Дэвид Геммел - Друсс-Легенда Страница 9

— Здорово же ты потрудился, — сказал тихо подошедший Шадак.

Друсс кивнул.

— Хоронить их не было времени. Может быть, солдаты заметят дым.

— Возможно — но тебе надо отдохнуть. Нынче вечером силы тебе понадобятся. — Шадак пошел прочь, и Друсс залюбовался его плавной, уверенной походкой.

Она восхищала юношу, как восхищала и ласка, с которой Шадак принял Таилию. Словно отец или брат. Друсс знал, что девушка нуждается в утешении, но сам не способен был утешить ее. Он не обладал легкостью общения, как Пилан или Йорат, и в обществе женщин и девушек всегда держался неловко.

Только не с Ровеной. Он помнил день, когда Ровена с отцом приехали в деревню, — это было прошлой весной. С ними вместе приехали несколько других семей, и Ровена, стоя у повозки, помогала разгружать мебель. Друссу девушка показалась хрупкой, как тростинка, и он подошел к ней.

«Давай помогу», — буркнул он, пятнадцатилетний, грубее, чем намеревался. И она обернулась к нему с открытой дружеской улыбкой. Друсс принял у ее отца стул и отнес в недостроенный дом. Когда всю мебель разгрузили и расставили, Друсс хотел уйти, но Ровена вынесла ему воды.

«Какой ты милый, что помог нам. Ты очень сильный».

Он пробормотал в ответ что-то неразборчивое. Она назвала ему свое имя, а он так и ушел, не назвавшись. В тот же вечер, увидев его у южного ручья, она подошла к нему и села рядом — так близко, что он оторопел.

«Красиво тут, правда?» — сказала она.

Да, вид был красивый. Горы высились, как седоголовые великаны, солнце золотым диском горело на небе цвета расплавленной меди, на холмах цвели цветы. Но Друсс не видел этой красоты, пока девушка ее не заметила. Его объял покой, словно его беспокойный дух укутали теплым одеялом.

«Меня зовут Друсс». — «Я знаю. Я спросила у твоей матери, где тебя найти». — «Зачем?» — «Ты первый, с кем я здесь подружилась». — «Как так подружилась? Ты ведь меня не знаешь». — «Почему же, знаю. Ты Друсс, сын Бресса». — «Этого недостаточно. Меня... не любят здесь». Он сам не знал, почему так легко в этом признается. «Не любят? Почему?» Она задала свой вопрос совершенно невинно, и он повернулся к ней. Ее лицо было так близко, что он вспыхнул и отодвинулся. «Наверное, потому, что я грубый. И говорю мало А иногда на меня находит злость. Не понимаю я их шуток и прибауток. Люблю быть один». — «Хочешь, я уйду?» — «Нет! Я сам не знаю, что говорю». И он побагровел еще пуще.

«Тогда будем друзьями?» — спросила она, протянув ему руку. «У меня никогда еще не было друга», — признался он. «Пожми мне руку, и начнем прямо сейчас. — Ее теплые пальчики коснулись его мозолистой ладони. — Ну как, друзья?» — улыбнулась она. «Друзья». Она хотела убрать руку, но он задержал ее в своей, потом отпустил и сказал: «Спасибо». «За что?» — засмеялась она. «Сам не знаю. Просто ты подарила мне то, что никто еще не дарил. И для меня это очень серьезно. Я буду твоим другом, Ровена, пока звезды не угаснут». — «Поосторожней с такими обещаниями, Друсс. Ты не знаешь, куда они могут тебя завести».

Кровля затрещала, охваченная огнем.

— Иди-ка выбери себе лошадь, воин, — крикнул Шадак. — Пора в дорогу.

Взяв топор, Друсс обернулся к югу. Где-то там была Ровена.

— Я иду к тебе, — шепнул он. И она его услышала.

