Серж Неграш - Талисман Страница 9

— Муонг, скажи мне, ты же собираешься пойти туда снова? Ведь собираешься, правда? Когда?

— Ну, во-первых, с разорванным брюхом я не преодолею многодневный путь в Элментейт. Мне бы для начала найти достаточно сил, чтобы самостоятельно вставать и справлять нужду за пределами хижины, а не обременять тебя своими проблемами…

— Пока я лежала здесь в лихорадке, ты делал для меня то же самое! Так что прекрати-ка говорить глупости!

— А во-вторых, — и в главных — я не знаю, когда Город позовет меня к себе. Он начинает мне сниться, и тогда я осознаю, что должен идти. Однако туда нельзя являться без приглашения.

— Но он снится мне. Что, если на сей раз Город зовет меня?! — это открытие потрясло Нику.

— Не исключено.

— Тогда я дождусь твоего выздоровления. И мы пойдем вместе, — сказала девушка. — А пока не станем зря терять время, и ты научишь меня языку племени.

Человек, побывавший в когтях у опасного хищника, не может быстро справиться с болезнью, и Муонг отнюдь не был счастливым исключением из правила.

Ника не покидала его ни на минуту, ревностно выхаживая и стараясь сделать все от нее зависящее, лишь бы ему было хорошо.

Девушка не задумывалась над тем, любит она Муонга или нет, но ощущала удивительную душевную близость, возникшую между ними.

Он не выносил двух вещей — одиночества и бездействия. Едва он смог сидеть, как сразу же принялся изготавливать браслеты из древесной коры, что-то вырезать, всякий раз негромко напевая или беседуя с Микой, заменяя порой английские слова на их эквивалент в языке Мбонго. Девушка делала явные успехи, на которые ее вдохновляло то, что это — речь Сына Света.

Муонг часами рассказывал о легендарном короле-жреце, свято верившем, что все люди — дети Единого, и жестоко поплатившемся за такое кощунственное, по мнению дикарей, утверждение, подрывавшее основу авторитета воителей и жрецов великого множества иных богов.

— Книга сохранила его изображения, вот подожди, сама увидишь, — говорил он Нике. — Он не был ни гигантом, ни красавцем. Самый обычный с виду человек, но какая сила исходила от него!..

Богатое воображение поэта дорисовывало то, о чем Муонгу не могли поведать никакие книги. Увлекшись повествованием, он толковал о Сыне Света так, словно знал его лично, а не был отделен от давно умершего человека толщей веков. И не только знал, но и любил как лучшего друга.

По-видимому, трагическая история чернокожего короля-жреца была в чем-то созвучна личным переживаниям Муонга, и сходство их судеб не оставило равнодушным Белого Воина.

— Если бы я был с ним рядом, — однажды сказал он Нике, — я не позволил бы его убить. Я бы его защитил! Его же все предали. Когда Элментейт осадили, его обвинили в том, будто это — его личная вина, и только если на престол взойдет новый правитель, боги смилостивятся и пощадят Город! А ведь Сын Света построил Элментейт. Город — его детище, родился при нем — и совсем ненадолго пережил своего основателя…

Если верить Муонгу, выходило, что Сын Света — великий покровитель искусств. Это он запретил делать изображения лиц правителей похожими на одинаковые застывшие маски с обязательными атрибутами королевской власти. Он повелел изображать себя таким, каков есть — с удлиненным узким лицом, к тому же несимметричным, и не преувеличивать его небольшой рост. А вот его жена Маргиад была настоящей красавицей!

— Маргиад похожа на Гларию, — едва слышно произнес Белый Воин.

— Разве жена Сына Света не чернокожая, как и он сам? — удивилась Ника.

— Конечно! Но черты ее лица такие же. Создается впечатление, словно белую женщину просто перекрасили в оливковый цвет. Она вышла замуж за предателя, сменившего Сына Света на престоле Элментейта, — с горечью добавил он, — и сама стояла во главе заговора против Элгона…

Элгон — человеческое имя Сына Света, данное ему при рождении его отцом Хатту-каном, Нике про это рассказали.

— Разве заговор не был организован жрецами верховного бога Моана, чьи храмы Сын Света разрушил? — снова спросила она.

— Да, Моан, бог войны, которому приносились бесчисленные жертвы, иногда за раз сотни рабов! В основание его храма живьем замуровали сто пятьдесят пленных, — мрачно кивнул Муонг. — Те, кто продолжал поклоняться Моану, ненавидели Сына Света особенно сильно, но без помощи Маргиад им никогда бы не удалось расправиться с ним.

— Ну, как всегда, все зло на свете от женщин, — не удержалась Ника, но тут же прикусила язык.

Она уже успела понять, что шутить с Муонгом следовало весьма осмотрительно. Он, хоть и обладал прекрасным чувством юмора, был невероятно обидчив и чувствителен, подчас усматривая личное оскорбление там, где собеседник и не предполагал ничего подобного. Вот и сейчас он нервно взглянул на девушку, замыкаясь в себе.

— Я только хотела сказать, что, может быть, Маргиад вышла замуж за преемника Сына Света, чтобы спасти сына Элгона, сохранить династию. Так или иначе, мы этого никогда не узнаем.

О Сыне Света у Ники сложилось собственное мнение, которое она не спешила доводить до сведения Муонга, правда, все ее представления об Элгоне строились в основном именно на его словах. Перед ней ярко вставал образ умного, талантливого человека с удивительной душой, пророка, провидца, мечтателя… который, увы, как правитель был несостоятелен. Увлекшись служению возвышенным искусствам, Элгон оказался столь далек от жестоких реалий действительности, что довел свой народ до полного обнищания и гибели. Ему следовало сочувствовать, а не видеть в нем героя…

— Сын Элгона умер, не дожив до совершеннолетия, — напомнил Муонг.

— Да, но Маргиад тут ни при чем! Все, что могла, она для него сделала, — возразила девушка.

— Она дважды предала своего великого мужа — при его жизни и после смерти! Не спорь со мной! Мне лучше знать!

— Ты разговариваешь, как ребенок! Ладно, ладно, в конце концов, ты имеешь полное право оставаться при своем мнении.

Ее саму занимало иное: найти талисман. Представитель Братства, беседовавший с Никой в далекой Румынии, подробно описал заветную вещицу: камея из крупного оникса, изображавшая солнечный диск с лучами, оканчивающимися человеческими ладонями в ритуальном жесте благословения.

Но Элментейт велик; она не способна разобрать все его руины по камешку, стремясь достигнуть цели!

— Послушай, а зачем ты спускался в ту яму?

— Я, не предполагая о приливах, хотел найти останки Элгона и предать их земле…

— Ну какие останки через семь сотен лет! Да и не только Сын Света окончил там свои дни. Ты не сумел бы отличить одни кости от других, даже если бы они сохранились.