Маргит Сандему - Женщина с берега Страница 9

В ответ он коротко кивнул первому, ведь Господь не предназначил священников для того, чтобы самостоятельно разнюхивать что-то. Это был удел собак, а не божьих людей.

Третий был юноша, закутанный в плащ с капюшоном, из-под которого видны были только глаза. Он сказал им, что его зовут Хавгрим. Больше ничего они от него не добились.

Ближайший двор оказался зажиточным, манившим возможностью хорошенько поесть и выспаться. Они поскакали прямо туда и были радушно приняты, их лошадей поставили в конюшни, а самих путников пригласили в теплую гостиную.

— Мир вам Божий, — сказал в качестве приветствия Натан.

— И вам мир Божий, — пробормотал в ответ крестьянин, а его жена молча кивнула. — Что заставило вас отправиться в путь в такую дождливую погоду?

Священник ответил:

— Я призван нести службу Господу в языческих пустошах Херьедалена. Мой путь лежит в Свег.

— А я направляюсь в Трондхейм с королевским поручением, — сказал Дидерик Сверд. — Упрямые норвежцы опять взбунтовались и не хотят слышать о датском правлении, считая, что могут справиться сами. Король Густав попросил меня разведать, каковы настроения среди трондхеймских крестьян, .раз уж я оказался в этих краях. Мы с господином Натаном встретились в Мооре и решили ехать дальше вместе, раз уж нам по пути».

Подняв от рукописи глаза, Андре задумался. Странная это была рукопись. Что за предание собиралась описать Герд, мать Петры? Вначале повествование шло в упругом ритме, но постепенно сила слога сходила на нет, словно писательница не осмеливалась излагать свои мысли дальше. Ему запомнилась написанная ею фраза: «Те, кто знал об этом, либо умерли, либо позабыли все». Откуда тогда ей все это стало известно? Было ли это выдумкой или же она записала все со слов матери?

Андре, разумеется, искал то, о чем упоминали Ванья и Бенедикта: связь с родом Людей Льда. Но он не находил этого — пока, хотя речь шла о Трондхейме. Имел ли какое-то отношение к роду Петры Дидерик Сверд, направлявшийся в Тренделаг?

И Андре принялся читать дальше.

«Крестьянин вопросительно посмотрел на третьего из них.

— А этот, — игриво заметил Дидерик Сверд, — приблудился к нам по дороге. Беспутный вояка, служивший наемником где-то в Европе. Теперь он мой телохранитель, ведь одному небезопасно странствовать в безлюдной местности.

Эльвдальский крестьянин встал и произнес на своем почти непонятном диалекте:

— Господа, если вам нужно в Свег и в Трондхейм, возвращайтесь назад в Моору, а оттуда следуйте на север! Здесь же вы поедете наугад, по пустошам и окружным путям.

— Нам известно, что лучше всего ехать на север, — кивнул Дидерик. — Но мне хотелось бы проехать по этой долине. Мои предки родом из эльвдаленских деревень, и два дня я уже пытаюсь найти следы их пребывания здесь, но бесполезно.

— Я же хочу воспользоваться этой поездкой, чтобы донести слово Божье до одичавших душ, живущих в этих пустошах, — сказал священник Натан. — Однако все мои проповеди до сего дня не доходили до их ушей. Люди не хотят внимать угрозам Господа, ниспосланным ожесточившимся душам. Они слышать не хотят о муках ада, ссылаясь на то, что земная жизнь — настоящий ад.

— Почему бы в таком случае не говорить им о Божьей милости, ниспосланной тем, кто следует его заветам? — предложил крестьянин.

— Этого они не заслужили, — огрызнулся священник. — Только после того, как они падут передо мною ниц, страшась гнева Господня и будут умолять меня об отпущении грехов, только тогда я смогу заговорить с ними о рае.

Крестьянин ничего на это не ответил, но его раздувающиеся ноздри явно свидетельствовали о его помыслах. И снова он бросил взгляд на третьего, сидящего в темном углу, подальше от печки. Теперь этот человек снял с себя плащ и шляпу, его темные волосы обрамляли маловыразительное лицо. Он не был стар, скорее, он слишком молод для того, чтобы воевать на кровавых полях сражений в Европе, но вид у него был достаточно суровый, хотя на лице его невозможно было прочесть никаких мыслей и чувств. Это был статный молодой мужчина с такими густыми и темными бровями, что его зелено-карие глаза казались светлыми.

Дидерик Сверд был лет на десять старше остальных, волосы у него были пепельно-русые, губы красиво очерченные. Он был одет, как и подобает придворному, в сапоги с отворотами, в бархатную куртку с кружевами на вороте и на рукавах».

Андре снова отложил рукопись. Откуда все это было известно писательнице? Тем более, то, что они говорили! Нет, наверняка она все это выдумала: с такими подробностями предания не рассказывают.

Но было трудно сказать, что было старинным преданием, а что — выдумкой самой Герд.

Во время чтения у него созрела одна мысль: та, что написала все это, любила писать. И многие в роду Людей Льда обладали таким даром.

Не являлось ли это первым признаком того, что в ее жилах текла кровь Людей Льда?

Это была лишь туманная и необоснованная гипотеза. Но мысль эта понравилась Андре. У него возникло желание читать дальше.

«— И как же вы думаете проехать из долины Эстердала в Свег? — спросил крестьянин.

— Мы поедем напрямик.

— Нет, нет, — сказал крестьянин, качая предупредительно головой. — Мы никогда не ездим этим путем, это очень опасно. Возвращайтесь в Мору, пока еще не поздно, и не думайте поехать через лес, тянущийся от нас к Херьедалену! Вы никогда не выберетесь оттуда.

— Детские сказки! Двое воинов и священник! Думаешь, мы испугаемся волков? Или медведей? В разговор вмешалась жена крестьянина.

— В этих лесах следует опасаться другого, господа, — сказала она.

— Разбойников?

— Речь идет не о них.

— Если ты хочешь запугать нас ведьмами и водяными, ничего не получится! Мы не суеверны. А в случае чего нам поможет священник.

Слова, сказанные славным Дидериком Свердом, свидетельствовали о том, что он не чужд был мифических представлений о действительности.

— Священник может вам пригодиться, — согласилась жена крестьянина. — Но ведьмы не любят, когда их тревожат.

— Ну хорошо, тогда скажи нам, чего мы должны опасаться. Не можем же мы ходить вслепую.

— Вы можете заблудиться, — сухо заметил крестьянин.

— Это нас не пугает. Мы не дети.

Но крестьянин упрямо настаивал, на своем эльвдальском диалекте, стараясь говорить как можно более внятно:

— Тропы там заколдованные. Мы сами никогда не ходим в тот лес. Ведь даже если человек думает, что знает, куда ведут эти тропинки, неведомые силы все равно поведут его по той тропе, на которую не следует ступать людям.

— Мы будем ориентироваться по солнцу и по деревьям.

— Солнца в чаще не видно, и ветры туда не долетают, так что на стволах деревьев нет никаких следов. Его жена встала и, обращаясь к своему мужу, произнесла на диалекте, который никто из присутствующих толком не понимал, ведь это был один из самых трудных диалектов в Швеции: