Наталья Турчанинова - Твой навеки, шанс Страница 9

Я резко остановился, развернулся, и налетел на старушку, осторожно семенившую по тротуару. Ручка хозяйственной сумки, которую она несла, оборвалась, и на черный асфальт посыпались ярко-оранжевые апельсины.

— Простите. Я… сейчас соберу.

Я бросился подбирать золотые плоды, которые весело катились по земле и были похожи на мои искры. Старушка бормотала какие-то невнятные благодарности и улыбалась. А потом, когда я высыпал все собранное обратно ей в сумку, вытащила из пакета апельсин, сбереженный от падения, и протянула мне.

— Спасибо, — пробормотал я, взял маленькое, оранжевое земное солнышко и почувствовал на мгновение, что мне богу Шансу, подарили человеческую, искру удачи.

Мы с Константином общались уже около трех недель. И постепенно я начал замечать, что он меняется. Стал увереннее держаться, двигаться свободнее, как будто больше не опасаясь споткнуться на ровном месте.

Странно, но люди очень зависят от внешних обстоятельств. Им не хватает спокойствия, уравновешенного отношения к событиям и стабильности характера, когда что-то, пусть самая мелочь, идет не так в их человеческой жизни. Мы, боги, лишены этой зависимости. Может быть, оттого, что не испытываем страха. Внутреннюю уверенность и невозмутимость Рока не сокрушить ничем. Активность и безудержную деятельность Фема вряд ли можно остановить. И мое упрямство, похоже, не переупрямишь.

Будучи человеком, Константин приобретал равновесие духовное вместе с материальной стабильностью.

Получив возможность быть “не хуже других” в финансовом плане, таком значимом для мужчин, он чувствовал себя более полноценным. Взгляд его все чаще останавливался в центре объекта, заинтересовавшего моего протеже, а не скользил мучительно от одного края до другого и не уходил в пол. Движения и жесты стали более четкими, он больше не плелся бесцельно и не бежал слепо неведомо куда. Речь зазвучала внятно и логично. По крайней мере мой приятель научился спокойно озвучивать вслух свои желания. Мучительное: “вот… я… как ты считаешь?., подумал… ну… может быть, мы…” теперь заменялось простой фразой; “Пойдем поужинаем”.

Я радовался за парня и только начал получать удовольствие в его обществе. Как вдруг все началось сначала. Музыкант стал нервничать, мрачнеть и часами не хотел разговаривать со мной.

Творческий заскок, решил я…

Он сидел на втором этаже одного из самых дорогих ресторанов, за столиком у окна, одетый в эксклюзивный костюм от Черрути, мрачно смотрел в свою тарелку, где лежали представители морского ассорти в белом соусе, по триста за штуку, и молчал. Ждать, когда у него закончится полоса уныния, мне надоело, и я спросил:

— Константин, в чем дело?

— Ни в чем, — ответил тот, все еще рассматривая омара в окружении блестящих черных маслин и нежно-зеленого салата.

— Тогда почему ты не ешь?

— Не хочу.

— Что с тобой?

— Со мной ничего.

— Так. Значит, дело во мне?

Он помолчал, подцепил вилкой листик салата и снова уронил его на блюдо.

— Я поссорился с Агатой.

— С кем?

— С Агатой. Мою девушку зовут Агата! — Мне не понравилось раздражение, прозвучавшее в его голосе. Константин понял это и продолжил уже спокойнее: — Она спрашивает, откуда у меня вот это все. — Он потянул себя за отворот отлично сшитого пиджака. — Спрашивает, откуда деньги. И мне приходится врать ей. Последнее время я все время вру. Выкручиваюсь, что-то придумываю.

Вечные человеческие проблемы! Как они утомляют!

— Тогда говори правду.

— Правду?! Какую правду? Что я зарабатываю на жизнь не самым обычным для мужчины способом? Что переспать со мной стоит дороже, чем с профессиональной гейшей, и беру я деньгами, вещами, ремонтом в квартире?…

— Прости, но я не понимаю, что тебя смущает.

— Ты не понимаешь?!

— Я получаю удовольствие от общения с тобой и плачу за это. Мне не кажется это противоестественным.

— А мне кажется! Если бы ты помогла мне найти работу и я сам зарабатывал, в этом не было бы ничего предосудительного. Если бы мы поженились, у меня бы не было выбору я бы принял то, что ты даешь. Даже если бы ты просто любила меня, а я тебя — мы бы не делили ничего на твое и мое. Психологически, понимаешь! Я не могу спать с девушкой и получать от нее за это деньги. Меня это унижает.

— Относись к этому проще.

— Я не могу относиться к этому так, как относишься ты Как к сделке.

Я чуть отодвинулся от стола, положил ногу на ногу.

— Ты недоволен моей работой?

Константин смутился. Еще бы, упрекать меня в “непрофессионализме” несправедливо.

— Ты прекрасно справляешься со своей “работой”.

— Тебе свалился кирпич на голову? Облили грязью? Обсчитали в ресторане?

— Нет.

— Так в чем дело? Чем ты недоволен?

— Ну, пойми, люди так не общаются. Это ненормально!… — Он смотрел на меня почти умоляюще. — Я знаю, почти все мои друзья были бы счастливы жить с тобой, тратить твои деньги и ни о чем не спрашивать. Играть в исцеление от неприятностей, каждый день получать новые подарки… А я…

— А ты не можешь?

— Мы с тобой оба отлично знаем, что я ничего не смогу тебе вернуть.

— Но ты сам просил меня сделать тебя счастливым и удачливым. Я делаю.

Он улыбнулся своей искренней беззащитной улыбкой, и мне стало по-настоящему тошно в ответ.

— Отлично. Все ясно. Давай поступим так. Я оставлю тебя на сутки, и ты подумаешь, стоит ли нам… встречаться дальше.

Константин забеспокоился, подозревая, что обидел меня, должен был обидеть девушку, настойчиво в нем заинтересованную. Он вскочил, но я жестом заставил человека опуститься на прежнее место и гордо вышел из зала.

Вот теперь действительно пора задуматься, зачем он мне нужен? Какой смысл навязывать удачу тому, кто отталкивает ее обеими руками? Небольшое удовольствие — каждый день смотреть на унылую физиономию и ловить тягостные мысли о том, имеет ли он право получать удовольствие от общения со мной. Так что стоит хорошенько подумать, надо ли возвращаться к бестолковому смертному после короткого испытательного срока.

Я вышел из ресторана, все еще не меняя привлекательного женского облика, но не успел сделать и нескольких шагов. Высокий тонкий каблук одной из туфель, которые носила девушка Удача, неожиданно подвернулся. На совершенно ровном месте. Я понял, что теряю равновесие, и не успел даже удивиться…

Материальное воплощение успеха, великолепный бог Шанс сидел на холодных, жестких камнях тротуара и с изумлением рассматривал ногу, которая нестерпимо ныла в щиколотке. Вот это и есть человеческая боль? Я, конечно, знал, какая она, приходилось чувствовать через других людей, но никогда не доводилось испытывать лично. Как неприятно. Глупо!