Дороги наемника (СИ) - Марченко Ростислав Александрович Страница 9

Заключительным аккордом ну очень удачно прошедшего вечера стал разваленный ударом трофейного меча затылок помиравшего с дагой под плавающим ребром вампа и резолюция брезгливо осматривающего первый труп старикашки:

— Я многое конечно в жизни повидал, но чтобы кровососа вилкой за столом закололи…

Интерлюдия

Мохан ан Феллем, мысленно улыбаясь, смотрел на своего сына. Умывшийся и переодетый в домашнее, возбужденный внезапной ночной резней мальчик ложиться спать не хотел.

— Впечатлил, говоришь тебя лейтенант?

Лойх ан Феллем кивнул.

— И меня, безусловно тоже. — Отец семейства хмыкнул. — Четверо кровососов это совсем не придурок Реннедерн с его плетью.

— Он только троих прикончил, — ревниво поправил отца юный ан Феллем, лично отрубивший голову четвертому.

— И что с того? — Повторил смешок отец. — Многих знаешь, кому такое удалось?

— Так как на моих глазах произошло, никого не знаю, — согласился сын. — Но убил он троих вампиров, а не четверых.

Отец, которого не так уж и давно подняли из дома на «смертоубийство в «Золотой Дрофе», вампиры напали, в ресторации куча трупов и ваш сын, фер Мохан, там тоже оказался» махнул рукой и сменил тему.

— Сам он как тебе?

— Как бы сказать, — задумавшись, бессознательно почесал затылок сын, — чужой он какой — то. Совсем не из нашего косяка рыбка. Но Койеру с Эйдером нравится, говорят «понимаем, что это не так, но ведет себя, как будто с нами в первой шеренге начинал». Боу с Атти помалкивают, присматриваются. Один только Тельф сразу сильно невзлюбил.

— Непрост, — согласно кивнул отец, — для первой шеренги он верно великоват. И про жалкого старшину скутатов на купеческом корабле нагло врет.

— Он много где врет, — махнул рукой юный ан Феллем. — Смотри, что у моего второго лейтенанта есть.

Парень взял с туалетного столика свой кошель и подал отцу срезанную печать, поблескивающую в свете свечей золотыми и серебряными искрами.

Тот покрутил издалека узнаваемую печать от бутылочки с омолаживающим зельем в руках и бросил ее на стол:

— Печать Миртина из Эвры. Но не надейся, ты меня подобным не удивишь. Меня даже совсем бы не удивило, если он эти зелья купил, а не на море взял.

— Даже так? — Заинтересовался сын.

— Мальчик мой, — снисходительно взглянул на него отец. — Ты обращал внимание на его речь? Не на акцент, а на слова?

— И что он у нас тогда делает? — Пояснять, что отец имел в виду, сыну не потребовалось.

— Понятия не имею. Может быть, что и действительно в крушении сумел выжить. Но я так думаю, врёт. Просто пираты на берег ночной порой высадили. Будь он пассажиром на купце, даже контрабандисте, в порту бы сошел.

— С описаниями морских разбойников не сличали?

— Сличали. И по людям Серебряных островов и по Кайнрийцам и по всем остальным, когда еще в Клоаке сидел. Пустота, в описаниях похожие лица есть, но это точно не он. Что Великий Океан пересек наверняка можно верить. У наших берегов таких не пропустишь.

— Пираты одинокого пассажира через Океан перевезли? — Не поверил отцу младший ан Феллем.

— А почему нет, если заплатил?

— Пап, у него сундук с вещами железом обшит и наверняка колдовской работы — никаких запоров не видно и ключом он не пользуется. Да и за один гарнитур[13], я даже не знаю как пираты, а в Клоаке его не задушили.

— Мальчик мой! Твоего отца некоторые могут назвать сволочью и мерзавцем, но дураком я надеюсь, не считает никто. Кроме тебя сейчас. Так что ты тоже так не считай.

Понявший что ляпнул, что — то сильно не то сын немного смутился.

— Для чего мне нужны эти мечи и доспехи? За закрытыми дверями одному на них любоваться? Многих знаешь, кто не взятым в честном бою родовым оружием похваляется, если этот род не вымер?

— А что ты тогда сказал их прибрать, если его в бою прибьют?

— А какие тогда к нам могут быть претензии, если он пал в бою? Пусть проверяют, убедятся — если хорошо заплатят, можно будет даже вернуть. Межродовая вражда по такой глупости нам не нужна. Так и до убийц в доме может дойти, а мы даже не поймём от кого они.

