Летописи Ванильного некроманта. Том первый (СИ) - Тулинова Лена Страница 9

Земля сквозь мох и траву холодна и влажна, и камни впились в тело, когда Мать легла между сыновьями. Она взяла их за руки, тоже прохладные, но не ледяные. И закрыла глаза. Они уже вне опасности, поняла она, и не собираются уходить. Мать увидела недальнее прошлое, услышала, как Ванильный из последних сил старался не потерять сознание и удержать приёмного брата по эту сторону жизни. И почувствовала гордость за сына. Она увидела и то, как Бессвет, уже понимая, что ему не удержаться на лету, обернул Теренция крылом, чтобы смягчить удар о камни, и почувствовала гордость за сына.

Но ей надо было перенести их в дом-на-семи-ветрах. Ей надо было, чтобы они исцелились, а сама она умеет лечить лишь мелкие болячки.

И она велела Теро-Теро сделать что-нибудь с крылом Бессвета — сложить его, срастить, и тогда оперённого можно будет поднять на руки. Она попросила Анду собрать ещё больше птиц, чтобы сделать носилки. Пёс, фея и духи принялись крутиться под ногами, но Мать и им нашла дело: отыскать Гошу.

…Теро-Теро Ливендод подхватил Бессвета на руки. Единственное чёрное крыло свесилось почти до земли. Оперённый показался Ливендоду очень лёгким. Анда положила Теренция на носилки из птиц. Ватсон в зубах притащил отчаянно причитающего Гошу. А фея пристроилась на плечо Теро-Теро — так, на всякий случай. Вдруг её рыцарь нуждается в помощи или защите?

…Солнце уже зашло, и в воздухе веяло осенним холодом, пахло близкой водой и смятой травой. Но никого больше не осталось у подножия скалы с названием Соколиное гнездо. Духи гор скрылись под землёй, а Мать Некромантов, Анда и Теро-Теро перенесли раненых в дом-на-семи-ветрах. Туда, где горят в камине поленья и плавятся свечи на столе, и где всё всегда можно поправить.

Часть1. Глава 6. Крылья

Утро обрушилось на мир внезапным водопадом. Ливень рокотал симфоническим оркестром и взрывал сухую землю тысячами, миллионами крошечных пуль. Гром гремел оглушительно, и молния сверкала за молнией.

Мать Некромантов сидела на кухне и с самым безмятежным видом, какой только могла себе позволить, пила кофе. О её усталости, о бессонной ночи, проведённой в ожидании доктора, мага ложи Боли, о её тревоге за раненых говорили разве что резкие тени под глазами да заострившиеся черты лица.

Обхватив шершавую чашку обеими руками, грея подрагивающие пальцы, Мать Некромантов смотрела в окно, в которое рвался и никак не мог прорваться ливень, и слабо улыбалась. Дети были в безопасности. Теперь уже совершенно точно.

Чёрной тенью, на удивление беззвучно, в кухне появился Теро-Теро. По его виду ничего нельзя было сказать вовсе: скелет, он и есть скелет, пусть даже в доспехах, не дающих костями развалиться, и с топазовыми глазами. Стать таким ему пришлось не по своей воле, и он искал путей вернуть себе материальное, настоящее, реальное тело, чтобы вновь ощутить вкус жизни. Теро провёл ночь возле Бессвета, пытаясь спасти ему крыло, и теперь лишь качал головой.

— Ему не повезло, — сказал лич. — Сильно не повезло. Ты выяснила, зачем они вообще оттуда спрыгнули?

— Это сейчас не имеет значения, — пожала плечами Мать. — Как говорится, после драки кулаками не машут.

— Как?! А наказать? — возмутился Теро-Теро. Своими интонациями он управлять не мог, его голос слышался лишь благодаря артефактам.

— Мне кажется, они уже получили сполна.

— Ну тогда мне и незачем восстанавливать Бессвету крыло, — пожал плечами Теро. — Пусть это входит в наказание.

Мать помолчала, глотая горячий кофе, как амброзию. Силы вливались в неё, и она думала, что надо бы вставать, заниматься делами, готовить завтрак. И магу Боли тоже надо будет сварить кофе…

— Расскажи, как ты исцелил дракона, — попросила она.

Ливендод отвернулся к очагу. Сегодня из-за сырого холодного утра в нём развели огонь.

— Расскажу позже, — буркнул он.

