Ольга Романовская - Обещание Страница 87

Принцесса быстро отказалась от мысли об убийстве ридогов — это только привлечёт внимание чёрных всадников, и бросилась к лошадям, попутно дав пинка Маркусу — это по его милости их застали врасплох.

Вытянув морды, ридоги одновременно издали долгий, протяжный звук. Им отозвались другие ищейки. Сначала далеко, потом ближе… И тут на дорогу вылетели чёрные всадники.

— Я с ними справлюсь, — мысленно убеждала себя девушка. — Смогла убить одного, смогу и других. Я не одна, а двое — уже сила. Главное — трезвая голова и никакой паники!

Но, несмотря на все самовнушения, она сама себе не верила, не верила. Но бежать было некуда, нужно было принять бой. Либо ты убьёшь, либо тебя убьют.

Первая волна атаки чуть не опрокинула их, но друзья выстояли, увязнув в вязкой трясине боя с превосходящим противником, норовившим взять их в клещи.

Друзья бились долго и упорно, отступая, убегая, обливаясь потом и не надеясь на чужую помощь.

Здесь, под градом ударов, Стелла впервые поверила в себя, в то, что она, как выразилась бы Миранда, не просто так держит в руках меч. Поставленная судьбой в критические обстоятельства, девушка, волей неволей, должна была вспомнить все преподанные ей уроки и научиться думать и действовать самой, без подсказки учителя. Пусть со стороны она выглядела неловкой, пусть ее движения были порывисты, а комбинации ударов — незамысловаты, зато принцесса была жива.

Стелла долго выясняла отношения с высоким коренастым человеком с белой насечкой на мече. Рассмотреть его лицо, впрочем, как и лица других, она не могла — его скрывали глубокие складки капюшона (как они сами могли что-то видеть сквозь слои этой ткани?). Когда талисман богов помог девушке расставить точки над i, капюшон сполз с головы мертвеца, и она увидела то, что запомнила на всю жизнь — у этого человека не было лица, вместо него был плоский бычий череп без рогов с зияющей пустотой глазниц.

А потом её схватили за плечи, схватили крепко, так, что она не могла вырваться. Принцесса не желала сдаваться на милость победителя и наугад воткнула кинжал в стоявшего позади маргина. Сдавленный крик подсказал, что удар достиг цели. Но не стоило обольщаться — он не обязательно должен был быть смертельным.

— Зачем Вы так с нами, принцесса? — послышался за её спиной низкий гортанный голос.

Одно мгновение — и пара "бычьеголовых" лишила её меча, легко, будто играючи.

Девушка начинала паниковать. Она билась, как птица, угодившая в силок охотника. Боролась упорно, кусаясь, брыкаясь, с переменным успехом орудуя кинжалом в паутине рук. Но вот и его у неё отобрали.

Слуги Маргулая смеялись, а девушка в бессильной ярости сжимала кулаки.

— Я спасу тебя, Стелла! — будто в тумане донесся до неё крик Маркуса.

Он сшиб конем преградившего ему дорогу маргина и поспешил к ней. Ранив двух человек, принц был близок к цели, когда меткий удар одного из чёрных всадников остановил его победоносное шествие. Удар пришёлся по голове и был такой силы, что Маркус уже не смог подняться.

Стелла в ужасе закричала; её вопль потонул в хохоте слуг Маргулая.

— Кто вы, паршивые псы? — Она знала, что безоружна, но всё ещё пыталась бороться. Хотя бы словесно, выкрикивая бессвязные угрозы. — Что вам от меня нужно? Вы все умрёте, вас повесят, четвертуют… Я принцесса, уберите от меня свои грязные руки!

— Меня Вы можете называть Куланом, — отозвался предводитель всадников. — То, что Вы принцесса, мы знаем, это ничего не меняет.

Её возмущению не было предела: мало того, что её слова вызывают у них только презрительный смех, так её ещё и пытаются стащить с лошади! Никакого уважения к ней ни как к женщине, ни как представителю правящего королевского дома.

— Куда Вы меня тащите? Пустите, мерзавцы! — Принцесса отчаянно кусалась и царапалась — отныне это было ее единственным оружием. — Я хочу ехать только на Лайнес, я никуда не поеду без неё!

— Хотите Вы этого или нет, мы с Вами отправимся в Добис, и, боюсь, Вам придётся расстаться со своей лошадкой, — ухмыляясь, заметил Кулан.

Он ловко ухватил её поперёк талии и, пресекая все попытки вырваться или дотянуться до какого-нибудь оружия, разлучил с лошадью. Стелла продолжала отчаянно брыкаться даже тогда, когда оказалась поперёк его седла со связанными руками.

Как она их всех ненавидела, как хотела выцарапать всем им глаза!

— Да Вы настоящая кошка! — усмехнулся Кулан. — Придётся связать Вам не только руки, но и ноги. Мне, конечно, без разницы, но, по-моему, приятнее сидеть, чем болтаться на лошади, как ковер.

Великий Амандин, как же ей противно было сидеть связанной на тёмно-гнедом монтене впереди слуги Маргулая, слушать его ехидные замечания, терпеть многочисленные беззастенчивые взгляды! Но ей пришлось смириться, проглотить обиду, принять, как неизбежное, как непреложную данность.

Всадники выехали на дорогу и повернули к Добису, прихватив с собой ридогов.

Маркус остался лежать на траве. Над ним понуро склонил голову Лерд — его милостиво оставили слуги Маргулая. "Пусть убирается к себе, в Джосию!" — бросил по поводу принца Кулан.

Когда они отъехали на порядочное расстояние от озера, Кулан снял с головы капюшон. Принцесса, сидевшая к нему боком, зажмурилась, ожидая увидеть такое же безобразное лицо, как и у того существа, которого она убила, но ошиблась. Лицо Кулана было человеческим, не страшным, хотя и не слишком приятным: кожа у него была бледная, с оливковым отливом, сквозь неё проступали широкие скулы, переходившие в острый подбородок.

— Мой хозяин мечтает Вас снова увидеть, принцесса. — В его голосе сквозила ирония. — Надеюсь, встреча будет приятной для обеих сторон.

— А по какому праву Вы смеете так со мной разговаривать? — возмущенно начала девушка.

— По праву командующего войсками моего господина, — он не дал ей закончить.

— Так у него целая армия! Сколько же их? — ужаснулась она и вслух спросила: — Как Вы намерены со мной поступить?

— Отвезти в Добис. Там Вашу судьбу решит всесильный Маргулай.

Всё внутри у неё обдало холодом. Теперь она точно пропала.

ГлаваX

Медленно опустился подъемный мост, промелькнули угрюмые сторожевые башни по обеим сторонам ворот, и Стелла увидела стены, однообразные, пугающие, давящие стены, толпы маргинов, слуг, или, вернее, демонов Маргулая, в тёмных плащах с капюшонами (именно у них были бычьи черепа вместо лиц) и… пустоту. Вернее, она её не видела, а слышала, ощущала всем телом.

Это был мёртвый город, город, подчинённый строгой военной дисциплине. Вытянувшиеся по струнке однотипные дома, словно ощетинившиеся острыми углами, выступами и глухими заборами, узкие мощёные деревянными шашечками улочки, немного расширявшиеся у перекрёстков, редкие чахлые деревья возле общественных колодцев — и ни одного яркого пятна, ни одного живого существа, кроме маргинов, монтенов и ридогов.