Глава 3

Повозки катились весь день и всю ночь. Ошеломленные пленницы поначалу сидели тихо. Потом на смену оцепенению пришло горе, и они залились слезами. Всадники, сопровождавшие повозки, велели им замолчать — но тщетно. Тогда мужчины влезли в фургоны и принялись раздавать удары и шлепки, угрожая прибегнуть к кнуту.

Ровена со связанными впереди руками сидела подле Мари, тоже связанной. У Мари опухли глаза — и от слез, и от удара, угодившего ей в переносицу.

— Как ты? — шепнула Ровена.

— Они погибли, — был ответ — Они все погибли. — Мари смотрела перед собой невидящими глазами.

— Но мы-то живы, — тихо и ласково сказала Ровена. — Не теряй надежды, Мари. Друсс тоже жив. А с ним идет еще один человек — великий охотник. Они следуют за нами.

— Все погибли. Все.

— О, Мари! — Ровена потянулась к подруге связанными руками, но та с криком шарахнулась прочь.

— Не трогай меня! — Она впилась в Ровену диким горящим взором. — Это из-за тебя нас постигла кара. Из-за тебя, ведьма!

— Неправда! Я ни в чем не виновата!

— Она ведьма, — громко завопила Мари, и другие женщины в повозке уставились на них. — У нее дар ясновидения. Она знала о набеге, но нам ничего не сказала.

— Почему ты молчала? — подала голос дочь пекаря Ярина. — Мой отец погиб, и братья тоже. Почему ты нас не предостерегла?

— Я ничего не знала до последнего мгновения!

— Ведьма! — взвизгнула Мари. — Ведьма проклятая! — И связанными руками ударила Ровену по голове. Та повалилась на других женщин, и они принялись молотить ее руками и ногами. Всадники бросились к повозке. Ровена вылетела наружу и тяжело грянулась оземь.

— Что тут творится? — заорал кто-то.

— Ведьма! Ведьма! Ведьма! — вопили женщины. Чья-то грязная рука схватила Ровену за волосы, и она увидела перед собой худое, покрытое шрамами лицо.

— Ведьма, значит? — проворчал мужчина. — Сейчас поглядим. — Он вынул нож, коснувшись острием ее шерстяной кофты. — Говорят, у ведьм три соска.

— Не трогай ее! — крикнул другой голос, и к ним подъехал всадник. Бандит убрал нож.

— Я не собирался ее резать, Хариб. Ведьма она или нет, за нее дадут хорошую цену.

— Очень хорошую, если она вправду ведьма. Посади ее с собой на коня.

Говоривший был смугл и темноглаз. Нижнюю часть его лица скрывал бронзовый шлем. Он пришпорил коня и ускакал, а державший Ровену разбойник сел в седло, пристроив ее за собой. От него разило потом и немытым телом, но Ровена этого не замечала. Глядя на повозку со своими недавними подругами, она заново переживала свою потерю.

Еще вчера мир был полон надежды. Их дом был почти готов, муж начинал ладить со своим мятежным нравом, отец наконец-то вздохнул свободно, Мари мечтала о ночи с Пиланом.

И вот за какие-то несколько часов все переменилось. Ровена потрогала брошь у себя на груди... и увидела, как ее муж превращается в Побратима Смерти.

Слезы тихо потекли у нее по щекам.

Шадак ехал впереди, читая следы, а Друсс и Таилия следовали за ним бок о бок — она на гнедой кобыле, он на рыжем мерине. В течение первого часа Таилия почти не разговаривала, что вполне устраивало Друсса, но когда они поднялись на взгорье перед долиной, она тронула его за руку.

— Что вы намерены делать? Зачем мы едем за ними?

— А ты как думаешь? — буркнул Друсс.

— Но нельзя же вступать с ними в бой! Вас убьют. Не лучше ли отправиться в Падию, где стоит гарнизон, и послать за ними солдат? — Друсс посмотрел на Таилию — ее голубые глаза покраснели от слез.