Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне Страница 9

— Эймы сохранили то, что эйманы потеряли, — Охотник все ухмылялся. Удагана неприятно задело то, что они с Халвардом думали об одном. А Охотник прищурился. — Что Ганни? Дерзишь мне? Пытаешься доказать, что никто тебе не указ?

Он имел в виду происшествие в Ритуальном круге, когда досталось сразу и ему, и эйму. Но Ле не собирался оправдываться за это.

— Не смей называть меня так, — набычился он.

Халвард быстро поднялся. Тот редкий случай, когда противник смотрит глаза в глаза.

— Не смей дерзить мне, Ганни. Я буду жестоко наказывать за такие попытки. Чтобы другим было неповадно, — он тут же доброжелательно рассмеялся и прошелся по песку Ритуального круга, повернувшись к просителям спиной. — Ну почему ты младше меня, Ганни? Из тебя вышел бы такой замечательный Охотник. Загляденье просто. И из Алета тоже, — он повернулся быстро, чтобы взглянуть на отца. Авиел на короткое мгновение потерял самообладание: словно судорога боли прошла по лицу. — Ну, да ладно. Кто старое помянет…

— Охотник, скажи… Шела… — Каракар взял себя в руки и заговорил о том, что больше всего волновало.

— А вот из Шелы Охотника бы не получилось, — хохотнул Халвард и снова уселся на скамью, на этот раз не развалился, а так, будто сильно устал и ноги его уже не держали.

Тем не менее, Удагану мучительно захотелось ударить его так, чтобы у него зубы вылетели. Но Запрет — что б его! Есть действия, на которые Охотник изначально накладывает Запрет, тогда и пальцем не сможешь пошевелить, чтобы воплотить свои мечты. Например, эйманам нельзя селиться вдали от Домов дольше, чем на полгода. Как бы далеко они не уехали, ко времени осеннего и весеннего Обряда, они должны быть в Ритуальном круге. Чтобы поздравить тех, кого Охотник благословил создать семью, тех, у кого родились мальчики, тех, чьи сыновья взяли имя. И разделить скорбь с теми, чьи сыновья в Ритуальном круге погибли.

Охотника нельзя бить — это тоже Запрет. А вот оскорбить его иначе — можно. Иногда Удагану казалось, что Халвард специально не накладывал Запрета на такой поступок. Ему нравилось наказывать болью тех, кто зарвался. Удаган привык к боли. И он не позволит обижать отца. Он повернулся к Халварду и открыл рот, но Охотник его опередил. Потерев грудь возле сердца, там, где у эйманов татуировки, он сообщил, на короткое мгновение став серьезным.

— Шела жив, я чувствую его ястреба. Но Шелу не чувствую. Не знаю, почему так. Но если бы с Шелой что-то случилось, эйм тоже бы погиб. Утешайтесь этим.

— А где ястреб? — зачем-то спросил Авиел.

— Тебе ястреб нужен? — Халвард стал насмешливо-фамильярным. — Могу привести его сюда хоть сейчас. Я могу управлять эймом твоего сына и могу управлять твоим сыном. Когда чувствую его. Но на данный момент связь между ними разорвана, поэтому эйм ничем не поможет ни мне, ни тебе. Эль-Элион видит: я не меньше твоего хочу, чтобы Шела вернулся. Мне не нравится, когда эйманы обходят Запрет. Это чревато большими неприятностями. Некоторых после такого из Домов изгоняют.

"Что за ублюдок? — разозлился Удаган. — Опять намекает на прошлое отца. Когда же это закончится?!"

— Ганни, — взгляд Охотника меняется, он будто пьет жизнь Льва: втягивает в себя, словно вино через соломинку. — Не смей дерзить мне, Ганни. Если здесь и есть ублюдок, то это не я.

Удаган не отвечает. Внезапно на ум приходит, что вероятно именно так умирают люди, которые смотрят в глаза эйму.

— Да, именно так, — беззвучно подтверждает Охотник. — Забери сына, Авиел, пока я не убил его. Там есть еще кто-нибудь? — спрашивает он, когда Каракар и Лев уже почти покинули круг.

— Алет хочет представить невесту, — говорит отец.

— Алет! — Халвард тут же ожил. — Ну, конечно. Алет и его долгожданная невеста. Жду с нетерпением!

Охотник отказался провести обряд над Алетом и Ранели. А потом еще о чем-то беседовал с девушкой наедине. О чем? Хотел бы он знать, да только Халвард наложил Запрет на вопросы, а сама Ранели не расскажет. Посчитает, что это ни к чему.

Небо за окном посерело. Надо хоть немного отдохнуть. Удаган повернулся на бок и представил то, что всегда вызывало в нем сон: высокие книжные полки, бесконечные ряды книжных полок, лес из книжных полок. На каждой множество книг: маленькие, толстые, в свитках, усыпанные драгоценностями и вообще без обложек. Вот он пересчитает книги хотя бы на одной полке и тогда…

15 ухгустуса, Раввиф, Яхия

Илкер плакала. Она боялась дотронуться до него, потому что на теле не было живого места. "Есть! — улыбнулся он через боль. — Ты можешь поцеловать меня". Она будто услышала его мысли, вытерла слезы, убрала волосы со лба, а затем наклонилась и легко прикоснулась к губам. Но на этот раз, он следил за ее руками. И когда она взялась за рукоять кинжала, торчавшего из груди, быстро схватил ее запястье.

— Не бойся, — покачала головой Илкер.

— Ты не можешь… — у него не хватало сил оттолкнуть девушку: он слишком ослаб после пыток.

— Могу, — уверенно произнесла она и дернула кинжал на себя.

Казалось, вместе с кинжалом из груди вытягивают сердце и даже ребра. С хрипом Ялмари подался вперед…

— Ну-ну, что такое? — добрый воркующий голос. Ласковые, сильные руки, уложили его обратно.

Опять красивое лицо амазонки.

— Бисера…

— Да, это опять я. Надоела тебе, наверно, за неделю? Надо еще выпить лекарство. Сможешь?

Девушка тут же поднесла чашу к губам. Он выпил все до капли и опустился на подушку. На этот раз спать не хотелось. Парень обдумал слова амазонки.

— Какое сегодня число?

— Пятнадцатое.

— Шереш! — выругался он. — Кто-нибудь сообщил Сороту?

— Мы не ходим в Энгарн, — жестко осадила его Бисера. — Да и что бы мы сказали? Что тебя покромсали на кусочки серебряными мечами, и ты умираешь? Или Сорот знает о твоей тайне?

— Нет. Никто не знает.

— А мы даже не знали, выживешь ли ты. Зелфа считала, что непременно умрешь. Потому что с такими ранами не выживают.

— Зелфа. Королева, — напомнил он себе.

— Королева, которая пленила тебя, а потом спасла, — охотно напомнила девушка.

— Как спасла? — Ялмари не помнил, как снова очутился у амазонок.

— После того как вы с Соротом уехали, Зелфа собрала большой совет. И сотницы, и десятницы присутствовали. Рассказала, что у нас тут намечается. О войне и всяком таком. Так вот большинство решило, что мы будем на стороне Энгарна. У нас маленькая страна. Если Кашшафа победит Энгарн, она и нас растопчет. В общем, со знакомыми соседями как-то спокойней. Ты еще слушаешь? — она всмотрелась в Ялмари, прикрывшего глаза.

— Слушаю, — заверил он. — Ты мне снотворное даешь что ли?