Алексей Чернов - Темный рыцарь Алкмаара Страница 9

Зитаар остался жив, но был унижен, Ашган – посрамлен. Но все это казалось Даргану таким неважным по сравнению с тем, что Лиин ответила «да» этим утром, едва лишь он заговорил о своей любви.

Так, за этими событиями, миновал месяц цветения вишни, окончилась пора свадеб, убрали пиршественные столы, и призванные на празднества духи предков удалились в свои усыпальницы – под присмотр ленивых слуг, что ухаживали за мумиями и охраняли склепы. В тот год – отметили все старики – слишком мало домов в Алкмааре возвели для свадеб праздничные беседки, а предки шептали свои благословления новобрачным невнятно и запинаясь. На вопрос – не будет ли войны с Империей или не призовет ли Империя алкмаарцев воевать с гномами, предки отвечали «нет», но это не успокаивало, и тревога все возрастала. Наступил месяц жаркого солнца, но Дарган не торопился покидать Альзонию. Теперь каждый день он виделся с Лиин.

Они бродили по саду ста сосен, стояли у песчаного фонтана. Изо рта окаменевшего чудища текла струйка песка, сбегала в мраморную чашу, оттуда, подобно струям воды, переливалась в другую. Так три чаши пересыпали песок, пока он не собирался в самой большой, четвертой, похожей на круглый бассейн, чтобы оттуда утечь неведомо куда – темное пятно, вокруг которой крутилась песчаная воронка, никогда не расширялось, чтобы позволить заглянуть в пропасть, где постоянно исчезал песок.

– Литься песок заставляет магия,– сказала Лиин и подставила руку под шуршащую струю.– Так течет наша жизнь, ускользая и ничего не оставляя после себя. В детстве я думала, что в песочных часах течет само время. Я разбивала часы, хватала песок и сжимала в пальцах, уверенная, что сумела остановить время. Я шептала над ним свои заклинания: «Пусть я буду всегда» – и всем детям вокруг говорила, что они тоже должны повторять мои заклинания,– тогда точно-точно никогда не умрешь. Мы преобразимся и станем бессмертными, как эльфы. Кто-то пытался мне робко возражать. Но я гневно повторяла: «Это верное заклинание». Уступив, ребятня хором повторяла за мной: «Пусть я буду всегда», но, как мне казалось тогда и кажется теперь, остальные не верили, что мы преобразимся.

– После смерти мы становимся духами-предками,– напомнил Дарган.

– Я не хочу быть духом! – воскликнула Лиин.– Я хочу быть всегда! Если бы я могла так сильно сжать пальцы, чтобы удержать время в горсти!

Она сжала кулачок, будто в самом деле надеялась, что сумела уловить быстротечное время.

Дарган улыбнулся и едва слышно прошептал заклинание, которому научил его отец.

– Посмотри,– сказал он Лиин.– Отряхни песок и посмотри.

Она отдернула руку. Вся кожа ее сверкала мелкими золотыми песчинками. Как будто песок, что изо дня в день лился в фонтане, был золотым.

– Не может быть! – Лиин засмеялась.– Как ты это сделал?

– Ничто не проходит бесследно. Просто мы не всегда замечаем оставшиеся следы. Вот взгляни! – Он извлек из-под одежды медальон и показал «эльфийскую скорлупку» Лиин.

– Какая красота! – воскликнула девушка, тут же позабыв о песке времени и ускользающих минутах.

– Божественная красота. Ведь это работа самого могущественного Галлеана, бога эльфов и мужа Солониэль.

– Могущественный Галлеан!.. Но он мертв, его убил Вотан,– радость в голосе Лиин разом погасла.– Любое могущество ничтожно перед смертью. А смерть – это вечный плен… – Лиин помрачнела и стряхнула песок с ладоней, который тут же утратил свой золотой блеск.– Ты знаешь, как погиб Галлеан?

– Его убил гномий бог, пытаясь получить земли эльфов и завладеть прекрасной Солониэль. А чтобы Галлеан никогда не воскрес, Вотан обратился огромным волком, вырвал сердце соперника и зашвырнул на солнце. Несчастная Солониэль бросилась за сердцем, летящим по небу светлой кометой, и успела схватить его. Только жар солнца сжег ее тело, и она превратилась в ужасный скелет, лишенный плоти. Не умерла, но сделалась ужасной безмясой богиней.

– Где она теперь? – спросила Лиин, печалясь, будто Дарган был Галлеаном, а она – прекрасной богиней жизни Солониэль, в честь которой эльфы назвали море у восточных берегов своих пределов.

– Никто не знает. Скорее всего, бродит в эльфийских лесах и оплакивает своего мужа.

– Ты думаешь, это правда, то, что мне сейчас рассказал?

– Не знаю. Но уже очень давно никто не видел ни Солониэль, ни Галлеана. А стоит мне поднести медальон к уху и прислушаться, как начинает казаться, что я слышу далекий женский плач. Вот, послушай.– Он протянул медальон Лиин, не снимая цепочки с шеи.

Та склонила голову, прижала к уху. И в самом деле, услышала далекий плач.

– Может, это стон заключенного в медальоне духа?

– Нет внутри никого. Медальон пуст. Но… я когданибудь наполню его, обещаю.

– Как именно? Песком? Золотом? Водой?

– Этот талисман называют «Свет души». Я наполню его своей душой. То есть помещу туда свою душу.

– Хочу напомнить тебе: тогда ты умрешь.

– Именно. Мы все умрем рано или поздно.

– Я не умру! Я буду всегда! – упрямо воскликнула Лиин.– Я никуда никогда не уйду. Мне будет скучно среди бесплотных предков. Скучно и тесно в склепе.

– Хорошо, ты станешь алкмаарским эльфом. Но мне придется умереть, у меня нет твоей веры. Так вот, в момент смерти… надеюсь, это случится не скоро. Но ты… обещай, что ты уловишь мой последний вздох и поместишь в медальон мою душу.

– Дарган, опомнись! Ты превратишься в узника медальона! – Она возмутилась, даже топнула ножкой, мысль о неволе приводила ее в ярость.

– Что с того?

– Наши дети уже не смогут беседовать с твоей душой, звать тебя на пиры и праздники, вкушать пищу, когда твой дух присутствует за столом.

– Да, не смогут,– кивнул Дарган.– Но это меня не печалит. К тому же вряд ли сыновья и внуки будут так сильно по этому поводу печалиться: предки бывают такие зануды. Зато я дам силу талисману, мой артефакт превзойдет артефакт дома Таг и, возможно, многие другие. Кто знает, быть может, мои сыновья станут сильнее сыновей короля-жреца Ашгана. Тогда наши потомки встанут во главе могущественного дома. Увидеть возвышение и торжество своих потомков – разве этого мало?

– Вечное рабство в обмен на власть?

– Это не рабство,– покачал головой Дарган.– Это великое служение. И бессмертие. У тебя одна мечта о бессмертии – у меня другая. Ты будешь носить мою душу на своей груди – разве это не счастье?!

– То были детские фантазии – я-то не стану бессмертной! – отреклась от своих вымыслов Лиин.– Но ты останешься навеки прикованным к медальону.

– Это меня не пугает.

– Однако никто из твоих предков не захотел такой чести! – воскликнула Лиин.

Дарган поразился: его невеста слово в слово повторила фразу Ашгана.