Фиона Макинтош - Кровь и память Страница 86

— Впечатляет.

— Приятно слышать.

— Сейчас мы добьемся от него полного доверия, — произнес Кайлех, сделав глубокий глоток. — Днем я уже буду ездить на нем верхом, — свирепо добавил он.

Рашлин кивнул; упавшие на лицо длинные волосы скрыли его лукавую усмешку.

— Готово, ваше величество! — крикнул Мегрин.

Кайлех шагнул к гнедому. Жеребец снова взъярился и встал на дыбы, на этот раз обиженный тем, что его привязали к ограде.

— Оседлайте его! — приказал король.

Выполнить приказание оказалось нелегко, но объездчики, поднаторевшие в этом деле, справились с задачей быстро. Кайлех осторожно приблизился к жеребцу, надежно привязанному к столбу частокола. Он постоянно шептал что-то ласковое, пытаясь усыпить бдительность животного, а затем резким движением неожиданно вскочил на спину коню. Тот мгновенно попытался сбросить с себя незваного седока.

Прошло какое-то время, прежде чем жеребец наконец успокоился — главным образом по причине усталости; слишком много сил потратил он на то, чтобы избавиться от восседавшего на его спине короля. Кайлех чувствовал, как конь под ним дрожит от отчаяния и крайнего изнеможения. Жеребец сделал все что мог, чтобы доказать свою независимость, однако в конечном итоге проиграл человеку.

Стоило Кайлеху соскользнуть с седла на землю, как конь резко повернул голову, чтобы его укусить. То была последняя попытка отомстить победителю. Король тыльной стороной руки изо всех сил ударил коня по морде. Гордец тут же заржал от боли и обиды.

— Расседлайте его! — приказал Кайлех, потирая ноющую от удара руку. Он не хотел прибегать к силе, но что еще ему оставалось? Лишь он сам и Рашлин знали, чего стоил ему этот удар.

Мегрина покоробила жестокость короля по отношении к животному, которое он обещал не трогать. Король и жеребец несколько дней пытались доказать друг другу свою силу. Конь проиграл этот поединок, и Мегрину хотелось, чтобы измученное животное немного отдохнуло после изнурительного соперничества. Сказать по правде, в нем почему-то жила уверенность, что этот странный конь предпочтет смерть презренному рабству.

— Днем я буду кататься на нем верхом, — сообщил Кайлех. — Приготовьте его.

— Простите, сир, я не понял вас? — удивился Мегрин.

— Его зовут Галапек. Я буду кататься на нем без седла.

Мегрин не осмелился противоречить причудам монарха.

— Слушаюсь, ваше величество, будет исполнено.

Сопровождаемый Рашлином, Кайлех удалился.

— Днем я возьму с собой сына, сопровождать меня не надо, — заявил король.

— Вы поедете верхом на жеребце? — удивился Рашлин.

— Распорядись, чтобы Айдреха принесли мне на берег озера после трапезы в полдень. Я хочу, чтобы он познакомился с конем.

— Не слишком ли это опрометчиво, ваше величество?

— С ним ничего не случится, я позабочусь об этом, — ответил Кайлех, ускоряя шаг; барши был вынужден покорно следовать за ним так же быстро.

Рашлин не понял, чью безопасность имел в виду король, сына или животного.

— Мне незнакомо имя, которое вы выбрали жеребцу, — признался чародей, тем самым еще раз подтвердив, что ему не знаком язык жителей гор.

— Это старый язык, на нем говорили наши далекие предки.

— И что же означает это имя?

— Изменник, — ответил Кайлех и зашагал прочь, оставив Рашлина одного.

Мегрин подвел жеребца к королю.

— Ваше величество, прошу вас, позвольте мне оседлать его, — попросил он, опасаясь, что гордый конь в очередной раз попытается отомстить Кайлеху.

— Не надо. Убери недоуздок. Я поеду один и без седла.

Мегрин удивленно моргнул. Он не смел перечить королю, хотя его повелитель был явно неправ. Это сильное животное непредсказуемо, от него можно ждать всего. Впрочем, объездчик понимал, что король не уступает жеребцу в силе и решительности. В конце концов, если Кайлех не на шутку разозлится, он, Мегрин, рискует собственной головой.

— Сначала я сяду на него, а ты после этого его отвяжешь, — приказал Кайлех.

Мегрин поддержал ногу короля и к вящему своему удовольствию заметил, что конь не стал сопротивляться и шарахаться в сторону. Задержав дыхание, он вопрошающе посмотрел на своего правителя. Тот одобрительно кивнул. Объездчик снял недоуздок, и жеребец радостно дернул головой, ощущая свободу.

— Ступай! — произнес король.

Мегрин неохотно удалился, все еще опасаясь подвоха со стороны коня.

Оставшись один, Кайлех прижался лицом к сильной шее коня.

— Теперь ты мой навсегда, — прошептал он, погладив гордое животное. — Вперед, дружище, давай как прежде поскачем вместе!

И человек, некогда известный под именем Лотрин, а теперь получивший прозвище Галапек, то есть изменник, сделал первые безрадостные шаги в телесной оболочке четвероногого слуги короля Кайлеха.

Наблюдавший за ними издалека Рашлин скупо улыбнулся, восхищаясь собственной ловкой работой.

Герин лежал на жестких досках в темнице, куда его вернули после того, как полученная рана наконец зажила. С тех самых пор он не перекинулся ни с кем ни единым словом. Тюремщик оказался достаточно милосерден: он постоянно менял солому на его убогом ложе, приносил пленнику еду и воду. Время от времени он пытался заговорить с пленником, но Герин решительно отказался отвечать на любые вопросы. Отныне страж всегда входил в темницу молча и так же молча выходил из нее.

Однако сегодня все было по-другому, Войдя в камеру, тюремщик приблизился к Герину и толкнул его.

— Вставай! Нам приказано прогулять тебя.

Герин пошевелился. Никакая гордость не помеха возможности прогуляться под открытым небом, подышать свежим воздухом. Кайлех ничего подобного ему не обещал, так что неожиданное разрешение на прогулку удивило узника. Очевидно, король внял угрозе Герина и вознамерился сохранить ему жизнь, поскольку тот сам стремился ее оборвать.

Что ж, придется испробовать новую тактику, тем более что Кайлех решил оставить его в живых не просто так. Тому наверняка есть какая-то причина. И Герин дал обет молчания. Нет, они ничего не добьются от него. Совсем недавно Герин понял: в глубине души ему хочется жить, хочется выжить… хотя бы для того, чтобы узнать, как там Уил — если тот все еще жив — и Илена. Он обманет смерть, он будет оставаться начеку до тех пор, пока не сможет сделать что-то такое, что поможет разгромить Горное Королевство.

Ослабленный болезнью и заточением в темнице, Герин с трудом передвигал ноги, так что выйти наружу смог лишь при поддержке двух стражников. Когда они вышли на открытый воздух, он с удивлением обнаружил, что на дворе не ясный день, а чернильно-черная ночь. Вместо бездонной дневной синевы Герина приветствовало неописуемой красоты звездное небо. Вот она, долгожданная свобода, пусть даже на считанные минуты! Он полной грудью вдохнул холодный, но приятный ночной воздух, и тут же закашлялся.