Марина Колесова - Чародейка. Власть в наследство. Страница 92

Владетельница помолчала немного и, дождавшись звенящей тишины, нарушаемой лишь шелестом листвы деревьев, обрамляющих площадь, тихо, по треольски произнесла:

— Головы можете поднять…

Потом подождала, чтобы толпа коленопреклоненных жителей вновь затихла, и ее голос громовым раскатом зазвучал над площадью так, что все жители сжались и втянули только что поднятые головы в плечи.

— Я впервые в вашем селении и могу сказать, что таких подданных, как вы, видеть мне еще не доводилось. Мало того, что даже ваш старейшина не узнал меня, мало того, что вы бесчинствуете в моем лесу и всей округе, так вы еще и браконьерствуете, пытаясь прикрываться словами о справедливом возмездии, и лишаете меня права вершить суд. Моего права! Этот фавн, на которого вы охотились — мой! И вы хотели лишить меня не только моих прав, но и моей собственности! И теперь я хочу знать, кто осмелился совершить такое: вы все или кто-то один, кто, пользуясь вашей доверчивостью и непониманием ситуации, склонил вас к открытому бунту против существующей власти. Моей власти и моего отца! Я хочу знать: кто?!

Тут же поднялся и шагнул вперед, стоявший в первом ряду на коленях, старейшина Росос и повалился к ней в ноги.

— Владетельница, это лишь моя вина, но я по незнанию… здесь не было умысла, поверьте… пощадите… я постараюсь все исправить… мы все исправим… любое Ваше приказание будет тут же выполнено… мы соберем удвоенный налог, в качестве компенсации… или утроенный, как прикажете… мы будем беречь Вашего фавна… смилуйтесь, — срывающимся от волнения голосом проговорил он и замер.

Владетельница тяжелым взглядом обвела собравшихся, но молчала. Ее молчание тяжелым давящим гнетом повисло над площадью, его не смел прервать никто. И поселяне, с ужасом взиравшие на нее, и Росос, уткнувшийся лицом в землю и ждущий ее приговора, не решались даже шелохнуться. Где-то в дальних рядах захныкал младенец, но мать тут же с таким страхом прижала его к груди, что тот моментально затих.

Наконец Владетельница мрачно поговорила:

— Я вижу, вы действительно покорны и не покушаетесь на мою власть и мои права, и все происшедшее не более чем случайность… и вы хотите ее исправить. Я права? — повысила она тон.

— Да! — выдохнула толпа на таком едином дыхании, что Къяре показалось, что это сказал один человек, но огромных размеров.

— Значит так, — продолжила она, — охотиться на фавна запрещаю, чего бы он не творил… Можете лишь в экстренном случае пожаловаться мне, отправив письмо с посыльным. Потом каждое утро, пока в селении будут фрукты на деревьях или в ваших подвалах, за водопадом, у поляны вы будете оставлять корзину отборных фруктов для него. Налог увеличивать не буду, но только до тех пор, пока он не пожалуется мне на вас по любому поводу.

Владетельница помолчала немного, а потом тихо, но с такой угрозой в голосе, что кровь стыла в жилах, добавила:

— И еще… если у меня хоть раз снова появиться повод заподозрить ваше поселение в неуважении к моей власти, вы все пожалеете, что на свет родились… Всё!

Она взмахнула рукой и, шагнув в появившуюся перед ней арку, исчезла. Коленопреклоненные жители еще долго боялись даже пошевелиться, а Росос оторвать голову от земли.

На следующий день Къяра появилась на полянке за водопадом и увидела миленькую девушку сидевшую рядом с корзиной фруктов. Глаза ее были красными от слез, и она хлюпала носом. Заметив ее, девушка испуганно вскрикнула и повалилась на колени.

— Здравствуйте в веках, Владетельница, — сдавленным шепотом проговорила она, уткнувшись лицом в траву.

— Голову подними, — Къяра с любопытством посмотрела на девушку, — Кто ты и что здесь делаешь?

— Я Мира, дочь старейшины, — пробормотала девушка, приподнимая голову, но все еще не осмеливаясь поднять глаза на Владетельницу, — отец прислал меня сюда с фруктами для фавна.

— Принесла и иди. Что ты тут сидишь?

— Это я… — девушка всхлипнула, — я заманила его в яму… Отец велел мне там стоять… А сейчас он сказал, чтобы я дождалась его, извинилась… и… — девушка расплакалась совсем и снова уткнулась лицом в траву, — и была… была мила с ним и все его желания выполнила…

— Ты боишься его? — усмехнулась Къяра.

— Да… он такой страшный и уродливый… но отец прибьет меня, если я не исполню его волю.

— Иди домой, в таком виде фавн тебя, пожалуй, сам испугается… Отцу скажи, что он уже простил тебя.

— А завтра? — Мира приподняла голову и вопросительно посмотрела на Владетельницу.

— Что завтра?

— Отец сказал, что я постоянно буду ему фрукты носить.

— Он не обидит тебя, Мира… не волнуйся. И не коснется если сама не позволишь. Но ему будет приятно, если ты завтра дождешься его и ласково с ним поговоришь. Это ты можешь сделать без слез и рыданий?

— Поговорить могу… а он, правда, не будет меня трогать?

— Он может лишь попросить тебя об этом, но ты в праве отказать ему. Он не обидится. Только грубостей не говори ему, ладно?

— Я не буду… не буду говорить ему никаких грубостей… обещаю, — Мира усиленно закивала головой, — А он точно не обидится, если я каждый раз буду говорить: «нет»? Отец запретил мне обижать его и отказывать ему.

— Не обидится, он добрый… А отцу, не говори, что отказываешь, скажи, он сам не просит.

— А если он проверит?

— Скажи, фавн запретил за ним следить, узнает, мне нажалуется. И еще не рассказывай никому о нашем разговоре, сделаешь только себе хуже. Всё. Иди.

— Благодарю, Владетельница. Я клянусь, что никому ничего не скажу, — девушка клятвенно подняла руку, потом поспешно поднялась и побежала через полянку в сторону поселения.

Къяра усмехнулась, покачала головой и подняла корзину. Она была большая, и в ней были только отборные яблоки, персики и груши. С корзиной вместе Къяра подошла к входу в пещеру, нагнулась и осторожно сквозь небольшой вход пролезла внутрь. В длинном полутемном коридоре она поставила корзину на пол и тихо позвала:

— Иди сюда, нечего прятаться.

Лишь молчание сырого коридора было ей ответом.

— Не надейся, искать не буду. Не выйдешь сам, через пять минут уйду, и ты не получишь ни лечения, ни фруктов.

— Я уже спешу к тебе, я тороплюсь изо всех сил… не сердись, — в коридоре послышалось шуршание, и от совершенно ровной стены отделилась фигура, хромающего и приволакивающего одну ногу, фавна, — я же не могу быстро…

Он доковылял до Къяры, сел рядом и, заглядывая ей в глаза заискивающе спросил, — Ты мне принесла фрукты? Взять можно?

— Можно. Только это не я принесла, а местные жители. Девчушка, что тебе у ямы вчера понравилась, их принесла.