— Состорожничал значит, пап… — хихикнул сын. — Не ожидал от тебя.

— И зря. По одной жадности связываться с человеком, которого пираты через океан не ограбив перевезли, редким дураком надо быть.

— А что тогда Наместнику его не сдал? Пусть бы с ним мстители и разбирались. Если вообще бы объявились

— А ты сам подумай, — пожал плечами отец.

— Только из — за меня что — ли?

— Не только. Но и хорошего лейтенанта в роту сына тоже просто так не найдешь, а что чужой здесь так это даже к лучшему.

— То — то же мне мама шкатулку с ядами в тот день подарила, — ехидно задумался вслух над совпадением появления в роте заокеанского второго лейтенанта и таким странным подарком юный капитан.

— Отравитель ты бестолковый, но чтобы яда в вино плеснуть много ума и не потребуется. Когда поймешь, что в роте хозяином становится он, а не ты — можешь на убой отправить, можешь отравить, можешь Тельфа своего подослать, можешь даже выгнать попытаться, если убить испугаешься или не захочешь. Но в роте его быть не должно. Если такой человек решит стать капитаном, не испугавшись моей мести, выжить из вас сможет только один.

— А он точно так решит? — Както неуверенно высказался вслух озабоченный серьёзностью обсуждаемого вопроса капитан.

— Тоже успел понравиться? — На этот раз на лице Мохана ан Феллема не было ни тени улыбки. — Не знаю. Будь он близкого тебе возраста, было бы легче. Вы может быть, даже подружились. А так… мы даже не знаем, сколько ему лет. Что между вами общего? Если он человек чести, и ты не будешь сильно глупить, тебе конечно ничего и не угрожает. Сам локти начнёшь кусать, коли решит уйти. Но где сейчас того можно найти кто от идущей в руки роты откажется? В песнях? Родные братья за пригоршню золотых друг друга режут.

— Я понял пап. — Поморщился сын.

— Хоран конечно за ним присматривает, да и не он один. Пока эти люди верны, опасаться тебе нечего. — Отец откинулся на спинку плетеного кресла. — Но война это война. Кто знает, может быть, что их завтра прикончат и твоя жизнь будет зависеть от людей, которых ты сам подберешь взамен. Которые и сами предать могут.

Сын кисло сморщил физиономию, отец, не обращая на это внимания, продолжил читать нотацию:

— Своему дружку ан Скаллису, я на твоем месте верил бы ещё меньше чем ему. Что эта семейка хорошо умеет, так это лбами сталкивать. А потом подсылать убийц и расчищать дорогу ядами среди уцелевших.

— Ты меня хочешь запутать, пап? — Нахмурился сын.

— Ты считаешь? — Саркастически усмехнулся папаша. — Но хоть за «друга» своего не вступился, не совсем значит, безнадежен.

— Отец! — Рассердился сын. — Теперь ты меня дураком не считай? Думаешь, что про ан Скаллисов только ты один много чего знаешь? Про отравителей их, убийц с бретерами и шашни с кровососами из катакомб?

Отец вспышку сына воспринял с неожиданным для того одобрением:

— Не зря в «Гильдии» жизнью рисковал! — И тут же его голос лязгнул металлом. — Но про катакомбы даже тут без нужды не трепи. В этом городе с Ночным Народом уже сотни лет все сильно сложно и каждому слуге в душу не заглянуть.

— Я тоже не жалею, — начал успокаиваться сын. — А с Гармом разберусь и без ваших подсказок. Тебе ли не знать, сколько говна среди охотников плавает? Он у меня три дня в роте, а ты его уже отравить предлагаешь.

— За эти три дня в роте, он, сколько народа сумел к себе расположить? — Обосновал причины нотации отец. — Даже тебя в их числе. Я не предлагаю ни его, ни кого — то еще отравить, мой мальчик. Не будет посягать на твое положение — пусть живет, и даже в нашем доме будет желанным гостем. Но по — отцовски предостерегаю, чтобы набрать лишней власти в роте её капитан никому не позволял. Упустишь, останется только убивать. Иначе тебя самого убьют и третьему не бывать. Ты чем меня только что слушал?

— Ушами, отец, — из упрямства оставил последнее слово за собой сын. Мохан ан Феллем махнув рукой, спрятал улыбку.