Шесть имен кота-демона - Юнь Чжан Страница 9

заикаясь, продолжил делиться знаниями Авата-но Махито. Совершенно неудивительно, что он немного заикался – то было сложное время для династии Тан. – После восхода на престол Ли Сянь за оскорбление императрицы был разжалован в удельные князья и сослан в провинцию, а четвертый сын, Жуй-цзун, при рождении Ли Дань, стал императором. Что же было дальше? Хм… Подобное развитие событий вызвало протест танских легистов[9], однако Ее Императорское Величество жестко подавила вспыхнувшее восстание, лишив жизни многих людей. В дальнейшем положение императрицы стало настолько прочным, что она свергла сына, провозгласила себя императором, приняла имя У Цзэтянь и императорский титул хуанди, возвестив о новой династии У Чжоу.

Авата-но Махито нахмурился и, переведя дыхание, продолжил:

– Спустя годы ее правления наступил хаос, и в конце концов началась битва за трон. Перед императрицей встала проблема назначения престолонаследника. С одной стороны, на трон претендовали два ее сына: Ли Дань, бывший император Жуй-цзун, и Ли Чжэ[10], бывший император Чжун-цзун, оба они когда-то были смещены и сосланы в статусе князей. С другой стороны, племянники императрицы из клана У – князья У Чэнсы и У Саньсы, рассматривавшие династию У Чжоу как утверждение семьи У в противовес смещенной Танской династии. Некоторые важные чиновники настаивали на том, что наследник из семьи Ли должен занять императорский трон. Две фракции вели ожесточенную и кровавую борьбу, в результате которой погибло множество людей, но именно Ди Жэньцзе, доверенный советник императрицы, убедил ее утвердить Ли Сяня в качестве наследника. И вот мы дошли до наших дней!

Закончив свой рассказ, Авата-но Махито с тоской посмотрел на Чжан Чжо:

– Господин, я очень тщательно изучил историю Ее Императорского Величества, прежде чем прибыть в Китай, но мне никогда не доводилось слышать, что Ее Императорское Величество ненавидит кошек.

Чжан Чжо удивленно протянул:

– Вы и правда многое знаете. Но… Уважаемый посол, боюсь, что вы никак не можете знать, почему Ее Императорское Величество боится кошек. О таких вещах не распространяются. Вы не прочтете этого ни в одном трактате. Более того, даже если вы кого-нибудь решитесь расспросить об этом других, никто не осмелится сказать вам правду.

– Почему же?

Чжан Чжо сжал губы в тонкую линию и помассировал виски.

– Прошу, господин, расскажите мне. И когда я лишусь головы, то, по крайней мере, умру, понимая, что же натворил! Умоляю! – Авата-но Махито уперся в землю обоими кулаками и поднял ягодицы так высоко, что его голова оказалась на полу.

– Ох-ох-ох! – Вздохнув, Чжан Чжо покачал головой, помог послу подняться и пристально посмотрел ему в глаза. – Хорошо, я расскажу. Только унесите эту тайну с собой в могилу. Никто не должен об этом знать.

– Клянусь всеми богами, что буду держать рот на замке!

– Причина, по которой Ее Императорское Величество боится кошек, не так уж и проста. Дело, скорее, совсем не в кошках, – задумчиво протянул Чжан Чжо, постукивая веером по ладони.

– А в чем же?

– На самом деле… Ее Императорское Величество трепещет от страха… из-за демона, что никак не оставит ее в покое.

Бух! Услышав объяснение Чжан Чжо, Авата-но Махито грузно опустился на пол. Его лицо скривилось от ужаса.

II. Кот, что говорил на человеческом языке

«Динь-динь!» – звенел ветряной колокольчик, висевший на углу карниза. От этого звука, тонкого и слабого, становилось все холоднее и холоднее.

– Ты скажешь? Или я? – поинтересовался Чжан Чжо у Шангуань Ваньэр, растянув губы в легкой улыбке.

– Как я могу о чем-то говорить, если понятия не имею, что хочет сказать придворный историограф? – хмыкнула в ответ Шангуань Ваньэр.

– Ха-ха-ха! Действительно! Если я не скажу, то ты тем более не рискнешь. Очевидно, что ты, – разразился смехом Чжан Чжо, – умная и весьма осмотрительная особа. Да будет так. Похоже, мне придется немного побыть тем самым плохим человеком, что предается праздной болтовне.

