Геннадий Ищенко - Мой новый мир-2 Страница 9

— А откуда ты это знаешь, если к ним не ездил? И что такое пенсия?

— Когда у меня появилась квартира в столице, ко мне приехала сестра, — пояснил я. — Она переписывалась с матерью, так что я был в курсе их дел. А про пенсию я тебе расскажу в другой раз.

— Ну хорошо, ты поссорился с отцом. Но мать? Раз ей писала сестра, наверное, мог написать и ты?

— Мог, — согласился я. — Но не писал. Понимаешь, родителей не выбирают, и самыми лучшими их считают только маленькие дети. А они обычные люди со своими достоинствами и недостатками. У моей матери были только два достоинства: она очень вкусно готовила и следила за тем, чтобы у меня в школе все было в порядке. Никаких нежностей или других проявлений материнской любви я от нее не видел. У нее была своя жизнь, а у меня — своя, и они почти не соприкасались. Так что мне нечего и незачем ей было писать.

— А сестра?

— Сестру я люблю, хотя она дурочка, каких поискать. Но она очень добрый и отзывчивый человек, и я для нее всегда был любимым братом. Вот такая у меня была семья.

— Слуги принесли ужин, — прислушавшись, сказала жена. — Все, я его защитила и от порчи, и от пропажи.

— И что же ты сделала? — поинтересовался я.

— А вот увидишь, — засмеялась она. — Точнее, услышишь.

Я действительно через час услышал чей-то вопль и потребовал объяснений.

— Помнишь, как в Ларга из меча ударила молния? — спросила Адель. — Так здесь примерно то же самое, только гораздо слабее. Заорали не от боли, а от неожиданности.

— Ты долго думала? — спросил я. — Чтобы таких глупых шуток со слугами больше не было. Если захочешь над кем-нибудь так пошутить, выбери равного по силам и положению. А перед подавальщиком нужно будет извиниться. И нечего на меня так смотреть! Хотя бы соври, что это получилось случайно и дай пару золотых.

Она на меня обиделась и перебралась спать на край кровати. Я все-таки встал в туалет и заодно запер двери, после чего опять забрался в кровать и уснул. Мы очень рано легли спать, поэтому оба рано проснулись. Я хотел заняться вчерашним ужином, но был схвачен женой, причем она знала, за что хватать, чтобы я забыл обо всем на свете, кроме ее прелестей. Закончив постельную баталию, мы отправились утолять голод.

— Чего хорошего в том, что ты так рано встаешь? — спросила она, когда поели и опять вернулись в кровать. — Все еще спят, и в комнатах темно. Может быть, зажечь лампу и почитать?

— Не стоит портить глаза, — остановил я ее. — И потом, эти светильники сильно воняют, а сейчас еще холодно, чтобы открывать окна. Сделаем мы нормальный свет, просто этим пока некогда заниматься. Давай лучше полежим, и ты мне расскажешь о себе.

— В моей жизни было мало интересного, — сказала Адель. — Даже если дочерей любят, им обычно уделяют мало внимания. Их учат грамоте и этикету и заботятся о нарядах, но это работа учителя и слуг, а родители все внимание уделяют сыновьям, особенно наследнику. Книг было мало, особенно интересных для меня. Девчонок подходящего возраста и положения в нашем замке не было, поэтому приходилось дружить с мальчишками и играть в их игры. Здесь бы такое непотребство быстро пресекли, но на севере многие женщины владеют оружием и это не считается позором. А потом погибли родители, и за мной вообще перестали присматривать, что хотела, то и делала, пока не приехал опекун. Здесь я тоже никому не была нужна. Поселили в комнаты, обеспечили всем необходимым и забыли. Позапрошлой зимой я сама о себе напомнила. К тому времени я уже округлилась в нужных местах, поэтому перестала быть для мужчин пустым местом. Таким уже можно ходить на праздники и балы. Иной раз берут и более молодых, но они приезжают только с родителями.

— И что же ты отколола? — спросил я.

— Ничего особенного, — улыбнулась она. — На одном из трех балов зимнего праздника пригласила тебя на танец. Ты вообще ни с кем из девушек не дружил, и никто из них не стремился попасть в твою кровать: всех интересовал не младший принц, а наследник. А мне ты нравился, вот я и подумала… А ты мне отказал, причем довольно грубо. Чего мне тогда стоило не зареветь… Наверное, помогла злость. В южном дворце есть коридор, где собираются те, кому срочно понадобилось… тепло. Вот я туда и отправилась. Заарканю, думала, кавалера и пусть хоть за портьерой… А там на весь коридор один слабый фонарь, поэтому видно плохо. Мужчину от женщины отличить можно, а вот внешность разглядишь только под фонарем. Я прождала совсем недолго, когда в коридор заскочил один из кавалеров. Я в него вцепилась не от желания, которого не чувствовала, а из боязни, что он сейчас уйдет. Он и так ушел, но перед этим высказал мне свое мнение о молоденьких дурочках с севера, которым непременно подавай принца. Это был твой братец, который возвращался от отшившей его дамы и был не в самом лучшем настроении. На мою беду в тот коридор заглянули несколько дворян. Герт не сдерживался, поэтому им было все слышно. На следующий день о моей неудачной попытке заполучить в кровать хоть одного из принцев судачили все местные сплетники. Графиню Барнель помнишь? Так вот эта стерва, когда я гуляла в зимнем саду, посоветовала мне заняться не принцами, а их отцом. Понятно, что для этого совета она выбрала такой момент, когда поблизости было много придворных.

— Тебе от меня одни неприятности, — сказал я. — Смотри, уже светает.

— Я боюсь, Кирен! — всхлипнула Адель. — Я впервые в жизни счастлива, но мое счастье висит на волоске. Ты наполнил мою жизнь смыслом и даришь тепло и радость, но все эти походы в другой мир держат меня в постоянном страхе! А теперь еще и жрецы!

— Сегодня же займусь нашей защитой, — пообещал я. — Ты, кстати, тоже будешь носить бронежилет. Не во дворце, а когда будешь его покидать. Не нужно плакать: это вредит твоей красоте и нашему ребенку. Я не меньше тебя хочу, чтобы все неприятности наконец закончились, поэтому стараюсь не рисковать. Все, встаем, а то сейчас придут слуги. Еще не забыла, что за вчерашнее нужно извиняться?

— Ладно, дам я ему деньги, — пробурчала натягивающая платье жена. — А извиняться не буду: может быть, у вас и не так, а у нас господа перед слугами не извиняются. Тебя просто не поймут и еще сильнее испугаются.

Позавтракав, я связался сначала с Сигаром, а потом с Гератом, и предупредил, чтобы шли на посадку. О карете с эскортом я с Ортаем договорился еще вчера, а Бродера решил сегодня не брать. Я чуть задержался, поэтому в карету сел самым последним.

— Приветствую вас, баронесса, — поздоровался я с Эммой. — Решили составить нам компанию?

— Хочу посмотреть на вашу дружину, милорд, — ответила она. — Там у вас есть чужие, а я любопытная, как и все женщины. Но, если вы возражаете…