Иван Безродный - Аэлита. Новая волна: Фантастические повести и рассказы Страница 9

— Почти угадал, — произнес Павел с усмешкой, отдающей дань проницательности старожила. — Но не в больнице. В родильном доме.

Как Павел и ожидал, старик среагировал весьма живо.

— В роддоме? Да, есть тут роддом… Погоди-ка! Чего-то я не понял… Ты говорил, что три года ее не видел, а она рожать собралась?..

— Не слишком приятное положение вещей, верно? — еще раз усмехнулся Павел. Усмешка получилась довольно кислой.

Дежурная медсестра явно не была в восторге от раннего посетителя, оторвавшего ее от чашки кофе.

— Надежда Еремеева? Сейчас проверю. А вы кто ей будете?

— Муж. Я понимаю, что сейчас не приемное время и…

— Погодите, все потом, — дежурная придвинула к себе антикварного вида компьютер. — Так — Еремеева Надежда Степановна, поступила девятого ноль восьмого семнадцатого, отделение… Ой! Это же…

Чем-то до глубины души потрясенная, девушка несколько секунд вглядывалась в экран, затем подняла глаза на Павла. Она тотчас же отвела взгляд, но скрыть застывший в нем ужас ей не удалось.

— Что случилось? — с удивлением Павел обнаружил, что голос его срывается. — Что-то с Надей? Да ответьте же!

— Н-ничего. — Дежурная по-прежнему не хотела смотреть ему в лицо. — Ничего особенного. Она жива и здорова. Ей… Да вы не переживайте так! Просто… — она беспомощно развела руками, явно не находя, что сказать.

— Что-то с ребенком?

— Я должна позвонить, — заявила медсестра уже увереннее, — а вы… Подождите минутку, ладно? — Она вышла, прихватив со стола телефон и не забыв выключить компьютер. Оставила Павла одного и в полном недоумении.

Что, собственно, все это значит? Такое странное поведение, размышлял Павел, ни в какие ворота не лезет. Может, он напоролся на неврастеничку? Или действительно произошло что-то ужасное, связанное с его внезапно нашедшейся женой, и дежурная посчитала, что не вправе об этом рассказывать? Когда два дня назад ему вдруг неожиданно пришло извещение, что некая пропавшая без вести три года назад гражданка вдруг неожиданно обнаружилась в роддоме неведомого сибирского городка, Павел мгновенно забросил все дела и примчался туда так быстро, как только смог. У него были на то причины: Надя могла снова исчезнуть так же быстро и незаметно, как и в первый раз, — заметая следы с тщательностью, которая сделала бы честь матерому рецидивисту. Не желая спугнуть удачу, он никому не дал знать о своем приезде и ничего не сообщил ни в милицию, ни в родильный дом. Но теперь Павел уже сожалел, что не выяснил всех подробностей еще в Москве. Возможно, он совершил ошибку.

Вернулась медсестра, все еще встревоженная, но явно взявшая себя в руки.

— Вы должны подождать еще минут десять. Приедет Семен Игоревич, он вам все объяснит.

— Семен Игоревич?

— Наш главный врач. Семен Игоревич Рогов.

— В выходной день рано утром главный врач вскакивает с дивана и бежит на работу только потому, что дежурная медсестра не может или не желает разговаривать с посетителем. — Павел вложил в эту фразу весь свой сарказм. — И вы все еще будете утверждать, что ничего особенного не происходит?

— Я не должна вам ничего говорить. Собственно, мне только что запретили вообще с вами разговаривать. Но чтобы вы не сидели тут эти несколько минут как на иголках и хотя бы немного успокоились, я кое-что все-таки скажу. Ваша жена действительно жива, и ее здоровье после родов не ухудшилось. Вы сегодня наверняка с ней увидитесь, только несколько позже. Что касается ребенка, которого вряд ли можно назвать вашим — а вы-то это знаете наверняка, и здесь я ничего нового вам не говорю, — так вот, он тоже жив. Что касается его здоровья… ну, тут я могу сказать только одно — ничего не указывает на его скорую смерть. Это все чистая правда, хотя, конечно, не вся. Но это все, что вы можете от меня услышать. Хотите кофе?

Рогова долго ждать не пришлось. Твердыми шагами, мало согласующимися с его почтенным возрастом и внешностью университетского профессора, он прошел через холл, кивнул дежурной и остановился, внимательно посмотрев на Павла, словно оценивая, затем протянул руку.

— Здравствуйте, Павел Витальевич. Я ожидал вас, но, признаться, не так скоро.

— Ожидали меня?

— Вы — единственный близкий родственник Надежды Еремеевой, которого мне удалось разыскать.

Главный врач говорил спокойно и уверенно, но в уверенности этой скользила фальшь.

— Скажите же, наконец, что с ней?

— Думаю, ей предстоит стать мировой знаменитостью. Поймите, я совершенно осознанно воспользовался всей своей формальной и неформальной властью, чтобы пресечь распространение слухов до тех пор, пока не завершатся исследования. Но с вами я буду откровенен — вы ее муж и ваша реакция на произошедшее должна стать решающим аргументом. Я все еще в сомнении, — тут последовала небольшая заминка и новый обмен взглядами, — предать этот случай гласности или нет. Это может вызвать такую реакцию… Пойдемте со мной.

Отказавшись от попыток что-либо понять, Павел молча проследовал за своим спутником. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Рогов продолжал говорить:

— В прошлом году был полностью расшифрован генетический код человека — вы знаете об этом? Нет? Неудивительно. Титанический труд нескольких десятилетий — и что в итоге? Кому это может пригодиться, если генная инженерия под запретом? Ключ к лечению всех болезней, может быть даже к бессмертию, — и никаких возможностей его использовать, кроме нелегальных. Но к вам-то, Павел Витальевич, это не имеет никакого отношения. Для нас с вами сейчас важно другое. Вы ведь себе представляете хоть немного, как устроена ДНК? То есть, вернее, для чего она нужна?

— Ну, — Павел пожал плечами, — наверное, да. В школе у меня была пятерка по биологии. Это что-то вроде руководства к действию для всех происходящих в организме процессов.

— Значит, так теперь учат в школах? Хм… Нет, в принципе все правильно. Генную последовательность можно понимать как некую программу… А расшифровка генного кода означает, что мы теперь точно знаем, какой ген за что именно отвечает в организме. Но оказалась, что очень приличная часть генного аппарата — порядка сорока процентов — остается незадействованной. То есть программа-то там есть, но она явно лишняя, ни за что не отвечает, если бы у вас или у меня эти гены вдруг пропали, никто не заметил бы никакой разницы.

— И что это должно значить? — спросил Павел — скорее из вежливости, чем из интереса. Складывалось впечатление, что ему просто заговаривают зубы.

— Значить это может все что угодно — но кое-кто, кого, как обычно, не принимали всерьез, заявлял, что это означает: человек на самом деле совсем не то, что мы все думаем, а нечто совсем иное… Скажите, у вас был аквариум с рыбками?