Чжан Чжо повернулся к японскому послу и, вытянувшись в струну, сказал:

– Уважаемый посол, вы упоминали, что Ее Императорское Величество попала в гарем императора Тай-цзуна в качестве младшей наложницы и получила титул цайжэнь, а затем, после кончины императора, по обычаю того времени, была отправлена в буддийский монастырь, где прожила несколько лет, утопая в скорби.

– Да! – согласно кивнул Авата-но Махито.

– И затем к власти пришел Великий император, который отправился в храм Ганье, чтобы воскурить благовония и попросить благословения неба, увидел Ее Императорское Величество и спустя какое-то время забрал ее в свой гарем, что и предзнаменовало ее подъем, верно?

– Так и есть!

– А вам не кажется, что в этой истории что-то… нечисто?

– Вы намекаете на то, что…

– Она как-никак дочь своего отца, которая впоследствии была пострижена в монахини… – Чжан Чжо прищурился и многозначительно улыбнулся.

– Да, и правда что-то нечисто. Что-то странное кроется в этой истории.

– На самом деле тут нет ничего странного. Потому что когда император Тай-цзун был жив… Ее Императорское Величество втайне… с Великим императором, то есть с императором Гао-цзуном…

– Придворный историограф! – грозно воскликнула Шангуань Ваньэр.

– Ой-ой-ой! Ты сама возложила на мои плечи ответственность за повествование! – фыркнул Чжан Чжо. Шангуань Ваньэр бессильно отвернулась.

– Посол Авата-но, Ее Императорское Величество стала приближенной к императорскому двору, будучи монахиней. Дело не только в Великом императоре. Своим становлением она обязана еще одному человеку.

– Кому же? – округлив глаза, спросил Авата-но Махито.

– Императрице Ван. Эта женщина происходила из знатной семьи. Когда император Гао-цзун был наследным принцем, она являлась его супругой, и связывали их очень хорошие отношения. После того как император взошел на трон, она, разумеется, стала императрицей, но… Дело в том, что… императрица Ван никак не могла подарить супругу наследника, и со временем чувства императора стали остывать. Он увлекся другой женщиной, – Чжан Чжо взмахнул своим складным веером, – а именно наложницей Сяо.

– Наложница Сяо была выдающейся женщиной. Она выделялась своими талантами и личностными качествами. Характер у нее был твердый, в какой-то степени даже свирепый. В противостоянии между этими двумя женщинами императрица Ван явно уступала. Посол Авата-но, как бы вы поступили, будучи на месте императрицы Ван?

– Хм… Я бы заручился помощью.

– Так императрица Ван и поступила! Когда Великий император отправился в храм, императрица Ван сопровождала его и была рада видеть, что ее супруг влюблен в У Цзэтянь. Она думала, если император вернет монахиню обратно во дворец, то отдалится от наложницы Сяо. В конце концов, такова природа мужчин – любить все новое и скучать от старого. – Чжан Чжо усмехнулся. – Однако… императрица Ван и подумать не могла, что, поступая так, она позволяет волчице зайти в дом.

Все удивленно открыли рты. Скажи Чжан Чжо подобное за пределами своего имения, то, будь у него даже десять голов, палачам было бы этого недостаточно.

– Ее Императорское Величество не только талантлива и красива. В умении плести интриги, говорят, она уступала только императору Тай-цзуну – никто не мог с ней сравниться. Если такая женщина войдет во дворец, то… Неважно, с кем ей предстоит столкнуться, с императрицей Ван или наложницей Сяо… Можно только гадать, что именно с ними случится. – Чжан Чжо с глубоким прискорбием покачал головой. – Как и ожидалось, стоило ей только переступить порог императорского двора, она тут же начала хозяйничать, будто у себя дома. Первой целью, естественно, стала императрица Ван, а на войне все средства хороши…

Сказав это, Чжан Чжо посмотрел на Шангуань Ваньэр и, понизив голос, продолжил:

– Тогда Ее Императорское Величество родила дочь. Императрица Ван отправилась навестить ее. После того как она ушла, дворцовая служанка нашла принцессу мертвой в пеленках. Великий император был в ярости и приказал найти виновного. Тогда наша государыня рассказала Великому императору, что императрица Ван в тот день была в комнате одна, а значит…

– Ох! – пораженно воскликнул Авата-но Махито.

– Чжан Чжо! – Глаза Шангуань Ваньэр так и метали молнии.

Чжан Чжо продолжил как ни в чем не бывало:

– С тех пор императрица Ван была настолько противна Великому императору, что он