, косясь на часовых у входа.

— Завистники всегда были и будут, государь.

— Ты тоже завидуешь мне, Бодасен?

— Да, государь.

Горбен повернулся на бок, сверкнув глазами.

— Объяснись.

— Долгие годы я с любовью служил вам, и мне всегда хотелось быть похожим на вас. Ведь тогда я бы мог лучше служить вам. Глупцом должен быть тот, кто вам не завидует. Но питать к вам ненависть — безумие, ибо никому не дано стать таким, как вы.

— Хорошо сказано. Ты честный малый. Один из немногих, кому я могу доверять. Не то что Друсс, который обещал служить мне, а теперь препятствует моей победоносной судьбе. Я хочу его смерти, мой верный воин. Хочу, чтобы мне принесли его голову.

— Будет исполнено, государь. Император обвел взглядом шатер.

— Ты живешь почти в такой же роскоши, как и я.

— Лишь благодаря вашей щедрости, государь, — быстро ответил Бодасен.

В доспехах, зачерненных смешанной с маслом грязью, и с такими же лицами, пятьдесят воинов с Друссом во главе тихо переправились через узкий ручей под безлунным небом.