И, уже уходя из кухни, обернулся и сказал:

— Быть может, я сумею и этому дураку приделать крылья. Но только уволь меня от его воспитания. Объяснять ему, как пользоваться этим подарком, будешь ты.

Мать Некромантов, улыбаясь и глядя в бесконечный дождь, как в зеркало будущего, сделала последний глоток кофе.

* * *

…Поединок белой драконицы Эльвиэль и королевы Тьмы закончился трагично для обеих. Трудно сказать, что больше удручало Теро-Теро Ливендода, вернувшегося с неудачного штурма крепости: то, что пленённая с таким трудом драконица умирает, или то, что его королева лежит без сознания, потеряв огромное количество крови.

— Возможно, — сказал ему младший некромант, — вам следует сделать из неё лича, рыцарь.

Он не добавил ничего лишнего. Но Теро-Теро в страшном гневе ударил наглеца латной рукавицей. Ни к чему было напоминать ему о том, как королева Рейна пыталась провести ритуал обращения павшего на поле брани рыцаря в Великого мертвеца. У неё не получилось. Ливендод страдал. Он утратил не те чувства, которые желал утратить.

Воззвали к лекарям и магам; те пришли к королеве, а Теро-Теро занялся драконицей. Раненую Эльвиэль принесли в его шатёр. Обожжённые тьмой руки и ноги её не спешили становиться прежними, белыми и чистыми, изуродованное когда-то лицо не разглаживалось — на нём застыло выражение муки. Не до конца раскрывшиеся, смятые крылья не получалось расправить. Теро-Теро велел оставить на ложе лёгкое нагое тело с белоснежными волосами, почти достигающими пола. Волосы казались ему очень похожими на собственные — те, что украшали теперь шлем длинным султаном. Жаль, что не получится сравнить их на ощупь — он потерял и эту возможность, став личем.

Не извлекая ножа из-под сердца Эльвиэль, Теро-Теро погрузил её в пограничный сон, в котором живое существо может провести хоть сто лет. Только потом кинжал покинул рану, а чары легли под сердце, не давая ему угаснуть. Раны и увечья в пограничном сне постепенно исцеляются сами, а у дракона — тем более, но необходимо вправить вывихи и переломы, ведь иначе кости срастутся неправильно и будут причинять боль при движениях. Поэтому, перевернув драконицу спиной вверх, Ливендод в первую очередь занялся крыльями. Он собирал их по косточке, он склеивал кожистые перепонки магией Длани и магией Слова. Раньше соединяющие чары плохо давались ему, но после перерождения Ливендод ощутил в себе этот дар.

…Теро-Теро с удивлением заметил, что наступил рассвет — прошло не меньше восьми часов, как он взялся за дело. И когда окончательно рассвело, он взял пальцами одно из крыльев за самый кончик и бережно потянул. Крыло раскрылось без малейших затруднений — хорошая работа! Но увы, оно наполнилось тёмной магией и сделалось серым с чёрными прожилками и пятнами, утратив безупречную белизну. Тьма Рейны и исцеляющие чары Ливендода впитались в белоснежное тело белой драконицы, расчертив его узорами, струящимися от потемневших рук и ног… и крыльев.

Теро-Теро угрюмо подумал, что королева Рейна заставит держать это дивное существо в клетке, и выглянул наружу, в серое пасмурное утро, в лагерь своего тёмного воинства. От шатра королевы к нему шли двое младших некромантов и один из личных магов Рейны. Лица у них были торжественные, но не печальные: значит, королева жива.

"Мы можем сделать из драконицы заложницу и обменять её на ключи от Озёрного города, — пришло в голову Теро-Теро. — Хотя бы так у неё будет шанс остаться живой и свободной!"

И сам рассердился на себя за эту мысль. Он понимал, почему она зародилась: проклятие светлого эльфа играло с ним злую шутку. Рыцарь Ливендод перерождался. Он делался всё добрее.

…Склонившись над постелью Бессвета, Теро-Теро колдовал третий час подряд. Единственное крыло? Просто смешно. Кому нужен такой нелепый вид? Да сами оперённые по-настоящему чтут лишь двукрылых! Бессвет рассказывал как-то раз про обычаи своего Архипелага. Чушь и ересь, что кого-то может устраивать одно крыло… Чепуха, что лишь влюблённые однокрылки поднимаются на двух крыльях в небеса и тем счастливы. Если у тебя перья, если у тебя крыло, если ты рождён для неба, но являешься калекой — тебя ведь всё равно тянет летать, и любовь тут ни при чём.