Елена Минькина - Хозяин шара Страница 91

— Сережа знает, что ты идешь в прошлое? — спросила Алиса.

Марина покраснела. Уж она-то знала, как Хранительницы относятся к вранью.

— Алиса, я больше не могу. Я должна туда пойти одна, ты же знаешь, Сила при мне. Сережа боится за меня, это все из-за того приступа. Но почему он должен повториться? Что мне угрожает?

— Да ничего, ты еще не пришла в себя. Время залечит раны, тогда ты пойдешь туда более спокойная. Что, если опять случится приступ и ты уснешь на более длительный срок? Да и твоя ложь обязательно породит действия, которые ты не ждешь.

— Не пугай меня, я уже через такое прошла… Мне все равно, ведь это из-за меня Бенну погибла.

— Еще одна ложь. Ее убили, и ты тут ни при чем. Знаешь ведь, она подписала контракт.

— Мой контракт.

— Разве Бенну кто-то заставлял это сделать? Вспомни, как она хотела его подписать!

— Ладно, — Марина устало махнула рукой. — Вы, Хранительницы, всегда правы, а в жизни все по-другому.

— Конечно, по-другому, гораздо проще: выполняй духовные законы и живи счастливо.

Но Марина уже не слышала, она выскочила из домика бабы Аллы и побежала к калитке. Сделала переход и очутилась в знакомом саду Бенну. Сад изменился до неузнаваемости. Вернее, сада уже не было: прекрасные розы, которые раньше обвивали беседку, висели сухими плетями. В саду стояли только мертвые деревья, а дорожки все были засыпаны песком. Марина в нерешительности остановилась, идти дальше не было смысла. Сад умер вместе с Бенну. Кто-то дотронулся до ее плеча. От неожиданности Марина вздрогнула.

— Не пугайся, это я, Сенах. Я ждал тебя, очень рад, что ты жива. Когда нашел Бенну, я не помог тебе, так как очень спешил помочь ей. Но рана была несовместима с жизнью, она умерла.

Марина обняла Сеню и заплакала.

— Прости, что не уберегла ее.

— Ты ни при чем. Моя мама все видела, она была на шабаше. Изольда все равно убила бы ее. Бенну не надо было идти на шабаш, ей уже давно вынесен приговор, еще когда Сененмут объявил о разводе с Миносом.

— Почему ты опять называешь себя Сенахом?

— Мое настоящее имя не принесло счастья.

— А что с сыном Бенну?

— Вернул его настоящей матери. Бенну перед шабашем оставила письмо-завещание, я все сделал так, как хотела она.

— Но здесь ее сын был богат!

Сенах укоризненно посмотрел на Марину.

— Тебе ли не знать, что не в деньгах счастье? Ребенок вернулся в родную семью, там он получит много любви.

— А сад? Бенну хотела, чтобы он умер?

— Нет. Дворец и сад принадлежат мне, так Бенну решила. Но я не могу здесь жить, мне слишком больно. Я хотел вернуть дворец Сененмуту, у него уже четверо детей, но он категорически отказался. Может быть, здесь будут жить мои дети…

Марина удивленно глянула на него.

— Не удивляйся, я так поступлю, потому что это пожелание Бенну. Она сама подобрала наложниц. Хотела, чтобы наш с ней дом был полон детей. Но ты знаешь, родить она не могла, поэтому так решила. Здесь свято соблюдают волю усопшего. Я сын этой страны и подчинюсь этим законам, хотя, видит Амон, я бы сейчас с радостью пошел за Бенну в поля Илау. Но каждому свой срок. Значит, так надо Амону.

— А мама… она здесь, с тобой?

— Да, со мной, — Сенах впервые улыбнулся. — Эта женщина больше никогда не будет ни в чем нуждаться.

— У нее же есть приемная дочка…

— Нюра? Я и ее забрал. Об этом тоже было в завещании. Да вот, прочти сама.

Дрожащей рукой Марина развернула последнее послание дочери, присела на скамейку и стала читать:

«Дорогие мои, если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет на этом свете.

Я обращаюсь к тебе, Сенах. Выполни мои последние просьбы. Я знаю, ты любишь меня и всегда любил, я это чувствовала. Прости за то, что я к тебе испытывала только сестринские чувства. Я не любила тебя как мужчину, хотя ты — самый лучший на свете. Но что я могу поделать с сердцем? Я отдала его Чудовищу навсегда. В жизни всегда так: самые недостойные получают гораздо больше, чем тот, кто это заслуживает.

Прошу тебя, Сенах, живи и сделай так, чтобы от тебя родилось много детей. Одну из дочерей назови моим именем, в память обо мне. Все твои наложницы будут очень красивы, они украсят твою жизнь. Моего сына Аменхотепа верни в его семью. Никто не будет любить его так сильно, как настоящая мама. Нюру забери к себе, пусть она будет одной из твоих жен. Не надо ей больше заниматься таким ремеслом, к тому же за Аменхотепа ее могут посадить в тюрьму. Через Алису сообщи моей маме о моей смерти. Я знаю, она начнет винить себя, но передай ей, что по-другому быть не могло. По контракту я должна убивать, предавать, но я никогда не буду это делать. В моем сердце живет только любовь. Я знаю, ни одна из его жен не прожила долго, и меня, рано или поздно, он все равно бы убил. Свой дворец я оставляю тебе. Еще раз прошу: сделай так, чтобы мой дом и сад наполнился детскими голосами. Только дети несут в себе настоящую любовь, пока взрослые не научат их обманывать, предавать и хитрить.

Я так устала, Сенах! Всего три дня была твоей женой и поняла, что без любви жить нельзя. Так что на самом деле я ухожу из этой жизни с радостью. Видимо, повторяю судьбу моей бабушки. Мама рассказывала про нее: она не хотела жить и ушла из жизни очень рано, как и я. Прости за то, что не сделала тебя счастливым.

Это мое последнее письмо, и если кто-то захочет его прочитать, я не возражаю. Я люблю вас всех.

— Господи, Сенах, за что все это моей девочке? Почему на ее долю выпали такие страдания?

— Все страдают, — философски заметил Сенах. — Разве тебе известен хоть один счастливый человек? А если такое и случается, счастье не дается даром и не длится долго.

— Ты очень изменился, Сенах, выглядишь гораздо старше.

— Большое горе всегда отнимает много лет. Но мне не жалко, все это приближает меня к любимой. Смотрю на тебя и вижу ее. Я каждый день ходил сюда, ждал тебя, чтобы посмотреть на любимое лицо. Только глаза не ее, и ты тоже стала старше.

— Да, Сенах, переживания человека старят. У меня вот морщинки появились, но это неважно. Я бы сейчас все отдала, лишь бы наша Бенну была жива.

Сенах тяжело вздохнул.

— Пойдем, отведу тебя к ней. Гробница тут, рядом. Когда придет время, меня положат рядом с моей любимой, я приготовил себе место.

Они прошли по темной тенистой аллее к высокому забору, где в стене была спрятана дверь. Сенах отворил ее, и они вышли из сада. На Марину дохнуло жаром. Перед глазами раскинулась пустыня. В метрах ста стояла одинокая гробница.

— Видишь, здесь нет никого. Так у нас принято строить гробницы.