Екатерина Швецова - Это мой мир Страница 9

Темно-красная жидкость запирала кровь, темно-синяя восстанавливала ауру и наполняла ману, а желтая – лечила от яда…. А жмырк с ними! Приму все, а там уж организм сам разберется, что для него важнее.

Я устало прислонила голову к холодному желтому камню. Мозги гудели, как стая взбешенных пчел. Мысли путались. Отдохнуть, поспать… Здесь и сейчас, а иначе…

Проснулась я неожиданно и легко. Еще бы! Прислоненный к груди арбалет разбудит кого угодно.

Сведя в кучу разбегающиеся глаза, я увидела и кончик болта, светившегося лиловым, и сам арбалет – добротный, тяжелый, пробивающий броню с пятидесяти шагов. Сумолтирская работа – не из последних. И его обладателя, с рыжими, непослушными волосами.

– А ты живучая. Оставляя тебя в пустыне, я думал, что больше уже никогда не увижу. И вот на тебе! Мой друг получает стрелу в самом безопасном месте этого мира! Если бы не моя постоянная настороженность и ожидание чего-то подобного, лежал бы я сейчас с ним рядышком.

Я не спешила вступать в бессмысленный разговор. Зачем? Тратить время на бесполезные слова, если можно поискать в сапоге припрятанный кинжал? Его мягкая рукоять приятно легла в ладонь, и я почувствовала себя гораздо увереннее.

– Сегодня я сделаю этому миру необычайный подарок. Я убью тебя. Такие твари не должны жить. Убийцы, вроде тебя, жаждущие только крови, не должны засорять землю.

– А ты у нас поборник чистоты? Ни за что не поверю, что тобой движут только благородные мотивы.

Он осклабился, но больше ничего не сказал. Все произошло за доли секунды. Только что он стоял передо мною, потрясая арбалетом, и в ту же секунду завалился на бок, вскинув руку к распоротому горлу. Спасибо Филутерусу, знаменитому учителю наемников, научил парочке молниеносных выпадов.

Я посмотрела в его затухающие глаза и достала меч. Для отрубания головы, кинжал был слишком короткий.

Глава 3. Путешествие начинается

Я въехала в город через западные ворота, вместе с большим караваном, возвращавшимся из опасного путешествия из столицы. Неопытный наемник повел его через болота, умудрившись утопить двух лошадей, груженных продовольствием, и нарваться на отряд филор, утыкавших вьюки кучей стрел, от чего те стали похожи на рассерженных ежей.

Злые и угрюмые, они даже не стали спорить со стражниками, которые содрали с них дополнительно пять монет за ввоз неразрешенного количества стрел. Все их мысли были только о еде и выпивке, и я их прекрасно понимала, как раз вспомнив съеденную лошадь, навьюченную всем запасом воды.

Сунув хитро ухмылявшимся стражам положенные десять монет со всадника, я проехала внутрь города, и придержала коня, порывающегося вновь перейти на бодрую рысцу. Скакать в городе имели право только градоправители, гонцы и стражники, так что мне пришлось поехать шагом.

Мимо меня проплывали грязные, обшарпанные домики, высотой не более двух этажей, но в основном одноэтажные. Фасады и торцы их были густо обмазаны ровным слоем рыжей глины, поверх каменной кладки, что некогда придавало им весьма симпатичный вид. Сейчас же этот наспех сделанный ремонт по большей части растрескался, а в некоторых местах и вовсе обвалился, открывая внутреннюю начинку дома – серые, неровные камни.

Кое-где жильцы пытались маскировать эти изъяны, замазывая дыры новым слоем глины, но это лишь больше бросалось в глаза. Ситуацию исправила быть может, лишь полная переделка, но, скорее всего она была просто не по карману большинству жителей.

Мартисел был маленьким, но вполне самодостаточным городком, на территории которого находился храм монахов отшельников, почитателей Бога Игосека – на севере, там, где городские стены встречались с горным перевалом, они выстроили свой храм, и никогда не спускались вниз, к обычным людям. Как и за счет чего они жили, не знал доподлинно никто. Да и не интересовало это простых людей.

У подножия храма, слева от западных ворот, вольготно расположился Вито-скот-нор – школа наемников. Именно ее двери, и эти городские ворота, впервые выпустили из своих недр молодую наемницу по имени Лариссэ, имеющую при себе лишь потрепанный легкий доспех со следами ржавчины, шатающийся меч, сломавшийся у рукояти после первого же удара, и клячу, на подобии той, что везла меня через пустыню. Спустя всего лишь неделю, я уже заработала на приличное оружие(отмахиваясь от врагов трофейным, отнятым у первого же встречного) и доспех. Коня же я сменила через много месяцев, когда подвернулась удача, вернуться в стены ставшего родным города, который я так не любила.

Я посмотрела на красную каменную стену, имеющую форму идеального круга, скрывающую за собой мой второй дом. Здесь я провела долгих десять лет. В постоянных тренировках и лишениях. Особая диета, обусловленная плохим финансированием со стороны государства, которое с каждым годом все меньше и меньше желало видеть воинов, подобных мне, на улицах, непомерная нагрузка с утра до вечера и краткий отдых на жестких кроватях, закалили не только мое тело, но и дух. С тех пор я больше никогда не нуждалась ни в изысканных блюдах, ни в перинах, ни в долгом сне.

За небольшими воротами, мимо которых я как раз проезжала, находился внутренний двор, он же, тренировочный плац, где я и группа из шестидесяти человек каждый день отрабатывали новую технику. Два часа занятий, и мы уходили в здание, споласкивать разгоряченные тела над бадьями, освобождая место для тренировки другой такой же группе воинов, старше, либо младше нас по возрасту.

Затем мы садились за карты и книги, и изучали местности, распространенных чудовищ и общие принципы борьбы с оными. А так же методы выживания и обычаи других народов. Эти занятия всегда подвергали меня в уныние и апатию. Я садилась за самый дальний стол и рассеянно перелистывала драгоценные фолианты, походя рисуя на их страницах галочки и цветочки. Мне казалось, что тренировки и реальный бой, это как раз то, что нужно настоящему воину. А книги и гремуары должны изучать маги или же лекари. Как показали дальнейшие годы, я была совсем не права.

Внутренний двор брали в кольцо хозяйственные постройки, такие как главное здание, которое находилось строго по центру, где мы изучали теоретические науки, справа от него, примостилась столовая, вмещавшая в себя одновременно только десятую часть учеников, а также преподавателей, обедающих в отдельном эркере.

По обе стороны от этих зданий высились казармы, в которых мы проводили только несколько часов, отведенных нам под сон. В школе не существовало разделения на женские или мужские помещения, так как девушек, решивших посвятить себя искусству воителя, было очень мало. Поэтому на ближайших к моей кроватях спали парни и никто не испытывал ни стыда, ни неловкости по этому поводу. Впрочем, мы так уставали за день, что уже не замечали ни половых различий, ни того, где, как и на чем спим.