Оливер Джонсон - Последняя Утренняя Звезда Страница 9

— Голос старой дамы проник в мой сон. Я должен немедленно уехать из Бардуна и отправиться на юг, в Перрикод: жить, чтобы отомстить Червю. Я должен взять плащ, он поможет мне, без него я умру. Во сне я запротестовал, стал говорить, что она должна сохранить его, она слишком стара, холод может убить ее. Но она опять и опять повторяла, что я должен взять его. Потом что-то потревожило мой сон и я проснулся. Снаружи все было серым, время перед рассветом. Что-то шумело прямо перед входом в пещеру, и я выбрался наружу. Туча прыгал с места на место, как если бы его напугал какой-то дикий зверь. Я успокоил его, но, когда я вернулся в пещеру, старуха уже исчезла, аккуратно свернутый плащ лежал на земле, а у задней стенки пещеры лежало еще кое-что, что я рассмотрел только сейчас, в свете рассвета: старая матерая волчица, мертвая, с глазами, наполовину съеденными червями, убитая теми самыми охотниками, которые убили щенков снаружи. Наверно эти были ее последние дети.

— Какое-то время я глядел на плащ, впитывая его ауру, его магию, но я уже опять начал замерзать: день уже начался, но холодный ветер дул без передышки. Сколько еще ночей с жертвоприношениями будет в городе, сколько еще вампиров не удовлетворилось — и сколько из них еще хотят живой крови? Много, решил я. Скоро еще больше из них бросятся в холмы, на поиски крови последних беженцев. Недолго думая, я надел плащ.

— И не почувствовал ничего.

— Я подошел к Туче, но он фыркнул и не дал мне сесть на него, запах плаща заставил дрожать его ноздри и он бил копытами по земле. Однако, постепенно, мне удалось успокоить его, я сел ему на спину и мы помчались, помчались как ветер, прочь из леса мимо горящего города.

— Как только мы очутились среди полей и лугов, то остановились, отдыхая, и тут я услышал волчий вой, а потом увидел и их самих. Красные глаза горели в полутьме, языки вываливались наружу. Голодные. Поначалу был только один или два, но потом все больше и больше. Я пустил Тучу легкой рысью, потом попросил его скакать галопом, но даже стук копыт не мог заглушить тяжелое пыхтение, и я оглянулся. За нами бежало не меньше дюжины волков. Я попросил Тучу бежать еще быстрее. Он и так был напуган, так что поскакал еще быстрее, бесполезно. Волки не отставали.

— В конце концов Туча устал и поскакал медленнее. Я со страхом посмотрел назад и мое сердце едва не остановилось от страха: к первоначальной стае присоединилось еще множество зверей, и теперь за нами бежало не меньше сотни волков. Я решил, что сейчас нас разорвут на мелкие кусочки, но волки тоже побежали медленнее и глядели на меня, склонив головы набок и высунув языки изо рта, чем-то похожие на собак, ждущих команды. Я был голоден и увидел ферму. Может быть там можно найти еду? Я прикрикнул на волков, и они со страхом убежали, как тогда, когда ты бросаешь камень в собачью стаю; но потом они вернулись обратно, доверчиво глядя на меня. Я спустился на землю, нервно поглядывая на них, потому что знал, что случись чего — мне не ускакать, но они не приближались, а просто бежали за мной, пока я шел к ферме.

— Я вошел внутрь. Вампиры побывали здесь до меня, фермер и его семья были убиты. Но я не испугался. Нет, еще хуже, при виде этого ужасного зрелища я почувствовал странный дикий восторг, ноздри задрожали, я чуял запах крови, сердце забилось быстрее. Помоги мне Ре, если мой рот мгновенно не наполнился слюной. Я заставил себя отвернуться от мертвых, пошел в кладовую и сожрал все, что нашел там. — Он посмотрел на Гарна задумчивыми карими глазами. — Да, а там, где кровь натекла на пол, вылизал и ее, как зверь, как волк. Пока волки рвали на куски высосанные тела фермера и его семьи, я ел их хлеб и высушенное мясо, а вид разорванных трупов не тронул меня ни на йоту, или, скорее, он только подстегнул мой голод, так что я ел с чудовищным аппетитом. Неделя шла за неделей, я никогда не снимал плащ, все больше волков бежало следом за мной, и я постепенно становился одним из них, у меня появились волчьи нужды и волчьи инстинкты.

— Мы скакали и скакали. Я слышал странные звуки, вой и рычание, их язык — сначала я не ничего не понимал, но потом, вдруг, стал все понимать. Как если бы я стал одним из волков, частью их стаи — и даже их вожаком. Их дикость и жестокость стала частью меня. — Фазад посмотрел на плащ, грудой лежавший на каменном полу, потом опять поднял голову и в упор взглянул на сенешаля. — Ты хочешь услышать что-нибудь еще?

Гарн покачал головой. — Нет, ты и так наговорил вполне достаточно. Это магический плащ. А та старуха была не человеком, но духом волчицы.

Фазад кивнул. — Да. Как если бы она вошла в меня, надеясь отомстить тем, кто убил ее саму и щенков. Дух волчицы все еще живет в плаще — чем дольше я ношу его, тем больше получаю волчьих способностей: быстрота, умение неслышно подкрасться к жертве, неутомимость… — Его голос оборвался и он опять уставился на магическую вещь, лежащую на полу, отблески пламени играли в его глазах и в глазах волчьей маски на капюшоне.

— Ну, расслабься, парень, — сказал Гарн, — ты в безопасности. Тебе больше не нужна эта проклятая штука. Обещай мне никогда не надевать ее снова.

Фазад поглядел на плащ, потом на Гарна. — Слишком поздно. Неделю назад я ночевал в доме в нескольких лигах на север отсюда. Мы приехали туда в сумерках, и там опять на полу были растерзанные тела людей, а на них лежали волки. Я проснулся среди разбросанных костей, в ноздри ударил жестокий запах крови и шерсти. И тут мне стало противно, я сорвал с себя плащ и выбежал из дома, зовя Тучу, который радостно подскакал ко мне. Я вскочил на него и мы ехали больше часа. Но волчьи голоса не умолкали в моей голове, они звали меня снова и снова, пока я не остановил Тучу, не повернул назад и не надел его опять, потому что тот, кто хоть однажды носил его, никогда не сможет снять его с себя. — Все это Фазад выпалил неуверенным, дрожащим голосом, как если бы в нем еще была тень надежды, что придет день, и он сможет избавиться от опасной вещи. Он опять опустил голову и посмотрел на спокойно лежащий плащ. Сверкающие красные глаза зверя глядели на него с видом собственника.

Фазад устало сел, подперев голову руками. — Аколиты, они вернутся?

— Возможно, — Гарн пожал плечами. — Каждую ночь они проходят по дороге, барабанят в дверь и орут, но меня они боятся, потому что я не боюсь ни их, ни их Бога, ни даже самой смерти. Но как раз сегодня ночью надо быть настороже. — Он вышел из комнаты в коридор, а оттуда в вымощенный каменными плитами зал; Фазад тоже встал и пошел за ним. Из-под косяка входной тени тянуло ужасающим холодом. Гарн прислушался, но услышал только завывание ветра и далекое потрескивание огня за ними. Он повернулся и увидел, что Фазад глядит на стену, всю увешенную оружием.